Плененная королева - Элисон Уэйр

Но пока можно подождать. Нужно обратиться к более приятным вопросам, напитаться всеми новостями. Достаточно и того, что сегодня у нее праздник: после долгой разлуки она видит детей, а рядом сидит Генри. Господи Иисусе, молилась Алиенора, пусть все наши ссоры и беды останутся позади. И с улыбкой, в которой светилась вся любовь, вся надежда ее сердца, она подняла кубок и провозгласила еще один тост – за счастливое воссоединение.

Глава 58

Нормандия и Анжер, 1183 год

И снова Алиенора заняла свое законное место королевы. Когда Генрих следующим вечером вышел с ней в зал, где собрался двор, они уселись за столом на возвышении, накрытым для праздничного пира. При виде их общество поднялось и встретило короля и королеву приветственными криками и аплодисментами. Алиенора была на седьмом небе. Она и не думала, что придворные ее мужа так дружелюбно настроены к ней.

Королева с удовольствием обнаружила, что Гуго Авалонский сидит справа от нее. Хотя она и знала, что Гуго не одобрял ее брак, она любила и уважала его как человека прямого и благочестивого и чувствовала, что и он счастлив видеть ее.

– Я очень рад, что между вами и королем снова установились хорошие отношения, миледи, – дружески сказал он.

– Господь ответил на мои молитвы! – пылко ответила она, а потом с озорством в голосе добавила: – Я теперь буду послушной девочкой, чтобы не вызвать еще раз ненависти мужа.

Гуго посмотрел на нее долгим взглядом:

– Я думаю, вы оба помудрели, иными словами, это прискорбное дело принесло хоть какую-то пользу. И ваше воссоединение ничуть меня не удивляет. Король редко ненавидит тех, кого когда-то любил. А вы ему нужны, миледи, сильнее, чем он понимает. Пути Господни неисповедимы, но Он воссоединил вас и научил обоих прощать. Жаль, что это случилось при столь печальных обстоятельствах. Вы оба переживаете трудное время. Я глубоко соболезную вам в вашей утрате.

Алиенора наклонила голову, не желая углубляться в эту тему:

– Знаете, чего я хочу достичь? Хорошего рабочего сотрудничества с моим мужем-королем.

– Уверен, он тоже этого желает, – ответил настоятель. – Король не хочет больше давать повода для недовольства своим сыновьям, которые осуждали его за то, что он строго обходится с вами.

– А они выражали ему свое недовольство?

– О да! Постоянно, – улыбнулся Гуго. – Ваши дети очень вас любят. Для них это счастливый день: они видят воссоединение родителей.

– Воистину так, – произнесла королева, чье сердце было полно.

Но мы примирились не окончательно, подумала она. Алиеноре, конечно, не следовало ожидать этого, но все же предыдущим вечером был момент, когда она подумала, что, может быть, Генри, излив свое сердце, придет к ней в постель, чтобы закрепить союз своим несчастным, состарившимся телом, в котором, как она подозревала, все еще обитал прежний бес. Несмотря на все, Алиеноре так хотелось, чтобы он пришел, она отчаянно нуждалась в утешении, которое могла принести ей эта необыкновенная тесная близость с другим человеческим существом. А еще ей хотелось доказать себе самой, что она еще может испытывать наслаждение любви, что позволило бы хоть немного забыть о своей скорби. Но Генрих не пришел, и Алиенора лежала в своей постели – в благодатном одиночестве впервые за много лет, – думая о том, как же глупо было с ее стороны надеяться на это.

Радуясь вновь обретенной свободе и получив возможность передвигаться по собственному желанию, Алиенора отправилась в поездку по спорным территориям. Всюду ее встречали с честью и всеобщей радостью, и она обнаружила, что легко возвращается в роль королевы, которая прежде была ее образом жизни. Все это было очень приятно и трогательно, и Алиенора гордилась тем, что не утратила умения общаться с людьми и усилия, которые она предпринимает по просьбе мужа, способствуют и возвращению ее собственной популярности.

Потом королеву вызвали в Анжер. Этому предшествовали слухи о том, что между королем и сыновьями снова началась распря. Алиенора тут же направилась на юг, исполненная решимости сделать все, что в ее силах, чтобы выправить ситуацию. Но как только она спешилась во внутреннем дворе замка, рядом с ней оказался Ричард, чье красивое лицо помрачнело от гнева.

– Отец отправился на охоту. Мне нужно срочно с тобой поговорить, – пробормотал он.

– Дай мне хотя бы дыхание перевести, – возразила она, но потом пригласила его в свои покои.

Пока Амария, чья плотная фигура была теперь облачена в модный зеленый блио, возилась во внутренней комнате, распаковывая вещи, – служанке приходилось делать эту работу одной, поскольку Генрих не торопился вызывать других дам королевы, подозревая, что именно они подстрекали ее к мятежу, – Алиенора налила себе вина и пригласила Ричарда присесть.

