Парни в гетрах. Яйца, бобы и лепешки. Немного чьих-то чувств. Сливовый пирог (сборник) - Пелам Вудхаус

– Завтра я, если буду чувствовать себя лучше, – сказала она, – приеду посмотреть твои антикварные вещи.

– Правда? Это было бы чудесно.

– Или послезавтра. Но просто поразительное совпадение, что ты продаешь антикварную мебель, так как…

– Да, просто поразительно, что я повстречался со Стаутом…

– Стаутом? Моим дворецким?

– Вашим бывшим дворецким. Он дал мне понять, что вы его рассчитали.

Она мрачно чихнула.

– Еще бы! Разреши, я скажу тебе, что произошло…

– Нет, разрешите мне сказать вам, что произошло, – сказал я и описал обстоятельства моей встречи с Орасом, предусмотрительно заменив пивную молочным баром. – Я вел дискуссию с субъектом за соседним столиком, – завершил я эту увлекательную повесть, – и мое красноречие так подействовало на Ораса, что он тут же спросил меня, не соглашусь ли я переехать в коттедж «Розмарин», чтобы продавать антикварную мебель. У него есть брат, недавно приобретший ее в больших количествах.

– Что-о!!!

Она села на постели, ее глаза, хотя и слезились, засверкали привычным огнем во всю силу. Было ясно, что она намерена сказать что-то весомое, но тут открылась дверь, и появился медик, а я, полагая, что им лучше остаться с глазу на глаз, ускакал, забрал книги и дернул в широкие вольные просторы.

В конце улицы виднелась телефонная будка, я вошел в нее и позвонил Перси. Эти междугородние звонки стоят недешево, но я рассудил, что он должен узнать счастливую новость безотлагательно, невзирая ни на какие расходы. Трубку взял Орас, я известил его о грядущей великой радости.

– Я навестил мою тетю, – сказал я.

– О? – сказал он.

– У нее тяжелая простуда, – сказал я.

– А! – сказал он, и мне почудилась довольная нота в его голосе, словно он одобрял Небеса, преподавшие ей весомый урок, который научит ее в будущем не вышвыривать хороших людей вон без рекомендаций.

– Но она думает, что завтра будет здорова, – добавил я, – и, как только перестанет шмыгать носом, а температура вернется к нормальной, она приедет посмотреть, что у нас имеется. Мне не нужно объяснять вам, что из этого воспоследует. Больше всего на свете после своих романов она любит старую мебель. Для нее она – как валерианка для кошки. Покажите ей кресло, в котором никто не сумеет устроиться поудобнее, и при условии, что его смастерил Чиппендейл, если я не переврал фамилию, она заплатит столько, сколько за него запросят. Вполне вероятно, что она купит весь наш заказ, потратив княжеские суммы на каждый предмет. Я бывал с ней на распродажах и собственными глазами видел, как она швыряется наличностью, будто пьяный моряк. Я, разумеется, знаю, что вы думаете. Вы чувствуете, что вам будет мучительно встретиться с ней после того, что произошло между вами, но вы должны стиснуть зубы и вытерпеть все, как подобает мужчине. Мы все трудимся на благо предприятия, и потому… Алло! Алло!.. Вы слушаете?

Он не слушал. Он повесил трубку. Таинственное поведение, подумал я, и крайне огорчительное для того, кто, подобно мне, ожидал услышать радостные песнопения. Однако сам я пребывал на эмпиреях, так что нелепое поведение всяких там дворецких оставило меня равнодушным, и, чувствуя, что имеется веский повод праздновать, я отправился в министерство иностранных дел, отдал Джорджу Тапперу его два фунта и повел его перекусить.

Перекусон получился довольно унылым, так как Таппи не сказал и двух слов. Он выглядел ошалелым. То же самое я замечал и раньше у типусов, которым возвращал небольшие должки. Они пребывали в трансе, словно после какого-то великого духовного откровения. С чего бы? Однако один безмолвствующий Таппи не мог угасить мое чудесное настроение, и я великолепно себя чувствовал, когда часа через два переступил порог коттеджа «Розмарин».

– Эге-ге-гей! – закричал я. – Я вернулся!

Вместо ожидаемых приветственных воплей – естественно, не от Эрба, но, безусловно, от Ораса и Перси, – ответом мне была глубокая тишина. Конечно, все трое могли пойти погулять, но это казалось маловероятным – хотя Перси иногда любил поразмять ноги, Орас и Эрб с того момента, как мы поселились тут, ни разу не выходили на вольный воздух.

И пока я стоял и ломал голову над этой странностью, мне бросилось в глаза, что за исключением одного так называемого ломберного столика вся мебель тоже бесследно исчезла. Признаюсь тебе, Корки, я был озадачен. Я ничего не понимал и продолжал ничего не понимать, когда вдруг почувствовал – ну, ты знаешь, как это бывает, – что я тут не один, и, обернувшись, убедился, что предчувствие меня не обмануло. Рядом со мной стоял полицейский.

