Гном. Трилогия - Александр Шуваев

  Федор молчал. Он лучше большинства понимал, что любые попытки что-нибудь объяснить, - мол, он вовсе и не то имел ввиду, что говорил, - только утопят его еще глубже. Да и говорить-то ему было трудно. Мозгляк Васька треснул его так, что, похоже, сломал скулу. Левую щеку разнесло так, что закрылся глаз, рот с этой стороны не открывался, а скулу дергало нудной, колющей, неотвязной болью. А еще болели два сколотых, не поймешь - как, зуба. Но куда сильнее чем они, чем даже перспектива следствия и трибунала, болело недоумение: ну не должно было такое приключиться - с ним! Наоборот должно было быть, по всему! А всего-то не сдержал говнистой натуры, оттянулся на придурке, отнял у блаженного цацку, - а жизнь-то и кончилась, и не выбраться.

  Капитан окинул его оценивающим, каким-то липким взором, и вызвал караул.

  - Что вы такое говорите, Энтони? Какие переговоры? Кого эти наглецы вообще представляют? Для переговоров нужны хотя бы две стороны. А я не вижу второй. А неофициально можете передать им, что они меня не интересуют. Ни официально, ни, тем более, неофициально. Что я их либо повешу, просто ради удовольствия, несмотря ни на какие выгоды, в присутствии русских, либо просто русским... передам. Как то и надлежит верному союзнику. Это, кстати, еще и ку-уда выгоднее...

  - Саша, я боюсь показаться назойливым, но вернусь-таки все к тому же надоевшему вопросу. Что ви думаете об после войны, когда властям уже не надо будет столько самолетов и винтовок? А если это-таки плохо понятно с первого раза, то я еще уточню: как вы видите себя в этом интересном положении?

  У Сани было свое, строго определенное мнение на этот счет, но он держал его при себе. Единственным человеком, с которым он не раз обсуждал этот вопрос, так и не придя к определенному выводу, была Карина Морозова. Больше эта тема не обсуждалась ни с кем. И уж во всяком случае, не с Яковом Израилевичем. Нужно твердо знать, кому из подручных - что поручить, и с кем - что можно обсуждать, а что - не стоит. Поэтому он никак не показал, что понял вопрос.

  - А что мне остается делать, дядя Яша? Только ждать, во что это выльется, и надеяться, что, может быть, еще пригожусь.

  - Саша, - задумчиво проговорил Саблер, - ви знаете себе, что такое война? Если думаете, что "да" то сильно ошибаетесь, а я-таки скажу то, что надо знать именно вам. Война это не только много крови и горя. Не только неаккуратное обращение с имуществом и большой беспорядок в делах. Это еще и прискорбное падение нравов. До войны женщина, которой случайно залезли под юбку, шла в полицию, а во время войны она рада уже тому, что осталась жива, не слишком помята, и ей не порвали чулки. За красивое хулиганство до войны давали по морде и срок, а за то же самое в чужом тылу дают цацки на грудь. Начинается война и людям вдруг говорят, что убивать и грабить хорошо, а некоторых даже за государственный счет учат делать поджоги и фальшивые деньги.

  - Ты это к чему?

  - Я это к тому, что после войны начинается-таки наоборот. Власти уже не хотят красивого хулиганства а начинают хотеть, чтобы таки был порядок.

  - Короче, - ржаво проскрипел Берович, приподнимая враз отяжелевший взгляд, - а то у меня нет времени.

  - Ну, если уж совсем коротко. Если для вовсе деревянных бакланов, то ты, Саня, вор. Статья такая: нецелевое расходование фондов. У всех директоров оно было и есть, ни одного не покажешь, чтоб не было, но ты - особая статья. У тебя куда ни ткни, - попадешь в нецелевое. У тебя сплошь - нецелевое, это целевого у тебя шиш, да маленько. Тебя посадит самый сопливый следователь, и ему даже не надо будет ничего копать. Выделили на что? А потратил - на что?

  - Да уж я-то, кажется...

  - Когда ты будешь, - не дай Бог, конечно, но по-другому я не вижу, - сидеть напротив следователя, а того сопливого, за которого я говорил, тебе не дадут, и не надейся, ты увидишь, что русский язык - не один. Ты говоришь следователю, - а он тебя не понимает, и это-таки ладно, но еще он тебя понимает совсем не так. И говорит тебе совсем другие слова, а ты в толк не возьмешь, откуда он их взял с твоего же рассказа. Хотя ты, может быть, и понимаешь, поскольку таки-перекинулся парой слов со Львом Захаровичем, но зачем-то ломаешь комедию...

