Любовь как закладная жизни - Ольга Горовая

Все это, даже просьбу, его Бусинка произнесла отстраненно и холодно. Ровно. Без малейшей эмоции в голосе. После чего просто вышла из комнаты.

А Боров пару мгновений конкретно тупил, пытаясь понять намек про ноги. Откуда она про пацанов знает? В консерватории слышала? А с ним как связала? И не сказала ведь раньше ничего.

Еще через секунду, он точно для себя решил, что размажет Федота по стенке и никакая дружба или былые заслуги того не спасут.

А еще через мгновение, когда он поднялся и собрался найти малышку, точно не собираясь уходить на таком обрыве разговора, еще, по ходу, и обидев ее, в квартире зазвучала музыка. Живая. Похоже, Бусинка играла на пианино. Точно, Семен же как-то говорил, что она умеет. Только раньше Боров тут что-то никакого пианинА не видел. Правда, была в квартире комната, куда он так ни разу и не зашел.

Сжав в кулаке две половинки разлетевшейся зажигалки, Вячеслав двинулся в сторону комнаты умерших родителей Бусинки, по усиливающемуся звуку понимая, что выбрал верное направление. И совсем для него неожиданно, уперся в дверь. Закрытую изнутри. Честно говоря, вот именно сейчас, когда внутри был гремучий коктейль из раздражения, злости и какой-то вины перед малышкой, запираться от него было не самым умным решением с ее стороны.

Боруцкий одним рывком распахнул дверь, сорвав защелку. Малышка действительно сидела за пианино и играла какую-то заунывную мелодию. На него она не глянула, проигнорировав даже хруст, с которым задвижка отлетела от наличника.

— Не смей от меня закрываться! — раздраженно проворчал он. — Тем более, когда мы говорим.

После короткой паузы Бусинка кивнула, продолжая играть:

— А мне кажется, что мы договорили.

Он аж скривился, словно кто-то гвоздем по стеклу царапнул. Приблизительно так он всегда реагировал на придушенные слезы в ее голосе.

— Слышь, Бусина, я и правда, не спецом, ну вышло так с зажигалкой. Прости, — он подошел к ней впритык, почему-то не решаясь провести ладонью по волосам малышки, хоть хотелось жутко.

— Ничего, — тихо ответила Агния, передернув плечами. — Видно, мне вовсе не стоило ее вам дарить. Одни проблемы с этой зажигалкой. Не зря, наверное, тогда и забыла. И зачем она вам? Вы и сами себе лучше купите или найдете. Глупый подарок. И зажигалка… глупая.

Она говорила так, словно, вообще, не при делах тут была. Полностью от него отстранившись. Как посторонний человек.

Ну что ему сделать? Встряхнуть ее, как хотелось? Заставить понять, что он же о ней, действительно, больше, чем о ком-то еще на свете, беспокоится? Поцеловать, наплевав на все? И с зажигалкой этой, так по дурному вышло!

— Бусинка…

— Не трогайте отца Игоря, пожалуйста, Вячеслав Генрихович, — не дав ему ничего сказать, тихо повторила она свою просьбу.

Его конкретно все задолбало. Вся эта церковь, и этот конкретный священник. Забыв все, что хотел сказать, Вячеслав снова саданул кулаком, правда, в этот раз по стене, чтоб уже ничего не задеть, в своем желании разбить кому-нибудь морду.

И вслух выругавшись, пошел отсюда. И из комнаты, и из квартиры, опасаясь, что может сказать или сделать то, чего она ему потом не простит, или о чем он будет слишком жалеть.

Она играла еще минут пять после того, как за Боруцким захлопнулись двери, больше по инерции, чем от желания, наверное. Как-то неосознанно отмечая, что инструмент расстроен и следовало бы вызвать мастера. Так много надо было сделать, когда только? А через три часа в ресторан. И надо будет петь, игнорируя всю обиду и боль, которой отчего-то скопилось внутри слишком много, даже чересчур.

Пальцы Агнии замерли над клавишами, и в квартиру вернулась тишина.

Агния не собиралась плакать. Видно уже сил просто не было, хотелось вернуться в свою комнату и свернуться клубочком на кровати. Но вопреки этому желанию, она пошла на кухню и поставила чайник, краем сознания отметила, что даже не вспомнила предложить чай Вячеславу Генриховичу. Так все спонтанно и глупо вышло.

От этого стало еще муторней на душе. Несмотря на все свое несогласие с его требованиями, эту нежданную ссору, несмотря на обиду, что он так небрежно обошелся с ее подарком — она испытала укол разочарования, что не провела с ним чуть больше времени. Тихого и спокойного.

Однако, решив не думать об этом сейчас, достала из шкафа коробку конфет, которые думала вручить Лене в качестве новогоднего подарка. Соседка до сих пор не появилась. То ли у родных в пригороде задержалась, то ли еще что. Агния решила, что конфеты как подарок уже неактуальны. А в случае чего, хватит и свечи. А вот ей самой сейчас шоколад не помешает, чтобы как-то собраться с силами и морально подготовиться к работе.

Видно Федот знал его достаточно хорошо, чтобы, когда Вячеслав вышел из подъезда Бусинки и молча сел за руль своего автомобиля, уже не спорить и не спрашивать, а поспешно затушить сигарету и выехать из двора следом. А Вячеслав не рискнул устраивать разборки на месте. Хоть искус был очень, очень велик. Но он отдавал себе отчет в том, что сейчас зол настолько, что может тупо покалечить друга. Даже если тот ответно врежет ему. Еще поубивают друг друга, совсем весело станет, блин.

Пытаясь хоть как-то согнать всю свою злобу, он сильней и сильней вдавливал педаль газа в пол, гоня автомобиль без какой-либо особой цели. Выругался вслух, резко дернув руль в сторону и едва успев объехать пацана, неясно за каким лядом выскочившего именно в этот момент на переход.

Через пять минут машина буквально вылетела на пустырь за его вторым клубом, которым обычно управлял Федот. Резко, со скрипом затормозив, Вячеслав дернул дверь и выскочил наружу.

Что-то его не попустило. Прибить кого-то все равно хотелось так, что руки чесались. И кандидат достойный имелся…

Автомобиль друга показался меньше чем через двадцать секунд, показывая, что и тот держал приличную скорость. Вячеслав даже сигареты еще не вытащил. Достав пачку, он исподлобья глянул на Федота, вышедшего на улицу.

— Говори, — отрывисто велел Боров до того, как Федот успел начать что-то спрашивать.

Друг помедлил только пару секунд.

— Я ничего твоей Бусине не говорил тогда, — сдержанно начал Федот.

Боров с явным недоверием поднял брови и все так же тяжело глянул на друга. Опустил глаза на разбитую зажигалку, которой собрался прикурить сигарету, и помрачнел еще больше.

— Слушай, я не знаю, чего там и как было, ясно? — Федот выставил перед собой ладони. — Я просто пустил ее в клуб и ушел. Все. Остальное — это уже к тебе вопросы.

Боров заковыристо выругался.

— А какого хрена врал, когда я спрашивал? — Вячеслав подошел к Федоту впритык. Но не позволил даже сказать ничего в ответ. — Какого хрена придумывал?! — ухватив Федота за шею, он резко дернул, вжав его щекой в крышу машины.