Бывали времена, не стану от тебя скрывать, когда от подобного зрелища мороз пробрал бы меня до мозга костей: ведь едва блюстители порядка начнут выскакивать неведомо откуда, произойти может что угодно. И неопровержимым доказательством кристальной чистоты моей совести служит факт, что я, не дрогнув, приветствовал его бодрым:

– Добрый вечер, констебль!

– Добрый вечер, сэр, – ответил он учтиво, – это коттедж «Розмарин»?

– В точку. Чем могу вам помочь?

– Я пришел по поручению мисс Джулии Укридж.

Мне показалось странным, что у тети Джулии завелись какие-то дела с полицией, однако тетки заведомо способны вытворять жутчайшие вещи, а потому я отозвался на эту информацию вежливым «Неужели?», добавив, что она связана со мной узами крови, будучи бесспорной сестрой моего покойного отца. А он сказал:

– Так, значит? – и высказал мнение, что мир тесен, с чем я от души согласился.

– Она говорила о том, что собирается навестить меня тут.

– Я так и понял, сэр. Но сама она приехать не смогла, а потому послала горничную со списком. У нее тяжелая простуда.

– Вероятно, заразилась от моей тети.

– Сэр?

– Вы сказали, что у горничной тяжелая простуда.

– Нет, сэр, тяжелая простуда у мисс Укридж.

– А! Теперь все разъяснилось. Но зачем она послала горничную?

– Доставить нам список похищенных предметов.

Не знаю, как ты, Корки, но чуть только кто-то в моем присутствии упоминает похищенные предметы, как меня охватывает томительное предчувствие. Я смотрел на полицейского, а заметная часть моей спины покрывалась гусиной кожей.

– Похищенных предметов?

– Ряд ценных предметов мебели. Их называют антиквариатом. Собственность вашей тети, сэр. Их забрали из ее резиденции на Уимблдон-Коммон во время ее отсутствия. Согласно ее утверждению, она уехала в Брюссель для присутствия на одной из тех конференций, которые устраивают писатели, поскольку она писательница, насколько я понял, и оставила дом под присмотром дворецкого. Когда она вернулась, ценные предметы антикварной мебели отсутствовали. Опрошенный дворецкий показал, что он взял выходной на вторую половину дня и отправился на собачьи бега, и никто не мог бы удивиться сильнее него, когда он вернулся и обнаружил, что предметы были похищены. Конечно, он уволен, но это лишь в слабой степени облегчило мисс Укридж ее утрату. Как говорится, лучше никогда, чем поздно. На чем до нынешнего утра все и кончилось. Но нынешним утром, исходя из полученной информации, указанная дама заподозрила, что похищенные предметы находятся вот в этом коттедже «Розмарин», и она связалась с тамошней полицией, каковая связалась с нами. Видите ли, она считает, что это сделал дворецкий. С помощью сообщника, имею я в виду, и они вдвоем скрылись с похищенными предметами, надо полагать в простом фургоне.

По-моему, Корки, как-то раз я спросил тебя, случалось ли тебе во время политической дискуссии в пивной вдруг получить в нос, и, если память мне не изменяет, ты ответил отрицательно. Но я получал – дважды – и оба раза чувствовал себя оглушенным и ошеломленным, как Джордж Таппер, когда я вернул ему два фунта, которые он мне одолжил, и пригласил его перекусить вместе. Иллюзия, будто крыша провалилась и угодила мне на голову, была до чрезвычайности убедительной.

Впиваясь в констебля взглядом, полным ужаса, я словно бы смотрел на двух констеблей, отбивающих чечетку.

Ибо его слова сняли повязку с моих глаз. И Орас с Перси предстали передо мной не как приятные деловые партнеры, но в своей подлинной сущности – волк в шкуре дворецкого, и букмек, не умеющий различать между добром и злом. Да-да, как ты говоришь, иногда обстоятельства принуждали меня лямзить пустяковые безделки, вроде часов моей тетки, но существует четкая граница между заимствованием часов и очищением дома от разнообразных предметов антикварной мебели. Без сомнения, они осуществили это именно так, как сказал констебль, и было это до абсурда просто. Никаких затруднений. Нет, Корки, ты ошибаешься. Я вовсе не жалею, что сам до этого не додумался. Я бы презрел подобный поступок, даже зная, что весь этот хлам полностью застрахован и моей тетке будет без него куда легче жить.

– Вот только одно, – продолжал полицейский, – я не вижу здесь никакой антикварной мебели. Только столик, но он в списке не значится. А если бы тут была антикварная мебель, вы бы ее заметили. Похоже, меня послали не по тому адресу, – сказал он и, выразив сожаление, что побеспокоил меня, взгромоздился на свой велосипед и укатил.