Магия в стиле экстрим - Ирина Веретенникова

— Не надо, пожалуйста! Вы рвете меня на части!

Я закричала и закрыла лицо руками, словно рядом вспыхнуло высокое пламя и опалило кожу. Так могла бы выглядеть ревность, если бы обрела воплощение, беспощадная и слепая, она вспыхивала и сжигала дотла. Напряжение последних дней навалилось с новой силой, обострив борьбу двух сущностей в душе. Внутренняя пружина со стоном затянула новую петлю, сжалась перед броском. Сейчас совсем не подходящее место и время для срыва, последствия и глубину которого трудно предугадать. Я пыталась взять себя в руки, дышать ровно и медленно, унять дрожь и сердцебиение. Старалась изо всех сил и чувствовала, что проваливаюсь в темноту. Она наполнена безумными образами, рвущими сознание на части. Тысячи пустых глаз, сотканных из страха, впились в отчаявшееся найти выход сознание. Так жутко, что глохнет даже крик.

— Не смей! — меня сильно встряхнули, шапка слетела с головы, и колючий ветер разметал волосы.

— Простите, — шептали дрожащие губы, а солёные капельки замерзали на ресницах.

Мужские голоса переплелись в один, он настойчиво звал и не отпускал. Ватные ноги уже не держали, и я мешком завалилась на бок. Не важно, что лицо онемело от холода, в ухо набился снег, тело не слушалось и почти не почувствовало, как подхватили сильные мужские руки. Не важно, не важно! Только голос удерживал у черты и сегодня я останусь по эту сторону. Но что-то должно произойти, не в этот раз, ещё нет, но очень близко от обрыва в бездну. А пока я покачивалась в крепких объятьях по очереди несущих меня мужчин и погружалась в новый сон-видение.

По стенам лёгкого шатра вился изящный цветочный узор. Тонкая ткань кое-где пропускала пучки солнечного света. Лучи играли в белых локонах молодой женщины, делали их ослепительными. Свет дрожал на кончиках изогнутых ресниц, блестел в капельках, стекающих по мраморно-бледным щекам эльфийки. Мать склонилась над новорожденным дитя и улыбалась сквозь слёзы.

— Доченька, какая же ты крохотная, — ласково шептали бескровные губы.

Блестящие глазёнки младенца неотрывно смотрели на самое главное существо во всем мире — маму. Розовое личико с пухлыми складочками, белые кудряшки, маленькие ручки и ножки — мамино главное сокровище, но и самая большая тревога. Сердце Тисы не отпускало предчувствие новой беды. Входной полог осторожно откинулся и вместе с ворвавшимся ярким светом в шатер вошёл высокий мужчина. Серебристые волосы собраны в высокий хвост, лучи вспыхнули в многочисленных серебряных колечках, вдетых в острые уши эльфа. Стройный торс затянут в доспехи, а руки нервно стискивают рукояти висящих на бёдрах клинков. И при взгляде на ребёнка его глаза наполнились отнюдь не умилением и радостью отцовства.

— Подойди, Вейдэ, — попросила Тиса.

Она протянула тонкую, прозрачную ладошку. Тело женщины истощилось и почти истаяло во время тяжёлых родов, но опасения за её жизнь были напрасны. Она безумно хочет жить, и будет держаться изо всех сил. Вейдэ медленно приблизился к ложу и внимательней присмотрелся к дочери.

— Произнеси её имя первым.

— Алният.

— Алният, — повторила женщина и зажмурила покрасневшие от тревоги глаза, — "Рождённая болью". Вейдэ, как мы можем оставить дочери такое страшное имя?

— Мы оба знаем, что именно так должны назвать дитя. Имя родилось вместе с девочкой и останется с ней до самой смерти, — отрезал мужчина. Полутень шатра смягчала ожесточившиеся черты, но даже так Тис страшилась глубоко заглядывать в глаза мужу.

— Но ведь она наша кровь! — сделала последнюю попытку смягчить мужчину Тис.

— Я вижу в ней наши черты, но не только их. В ребёнке поселилось нечто, безвозвратно меняющее сущность и тело. Ни один эльф не возьмёт Алният в жены, никто не полюбит.

— Почему, скажи Вейдэ? Она вырастет красавицей. Что в ней не так?

Эльф отвернулся от жены, прижимающей новорожденную дочь. Тиса вцепилась в рукав мужа, он должен ответить ей, обязан.

— Вейдэ, я знаю, ты видишь недоступное многим. Скажи, что с малышкой?!

— Нет! — он выдернул ткань из пальцев жены и шагнул из шатра, но в след ему неслись полные боли крики.

— Кто она? Скажи, умоляю!

Вейдэ покинул семейный шатёр и устремился прочь, в самую чащу леса, чтобы не слышать голос, разрывающий душу на части. За что боги снова наказывают его народ? Они послали им дитя, которое ждёт лишь презрение и ненависть сородичей. С колотящимся сердцем эльф обхватил ствол огромного дерева, тщетно пытаясь успокоиться. Такое тихое утро, спокойное и солнечное, но душу Вейдэ оплела паутина запретного знания. Как сказать Тис кем станет дочь? Где найти слова и не дрогнуть, произнося их? Он вскинул лицо к пронзительно голубому небу и устремил горячую молитву божеству. Но в сердце уже знал, что не получит ответа и они с Тис останутся наедине с грядущей трагедией.

— Алният, почему именно ты? Алният…

Голос Вейдэ удалялся и стихал, я покидала последний приют эльфов. Сознание уносилось в другой мир, где тело мерно покачивалась на руках Аиреля. Видение рассеивалось, оставляя горькое послевкусие и тревогу.

— Кто такая Алният? — спросил маг, наблюдая за пробуждением.

— Новорожденная девочка в эльфийской семье. Помнишь мой рассказ о родах беловолосой эльфийки, Тисы? — некромант кивнул, и я продолжила, — только что они с мужем дали имя ребенку.

— Странное имя для эльфов, — раздалось из-за плеча Аиреля.

Человек нагнал нас и заботливо заправил под шапку мои выбившиеся волосы. Я поймала его руку и прижала к губам.

— "Рождённая болью". Не думаю, что эльфы когда-либо давали подобное имя детям, — ответила я и робко улыбнулась, переводя взгляд с одного мужчины на другого. Сейчас они не выглядели агрессивными или обозлёнными, скорей очень уставшими.

— Не переживай, Паулина. Сцены ревности и выяснение злободневных вопросов решено немного отложить. Ведь так, некромант? — с нажимом уточнил Аморан. Маг некоторое время молчал, но потом согласно кивнул.

— Поставь меня на ноги. Дальше пойду сама.

— Конечно, пойдёшь, особенно если учесть, что почти всю дорогу мы протащили спящее в беспокойном сне тело на себе.

— Чего ж не бросили?

— А надо было? — шапка и высокий меховой воротник почти полностью скрывали лицо некроманта, но чтобы представить насмешливо изогнутую бровь не нужно особо напрягаться.

— Не ной, Аирель. Тебе не идёт, — подмигнула я магу и осмотрелась вокруг. — Что у нас тут?

Пока я витала во сне, мужчины преодолели снежную равнину и ступили под сень старого хвойного леса. Ветер играл кроной высоченных деревьев, и они скрипели и стонали под его напором далеко вверху. Серое небо давило мрачностью и обещанием скорого снегопада. Оно просвечивалось сквозь ветви сосен, однотонное и низкое. Есть ли за облаками солнце?