Люди и призраки - Оксана Панкеева

– А откуда ты знаешь Амарго? – поинтересовался Кантор, какой-то частицей сознания утверждаясь в мысли, что это точно бред.

– Я тебе потом расскажу, – пообещал цыпленок. – Это долгая история.

Чем закончился этот разговор, Кантор потом так и не смог вспомнить. Скорее всего, он просто провалился на полуслове. Снилась ему, как и предсказывал Амарго, всякая гадость. К счастью, ничего из своих кошмаров он не запомнил, кроме последнего, да и то потому, что его разбудили. Кажется, ему за что-то отрубили голову, и эта голова почему-то осталась живой, она все понимала, только не могла ничего сказать, потому что язык вырвали еще раньше. Она долго валялась, никому не нужная, в липкой луже остывающей крови, потом пришла Ольга, горько рыдая, подняла и унесла домой. А дома поставила на стол и стала целовать и гладить, почему-то уговаривая успокоиться и уверяя, что теперь все будет хорошо. Проснувшись, он обнаружил, что голова по-прежнему при нем, что лежит он вовсе не в луже крови, а на мокрой и липкой от пота подушке, и рядом действительно сидит Ольга и гладит его по щеке, шепча что-то ласковое и успокаивающее. Наверное, кричал во сне, перепугал девчонку…

Было уже утро. Хотя шторы на окнах были плотно задвинуты, Кантор определил это на слух. Дом был полон обычных утренних звуков – на кухне гремит посудой кухарка, рядом за стеной шебуршатся Жак и Тереза, уговаривая друг друга, что надо вставать, внизу в гостиной шуршит веником служанка, по коридору громко топает его величество Элмар, вопрошая, где его голубой камзол и возглашая, что если он опоздает во дворец, уволит всех к демонам. Так и не переехал до сих пор, дома живет… И в целом, все было не так плохо, как ночью. Можно сказать, даже хорошо, смотря с чем сравнивать. По крайней мере, хоть не так больно. То ли Амарго был на самом деле и действительно давал ему какие-то лекарства, то ли это у него настолько помутился рассудок, то ощущение боли притупилось. Во всяком случае, можно расслабиться, не позорясь и не выпендриваясь…

– Бедненький мой, – тихо шепнула Ольга и убрала руку, видимо, решив, что раз бедненький затих и успокоился, не надо его больше трогать, пусть спит дальше. Это было вопиюще неправильно и даже несправедливо, поэтому Кантор открыл глаза и поймал ее за руку.

– Я не сплю, – сказал он, прижимая к лицу ее ладонь. – Не убирай, так хорошо.

– Больно? – посочувствовала Ольга. – Может, тебе таблетку принести? У меня дома где-то анальгин завалялся с лучших времен, хочешь, я сбегаю?

– Не надо, – тут же отказался Кантор, ужаснувшись при мысли, что она куда-то пойдет одна по городу. Тем более что ее завалящее снадобье было не так уж необходимо. – Все в порядке. Не больно. Не ходи никуда. Побудь со мной. Я так давно тебя не видел.

– Конечно, конечно, – поспешила заверить его Ольга, осторожно пытаясь пригладить растрепанные волосы. – Я посижу с тобой. Может, ты кушать хочешь?

– Нет. Только пить. Есть что-нибудь?

– Сейчас… – Она потянулась к столику, на котором стоял кувшин, пытаясь одной рукой налить воды в кружку, не вставая с кровати. «Разольет», – мимоходом подумал Кантор, и она действительно тут же разлила, не удержав тяжелый кувшин под нужным углом и перелив через край. Ойкнула, как обычно, заметалась, не в силах решить, что срочнее – поить страждущего или бежать за тряпкой. Третьего варианта – позвать служанку – она так до сих пор и не усвоила.

– Фиг с ним, – посоветовал Кантор, приподнимаясь, чтобы напиться. – Пусть.

Вернув пустую кружку, он переполз на сухой край подушки, осмотрелся по сторонам и отметил, что на этот раз, похоже, все реально и на своих местах.

