Некромантка 2 - Дарья Лакман

Имельда даже не потрудилась озаботиться стиркой и очисткой его вещей. Она попросту спалила их в хозяйской печи, спустившись в подвал. А парню отдала вещи, которые когда-то заимствовала в деревне. Пусть старые, штопанные, зато чистые и теплые. Самой пришлось довольствоваться тем, что было на ней. За исключением теплого стеганого гобона, что ей одолжил Турцел; его она отдала брату. В конце концов, у нее был еще кожаный плащ, а вещи можно было постирать.

Так она и сделала, после чего залезла в ванну прямо в тех импровизированных повязках, что были на ней с тех самых пор, как она сожгла деревню. Не было времени и места, чтобы их заменить или хотя бы снять. Ткань пропиталась гноем и кровью, и эти пятна давно уже засохли на ней неприятными разводами. Повязки прилипли к ранам и коже и отказывались сниматься, так что пришлось лезть в воду прямо так, замотанной в тряпье, и ждать, пока ткань отмокнет и сама отстанет.

От укусов и ран от когтей остались лишь зарубцевавшиеся корки и даже от глубокой раны в плечо, полученной еще тогда, в школе, остался лишь розовый небольшой шрам. Еще один к тому количеству, что наличествовали на теле.

С усталым разочарованием Имельда собрала мокрое тряпье из воды, чуть отжала и выкинула из ванной. Тряпки грустно шлепнулись на деревянный пол. Помывшись в горячей воде, девушка высушила свою одежду, накинула только рубашку и штаны и юркнула под одеяло в свою кровать на другой стороне комнаты под острой крышей.

Глава 13

Впервые за долгое время девушка спала в нормальной постели, в тепле и с чистым телом. Сон долго не хотел отпускать ее, да Имельда и сама не желала выходить из такого блаженного забытья. Все чаще ей не хотелось просыпаться; хотелось провалиться в одну из ночных иллюзий. Особенно в последнюю, где к ней пришел Мару. Он был рядом, они о чем-то разговаривали, о чем-то очень важном… Его прикосновения были такими теплыми, нежными и родными, что казалось, что все происходит в реальности. Но пришло утро, а с ним и осознание, что есть еще дела, ради которых есть смысл открывать глаза.

С трудом разлепив тяжелые веки, девушка осмотрелась, не шевелясь. Растрепавшиеся волосы застили лицо, но все же Имельда смогла рассмотреть мальчишку, что сидел у своей кровати на полу и смотрел на нее. В его глазах читалось любопытство и смешанные эмоции, но в данную минуту она уже не могла понять, какие именно. Он восстановил свою ментальную защиту. Его аура ярко светилась маленьким солнышком, излучая только ей заметную теплую энергию. Ей оставалось рассчитывать лишь на свои навыки обычного невербального общения.

— Разбудил, да? Извините, — мальчишка заметил, что Имельда проснулась. Он собрал ноги перед собой, обняв коленки.

— Нет, — сонно протянула она, лениво отведя волосы с лица. Имельда лежала на животе, постель была похожа на поле битвы. Одеяло почти полностью валялось на полу.

— Доброе утро, — неловко улыбнулся Митриш. Имельда помолчала, неловко перевернувшись на спину. Как давно ей желали доброго утра? Когда это было?

— Доброе, — она тоже улыбнулась, — Давно проснулся?

Митриш отрицательно покачал головой. Имельда потянулась. Сесть в кровати не представлялось возможным из-за косой крыши, поэтому она тоже сползла на пол. Они молчали, в комнате повисла немного неловкая пауза. Пока была вокруг опасность, не было времени задумываться, о чем говорить или как вести себя. А сейчас, в теплой спокойной обстановке, когда за ними никто не гнался, и из-под кровати не грозился выскочить служивый маг, атмосфера стала несколько смущенной.

— Выспались? — все же начал разговор Митриш, ведь у него накопилось много вопросов, и молчание не дало бы на них ответы.

— Вроде да. И прекращай мне выкать, — хмыкнула девушка, — Мы уже не в школе и я уже не Маэстро. В этом нет нужды.

— Ладно. Расскажите… Расскажешь, что там было? В школе. Что произошло? Я ничего не могу вспомнить. А спрашивать при том дядьке как-то было… Не очень хотелось.

— При Турцеле? — девушка хмыкнула, — Да, понимаю… Но зря. Он нормальный. Хороший человек. Я ему верю.

— А мне показался каким-то бандитом. Такому и чаю сделать не доверишь.

Имельда заулыбалась еще шире.

— Это он на вид такой, — она помолчала, — Тем вечером ты спас жизнь мне и своему куратору.

— Маэсто Боилд жив? С ним все в порядке, да?

— Ага, в порядке. Не беспокойся о нем. Он, кажется, единственный, кто вышел сухим из воды.

— А что было дальше? Последнее, что помню, это огонь. Много огня. Я тогда жутко испугался.

— Ну, тебе это, кажется, пошло на пользу, — она вновь улыбнулась, хоть и не шибко открыто.

— Если честно… Я испугался не только за вас… тебя. Больше за себя. На мгновение представил, что со мной будет, если я останусь совсем один. Без родителей, без родни, без друзей…

Имельда нахмурилась. Откуда у парня столько уверенности, что его родители оба мертвы, если он не знает, кто его отец? Она ступала на тонкий лёд, начав этот разговор. Стоило хотя бы умыться и привести себя в порядок, но она чувствовала, что лучше поговорить здесь и сейчас. Пока они такие сонные, растерянные, уязвимые. Оба. Мальчик не убежит лишь в одних штанах.

— Ты бы не остался совсем один. И друзья бы твои никуда не делись. А как же тетя Пеми, о которой ты говорил? И мы ведь не знаем, кто твой отец. Быть может, он жив… — Митриш опустил глаза в пол, заковырял заусенец на большом пальце. — Ох, — она догадалась, — Ты знаешь, кто твой отец.

Мальчишка встрепенулся, услышав уверенный тон.

— А вы откуда узнали!?

— Мне рассказала твоя мать. Я получила ее письмо не так давно.

Она покивала сама себе, устремив взгляд в небольшое круглое окошко в этой комнате. Митриш вновь опустил взгляд, сгорбившись.

— Простите, я не хотел врать. Но я не мог рассказать все. Я ведь вас совсем не знал. А вдруг вы бы оказались какой-нибудь шпионкой? Их много. Я знаю. Они все время искали меня. А я ускользал в