Пригоршня праха. Мерзкая плоть. Упадок и разрушение - Ивлин Во
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подолгу думать о Нине Адаму было очень больно.
На двери палаты, где помещалась мисс Рансибл, висела прелюбопытная таблица, показывающая колебания ее температуры и пульса, а также много других захватывающих подробностей о состоянии ее здоровья. Адам с интересом изучал эту таблицу до тех пор, пока сестра, проходившая мимо с целым подносом сверкающих хирургических инструментов, не окинула его таким взглядом, что ему пришлось отвернуться.
Мисс Рансибл лежала в затемненной комнате, на узкой высокой кровати.
Возле нее сидела с вязаньем сестра. Когда Адам вошел, она встала, роняя с колен клубки, и сказала:
— К вам гости, милая. Только помните, много говорить вам вредно. — Потом взяла у Адама из рук цветы, сказала: — Прелесть какая, вы у нас счастливица, — и вышла с цветами из комнаты. Через минуту она принесла их обратно в кувшине с водой. — Вон как по водичке соскучились, — сказала она. — Сейчас оживут, мои хорошие. — И опять вышла.
— Деточка, — раздался слабый голос с кровати. — Я даже не вижу, кто это. Может быть, отдернуть шторы? Или нельзя?
Адам впустил в комнату серый свет декабрьского дня.
— Ой, деточка, это же ослепнуть можно. Вон там в гардеробе есть все для коктейлей. Вы смешайте побольше, сестры их очень любят. Больница здесь прекрасная, только персонал морят голодом, и рядом в комнате сногсшибательный молодой человек, он все заглядывает сюда и справляется о моем здоровье. Сам-то он вывалился из аэроплана, это здорово, правда?
— Как вы себя чувствуете, Агата?
— Да по правде сказать, немножко странно… Как Нина?
— Выходит замуж, вы не слышали?
— Что вы, здешние сестры интересуются только принцессой Елизаветой, а больше никем. Расскажите.
— Есть такой молодой человек по имени Рыжик.
— Что?
— Вы его не помните? Он с нами повсюду ездил после вечера на дирижабле.
— Не тот, которого тошнило?
— Нет, другой.
— Не помню. Нина тоже называет его Рыжик?
— Да.
— Почему?
— Он ее просил.
— Что?
— Они в детстве вместе играли. Ну а теперь она выходит за него замуж.
— А как же вы? Ведь это же загрустить можно.
— Я в полном отчаянии. Думаю покончить с собой, как Саймон.
— Не надо, милый… А разве Саймон покончил с собой?
— Вы же это знаете. В ту ночь, когда посыпались иски о клевете.
— Ах, этот Саймон. А я думала, вы про Саймона.
— Кто такой Саймон?
— Тот молодой человек, что вывалился из аэроплана. Сестры его прозвали Саймон-простачок, потому что он немножко повредился в уме… Но право же, Адам, мне за вас так обидно из-за Нины. Знаете, что мы сделаем? Как только я поправлюсь, уговорим Мэри Маус устроить развеселый вечер, чтобы вас подбодрить.
— А вы разве не слышали про Мэри?
— Нет. Что?
— Она уехала с магараджей Поккапорским в Монте-Карло.
— Ой, как Маусы, наверно, злятся!
— Проходит курс религиозного обучения, чтобы ее можно было официально признать княжеской наложницей. А потом они уедут в Индию.
— Как люди все исчезают, правда, Адам? Вы получили те деньги от пьяного майора?
— Нет, он тоже исчез.
— Вы знаете, все время, пока я была не в себе, меня мучили ужасные кошмары. Мне снилось, что все мы участвуем в автомобильных гонках, все носимся и носимся по кругу и не можем остановиться. А публики масса — сплошь «незваные», и репортеры светской хроники, и Арчи Шверт и ему подобные, и все кричат, чтобы мы ехали быстрее, и одна машина за другой разбиваются, и вот я остаюсь одна и все несусь куда-то, несусь, а потом моя машина тоже вдребезги, и я просыпаюсь.
Тут дверь отворилась, и в палату вошел Майлз.
— Агата, Адам, дети мои, как же долго я сюда пробивался. У них там жуткие порядки — не пускают, и все. Сначала я сказал, что я лорд Казм — не подействовало; потом сказал, что я врач — тоже не подействовало; сказал, что я ваш жених — и это не подействовало; а как сказал, что я репортер светской хроники, тут они меня сразу впустили, только не велели вас волновать и очень просили упомянуть в газете об их больнице. Ну как вы, Агги, деточка? Я вам принес новых пластинок.
— Вы ангел. Давайте их сейчас же поставим. Патефон под кроватью.
— А к вам сегодня еще уйма гостей собирается. Я их видел на завтраке у Марго. Джонни Хуп, и Вэн, и Арчи Шверт. Только вот не знаю, сумеют ли они прорваться.
Сумели.
Так что вскоре их собралась большая компания, и из соседней палаты явился Саймон в веселеньком халате, и они ставили новые пластинки, а мисс Рансибл под одеялом двигала забинтованными руками и ногами в негритянском ритме.
Последней вошла Нина, очень красивая и на вид совершенно больная.
— Нина, что я слышу, вы выходите замуж?
— Да, это очень удачно. Мой отец только что вложил все свои деньги в кинокартину и все потерял.
— Дорогая моя, это пустяки. Мой отец терял все свои деньги два раза. Никакой разницы не чувствуется. Надо только это усвоить, и все будет хорошо. Вы правда зовете его Рыжик?
— В общем, да, только пожалуйста, Агата, не издевайтесь надо мной за это.
А патефон играл ту песенку, которую пел когда-то негр в «Café de la Paix».
Потом явилась сестра.
— Ну и расшумелись, — сказала она. — Вот узнает заведующая, влетит и вам, и мне.
— Возьмите шоколадку, сестра.
— Ого, шоколад…
Адам смешал еще коктейлей.
Майлз пододвинул к себе телефон и, сидя на кровати мисс Рансибл, стал диктовать заметку о больнице.
— Вот что значит иметь знакомство в прессе, — сказала сестра. Адам подал ей бокал. — Вы думаете, ничего? Авось не слишком крепкий, а то ну как ударит в голову. Что мои больные-то скажут, если к ним сестра заявится пьяненькая?.. Ну раз уж вы уверены, что не повредит, тогда спасибо.
…Вчера я навестил достопочтенную Агату Рансибл запятая прелестную дочь лорда Казма запятая в больнице на Уимпол-стрит, где она поправляется от последствий автомобильной катастрофы, недавно описанной на этих страницах точка в гостях у мисс Рансибл собралось довольно большое общество, в том числе…
Адам, разносивший бокалы, дошел до Нины.
— А я думала, мы больше никогда не увидимся.
— Рано или поздно мы должны были встретиться, это ясно.
— Агата неплохо выглядит, правда? Я думала, она хуже. Какая забавная больница.
— Нина, нам нужно повидаться. Поедем отсюда к Лотти, пообедаем вместе.
— Нет.
— Ну пожалуйста.
— Рыжик будет недоволен.
— Нина, ты его не любишь?
— Наверно, нет.
— А меня?
— Не