  Вождь и Учитель читал сводки. Это была целая папка донесений, талантливо обработанных и тонко отнесенных к одной теме. Тема была такова, что о самом существовании ее надо было додуматься. Не говоря уже о том, чтобы разобраться, что к ней относится, собрать воедино, - не упустив при этом ни единой мелочи! - и при этом не сунуть в общую кучу НИЧЕГО лишнего.

  "...Слухи о том, что после войны колхозы будут распущены, вообще чрезвычайно распространены среди фронтовиков и носят устойчивый характер. Можно даже говорить об уверенности в роспуске колхозов после победы, царящей среди широких масс фронтовиков. Особо крайние варианты высказываний в смысле: "Фашистскую вражину добьем, и за других примемся, тех кто дома..." или: "Теперь мы знаем, куда потом повернуть винтовки..." - и тому подобные пока встречаются, как исключение. Значительно больше распространена уверенность, что: "Товарищ Сталин разобрался" - какая это ошибочная вещь, и издал приказ, который обнародуют: "На следующее утро после победы". При этом сомнений в том, что колхозы - зло, в общем, практически, нет. С теми, кто говорит о благах и преимуществах колхозного строя, не спорят, но и не разговаривают на эту тему, переводя разговор на другое. Большой идеологический вред идет от впечатления, которое производит на солдат крестьянского происхождения культура аграрного производства в Германии, Дании, Голландии, Бельгии и т.д., урожайность, ухоженность полей, породистый скот, чистота, устроенный быт и явная зажиточность сельских хозяев..."

  Ну, это настолько ожидаемо, что нельзя считать новостью, - но все равно серьезно.

  "...Попытки агитации, раскрывающей эксплуататорский характер сельского хозяйства в буржуазных странах, возражений не вызывают, но согласие с провозглашаемыми принципами носит явно показной и даже лицемерный характер..."

  А это еще кто у нас такой тонкий выискался? П-психологи, мать их...

  "Советизация территорий, освобожденных Советской Армией, проводимая согласно планам и нормативам от 1936 года, уточненным по результатам советизации Молдавии, республик Прибалтики, а также Западной Украины и Белорусии потребует кадровых советских работников, кадровых работников ведомства внутренних дел, работников МГБ в количестве...". "Положение с нехваткой опытных, идейных, преданных кадров, необходимых для проведения эффективной советизации, усугубляется высокими боевыми потерями, особенно на первом этапе войны, а также репрессиями со стороны гитлеровских оккупантов на территориях, временно окупированных немцами, и террором со стороны кулацких недобитков и националистически настроенных элементов из местного населения...". "Выделение такого количества подготовленных кадровых работников для советизации освобожденных территорий негативно скажется на управлении глубинными областями самого Советского Союза, особенно в регионах Кавказа, Закавказья, Средней Азии, Восточной Сибири и Дальнего Востока, вплоть до рецидивов национализма, религиозного мракобесия, феодально-байских проявлений с возможным стремлением к сепаратизму...". "... в то же время возлагать задачи по советизации освобожденных территорий исключительно на армейские структуры ни в коем случае нельзя, так как...".

  Ну, это я и без тебя знаю, что нельзя, но материал точный, как научный прибор. Чувствуется, что человек досконально понимает свое дело.

  А еще о том, чего не донесли.

  Оно, конечно, немцев еще предстоит кого добить, кого разоружить, - в самой Германии, в Бельгии, Франции, Греции, на Балканах, и прочее.

  Организовать послевоенную власть во Франции в нужной конфигурации, - не самое трудное, но самое сложное и, пожалуй, самое важное.

  Закончить дела в Финляндии в свете послевоенных и, скорее всего, очень непростых отношений с союзниками.

  И, наконец, разобраться под шумок с Турцией.

  И решить застарелую проблему с Японией, - в рамках исполнения союзнического долга, разумеется.

  И всерьез добить Венгрию.

  Но все равно генералы уже должны бы задуматься о временах ПОСЛЕ войны. Не могут не задумываться, не чесать умных голов, передумавших лучших стратегов рейха.

  А еще они меньше всего теоретики, а как бы ни наоборот, люди, у которых действие кое-когда опережает мысль, и результатами их серьезных раздумий неизбежно будут именно ПРАКТИЧЕСКИЕ результаты.