– Может, ты еще что-нибудь хочешь? – продолжала допытываться Ольга.

– О, я много чего хочу, – вздохнул Кантор. – Например, демонски хочу лечь на спину. И еще хочу, чтобы ты пересела вот сюда.

– А зачем? – спросила Ольга, послушно пересаживаясь на указанное место. Он тут же подполз ближе и положил голову ей на колени.

– Вот за этим.

– Бедный мой зайчик… – сочувственно вздохнула девушка, снова принимаясь гладить его по голове. – Досталось же тебе… Очень больно? Мэтр обещал зайти в полдень, уже недолго осталось, всего полтора часа или даже меньше.

– Ничего, – негромко отозвался Кантор. – Могло быть хуже. Можно сказать, мне очень повезло. Мало кому так везет. Да не плачь, я же сказал – не больно.

– Я не плачу… Я так… Не обращай внимания. Хочешь, я музыку включу? Или будешь спать?

– Лучше расскажи что-нибудь.

– Что?

Кантору очень хотелось спросить про короля, но он так и не решился. Ольга и без того вот-вот разревется, не хватало только его дурацкого вопроса. Нет, лучше потом Элмара спросить, когда придет.

– Расскажи сказку, – попросил он. – Только не грустную и со счастливым концом. И ради всего святого, не страшную.

– Веселую? – уточнила Ольга и надолго замолчала, напряженно задумавшись. Нашел ведь, чего спросить, с некоторым опозданием спохватился Кантор. Она теперь долго будет вспоминать такую сказку. Особенно сейчас, когда ей совсем не весело и, может быть, даже до сих пор страшно. Ладно, пусть. Полежим, помолчим. По крайней мере, она некоторое время не будет думать ни о чем плохом, занятая поисками подходящей сказки. Будет молчать, перебирая в памяти смешные истории, и задумчиво гладить его по голове, а это так приятно. И никаких говорящих цыплят и прочих мышей, и почти не больно, и самое радостное – больше никуда не надо спешить. Не надо стискивать зубы и заставлять себя подниматься, забираться на лошадь, нестись, сломя голову, боясь в любую минуту потерять сознание и свернуть себе шею, свалившись на ходу. Не надо мчаться и трястись при мысли, что ты можешь не успеть, опоздать, приехать слишком поздно. Все, приехал. Вовремя. Успел. Теперь лежи, товарищ Кантор, отдыхай. Не можешь встать – не надо. Не можешь идти – так никто не заставляет. Даже не особенно и больно, так, спина немного ноет и голова гудит, как с похмелья, сущие мелочи, можно сказать. Тебя гладят по головке и называют бедненьким зайчиком, вот бы ребята обхохотались, если бы услышали… тебя жалеют, целуют, подносят тебе водичку и рассказывают сказки… тебя любят, в конце концов. Расслабься и наслаждайся жизнью. И какие бы кошмары тебе ни снились, радуйся, что ты жив и, что удивительно, практически цел. И яйца на месте, и пальцы тоже, ты так боялся, что их придется ампутировать… И даже если ты все-таки свихнулся, как и подозревал, тебя и таким будут любить, потому что с дамой сердца тебе повезло в особенности. Она сама настолько ненормальная, что твоего безумия даже не заметит и примет, как должное.

Ольга все-таки вспомнила какую-то веселую сказку с хорошим концом, не грустную и не страшную, про трех придурковатых воров, которые подрядились украсть девушку для местного градоначальника, и про наивного студента, который в нее влюбился и по идее, должен был спасти, но до этого момента Кантор не дослушал. Задремал где-то в середине, когда девушку уже украли, а до лопуха-героя до сих пор не дошло, что его кинули, как последнего идиота. На этот раз кошмары ему не снились, хотя все равно снилась полая чушь. Король верхом на драконе, Элмар с лютней в руках, исполняющий баллады собственного сочинения, а под конец полный бред – Ольга занимается любовью с кавалером Лаврисом в позе стоя у стенки. Проснувшись, он даже порадовался, что она ушла, а то прямо неловко было за такой бесстыжий сон.