– Ну, расскажи мне, что тут происходит, – приказала она.

Ричард опустился на деревянную скамью и, нахмурившись, посмотрел на мать, словно прикидывая, чем с ней можно поделиться.

– Я хотел поговорить об Аделаиде, с которой мы обручены, – сказал он наконец. – Отец держит ее под стражей в Винчестере. Я много раз просил его позволить нам обвенчаться, но он отказывал. Теперь Филип настаивает на том, чтобы отец выполнил условия договора и немедленно разрешил нам обвенчаться. Но отец продолжает медлить.

Дверь открылась, и вошел Генрих.

– Опять строишь козни? – язвительно спросил он.

– Это несправедливо, милорд! – возразила Алиенора. – Я ведь не знаю ничего, что происходит. Ричард знакомил меня с фактами.

– Ты хочешь сказать, пел тебе о том, какой представляется жизнь с его кочки, – проворчал Генри, тяжело садясь. Он потер больную ногу. Алиенора теперь знала, что его лягнула лошадь и хромота мужа – следствие этого удара. – Ричард, пожалуйста, оставь нас.

Ричард непокорным взглядом смерил отца, но проглотил протест и вышел, хлопнув дверью. Генрих прищурился, но ничего не сказал.

– Филип хочет разделить мою империю и ослабить ее, – поведал он Алиеноре. – С этой целью он пытается вбить клин между мной и сыновьями. Если обвенчать Ричарда и Аделаиду, Филип наверняка воспользуется этим браком, чтобы еще сильнее привязать к себе Ричарда и натравить его на меня.

– Резонно, – заметила Алиенора. – Филип – личность коварная, он ничуть не похож на своего отца.

– Он хитрый, алчный и подозрительный… Говорят, что за каждым деревом он видит подосланных к нему убийц. Но его не стоит недооценивать: Филип проницателен и расчетлив. А еще опасен. С таким врагом нельзя не считаться. Уж ты мне поверь. Я за свою жизнь всяких врагов навидался.

– А ты не можешь разорвать обручение?

– И потерять графство Берри – приданое Аделаиды?

Алиенора помнила, как радовался Генри много лет назад, получив этот богатый приз. Но что с самой Аделаидой? – спрашивала себя Алиенора. Неужели Генри все еще не потерял надежды самому жениться на ней и потому не хочет отпускать Аделаиду в Париж?

– Нет уж, – продолжал Генрих, – у меня и без того хлопот хватало, когда Ричард и Иоанн сцепились, как псы. И я не хочу, чтобы Филип воспользовался этим.

Это оказалось новостью для их матери.

– Ричард и Иоанн?

Неужели эти семейные распри никогда не закончатся?

– Да, – вздохнул Генрих. – Теперь моим наследником стал Ричард. – Некоторое время оба молчали, вспоминая причину этого. – И все же, – с трудом продолжил он, – мне кажется несправедливым, что он получит Англию, Нормандию, Анжу и Аквитанию, тогда как у Иоанна есть только несколько имений в Ирландии. Ирландцам эта идея не нравится, но я думаю, что было бы полезно иметь королевского представителя в Дублине и Пейле[77] вокруг, чтобы местные короли знали, кто в доме хозяин. Иоанн унаследует лишь самую малость, но я хочу исправить это, чтобы люди не называли его «Иоанн Безземельный».

Генрих рассмеялся собственной шутке, потом встал и начал беспокойно расхаживать по комнате. Алиенора чувствовала, что муж с трудом подыскивает слова, которые, скорее всего, не понравятся ей.

Наконец он заговорил:

– Я призвал Ричарда и Иоанна помириться и решил поделить земли справедливее для Иоанна… И тебя вызвал, потому что мне требуется твое одобрение.

Это связано с Аквитанией, с тревогой подумала Алиенора.

– Я хочу, чтобы Ричард уступил Аквитанию Иоанну, а тот должен будет принести Ричарду оммаж, как своему сеньору, – сказал Генрих.

– Нет! – без колебаний ответила Алиенора.

– Будь благоразумна, – вкрадчиво проговорил Генрих. – Какая разница, кто будет владеть Аквитанией – Ричард или Иоанн?

– Для меня есть разница, – ответила она, поднимаясь. – Я воспитывала Ричарда как своего наследника. Юг у него в крови. Иоанн Аквитании не знает, и она ему безразлична.

– Он быстро научится, если станет герцогом Аквитании. Алиенора, тебе не удается скрыть, что Ричард – твой любимый сын, а особых чувств к Иоанну ты не питаешь. Поэтому ты остаешься слепа ко всем другим резонам. – Генри посмотрел на нее испытующим взглядом.