Огни возмездия - Эван Уинтер

Тихий голосок зашептал ей на ухо, что она потеряет все – и только потому, что ее сестра пыталась сдать омехи варварам.

– Это не твоя вина, – сказала Эси. – Мы пытались спасти наш народ от трусости и фанатизма Циоры. Честно пытались.

– Даже зная, чем это закончится, я бы снова сделал это, если бы ты меня попросила, – ответил он.

Подбежал очередной гонец, прервав их, и Абаси отступил, выпустив руки Эси.

Тихий голосок шепнул ей, что Абаси сейчас уйдет, бросив ее на произвол судьбы, но он зашел слишком далеко, и Эси заставила его умолкнуть.

– Чемпион Одили, – сказал гонец, отдавая честь. – Королева Эси.

– Докладывай, – велел Абаси.

– Мы потеряли контроль над городом, – сказал солдат.

Эси ахнула. И хотя она не одобряла проявлений любви на людях, ее сердце наполнилось радостью, когда Абаси, знавший ее достаточно хорошо, вновь взял ее за руку. Вместе они были сильнее. Так было всегда.

– А коридор за этой дверью? Мы сможем его удержать? – спросил Абаси гонца.

Солдат покачал головой.

Абаси кивнул.

– Я не получал доклада о потерях уже целый промежуток.

– Я… я прикажу кому-нибудь обновить расчеты и сообщить…

– У нас нет на это времени. Скажи мне, что знаешь.

– Есть, чемпион, – ответил солдат. – Мы потеряли, по меньшей мере, три чешуя Индлову, пять когтей Ихаше и несколько трусливых Ихагу, которые сдались при первой возможности.

– Понятно.

– Чемпион, самые тяжелые наши потери – среди Одаренных. Включая Увещевающих, Укрепляющих, а также наших Ослабляющих и Разъяряющих, нам придется сжечь более чем…

– Хватит, – оборвала его Эси, когда тихий голосок взвизгнул в ее голове. – Бас, давай не будем больше слушать.

– Моя королева, – сказал солдат. – Прошу прощения.

Она отмахнулась от него.

– Оставь нас.

– Но…

Эси хотелось, чтобы солдат ушел, но она все-таки была королевой.

– Тогда говори.

– Моя королева, чемпион, за… защита дворца не закончена.

Солдат пытался быть почтительным с нею, но сам ждал ответа от Абаси.

– Я прикажу им отступить, Эси, – сказал Абаси. – Они не удержатся, и просить их об этом – значит погубить еще больше Одаренных и Индлову, лишь ради того, чтобы дать нам лишнюю четверть или половину промежутка.

– Ты хочешь, чтобы я позволила тебе? – спросила Эси, а голосок в голове нашептывал не отступать.

– Мне нужно ваше разрешение.

– Мне следует его дать, Бас?

Он кивнул.

– Я тебе разрешаю, – сказала она. – Прикажи им отступить.

– Прикажи Одаренным и Индлову отступить, – велел Абаси солдату. – Передай всем: пусть сложат оружие, Пальм принадлежит королеве Циоре.

«Вот и все, – подумала Эси. – Вот и все, Циора снова стала королевой».

– Спасибо, чемпион, моя королева. Для меня было честью служить вам. – Солдат отдал честь, развернулся и зашагал прочь.

– Теперь осталось недолго, – сказал Абаси. – Эси, прошу, сделай, как мы договорились. Ради меня, прошу.

– Что если ты ошибаешься, Бас?

– Не ошибаюсь.

– Но вдруг? Если ты скажешь ей, что сам все это сделал, что ты заставил меня… – Голова Эси раскалывалась. – Бас… она может тебя убить.

Он улыбнулся ей и нежно, словно не мог поверить, что ему это позволено, приложил ладонь к ее щеке.

Она прижалась к его руке.

– Что если она тебе не поверит? Я не могу тебя потерять. И Бас, Увещевающие… Циора знает, что ни одна Одаренная не станет подчиняться мужчине. Они не пожертвовали бы собой лишь потому, что ты этого захотел. Позволь мне самой отвечать за свои поступки. Позволь мне тебе помочь! Хоть раз.

– Твоя сестра предала свою расу, она самодовольна, упряма и ослеплена религией, – сказал Абаси. – Она так слаба, что действительно может погубить омехи, но, Эси Омехиа, ваша сестра вас любит. Любит и не заметит очевидной правды, если это позволит ей и дальше притворяться, будто вы чувствуете к ней то же самое.

Эси покачала головой и поцеловала его ладонь.

– Я не смогу жить без тебя. Бас, при первой же возможности я всажу кинжал ей в сердце.

Он грустно улыбнулся.

– Богиня знает, как я к тебе отношусь, и ты сильнее всех, кого я встречал. Эси, ты сильнее, чем когда-либо сможет быть твоя сестра, но я не думаю, что ты станешь причинять вред ей или себе. Возможно, ты ее и не любишь, но она все же тебе небезразлична.

– Любовь заставляет меня на это идти, – сказала Эси. – Любовь позволяет мне так поступить.

– В таком случае ты разобьешь мне сердце, – ответил он, – потому что, убив того, кто тебе дорог, ты на вредишь себе.

– Посмотри, что она с нами сделала. Я ее ненавижу.

– Не говори так. Даже не думай. В таких людях, как она, идет непрестанная война между любовью и долгом, и если одна чаша весов перевесит слишком сильно… Эси, за предательство Циора накажет даже тебя. Поэтому сделайте это ради меня, моя королева, ради того, что было у нас с вами, пусть она думает, что вы ее любите.

– Ты хочешь, чтобы я стала предательницей. Ты хочешь, чтобы я забыла о своих мечтах и ожесточилась.

– Я хочу, чтобы ты выжила, – сказал он и поцеловал ее в лоб. – Богиня! Эси, мне нужно, чтобы ты выжила. – Его глаза наполнились слезами.

– Мы можем сбежать, – сказала она, желая, чтобы это было правдой.

– Нам некуда идти.

– Бас…

– Я люблю тебя, Эси.

– Бас…

– Тише, они идут.

ПРИНЦЕССА

Большие двери в главный зал Полуостровного дворца распахнулись, и внутрь ввалилось столько Меньших, сколько Эси в жизни не приходилось видеть вблизи. Они обыскали главный зал, избили ее безоружных Индлову и поставили их на колени. И хотя они испугали ее, эти Меньшие и в подметки не годились семерым демонам, вошедшим вслед за ними.

Первый был огромным – такого рослого Меньшего она еще ни разу не видела. Его окровавленные руки были размером с боевые барабаны. Рядом с ним шли две женщины, и Эси на миг показалось, что это Асет и Рамия, но это было невозможно. Они были одеты как воины, у каждой было по два странных меча, и вообще они выглядели слишком холодными, слишком жестокими.

Потом вошел еще один рослый Меньший, но более изящный. Он двигался как иньока, скользя по полу, словно его подошвы были смазаны маслом. После него вошел Меньший с самодовольным видом и улыбкой, широкой, как Аманзи. Он смеялся и болтал, подшучивая над плененными Индлову, а потом остановился, уставившись на нее с явным желанием – неприкрытым отвратительным.

Шестым в дверь