Эротические рассказы - Подростки - Stulchik

Походы продолжались. Постепенно наши разговоры стали еще более откровенными и я стал намекать, что неплохо уже было бы попробовать немножко пообниматься (о большем я почти и не помышлял) и как-нибудь попробовать «поудовлетворяться» (это и вообще было на грани фантастики). Не стоит забывать, что это был 90-й год, мне было 16 лет, а ей 17 — возраст тогда более чем… Кстати мой друг все это время так и не сделал в ее сторону никаких поползновений, она уже и думать о нем забыла, но общаться со мной не прекращала. Слушая мои уговоры, она мялась, намекала, что она, в общем-то и сама не против, и ей тоже хочется, рассказывала, что она даже пробовала как-то пообжиматься с мужчиной старше ее, которому доверяла, но вот опасается за то, что мы не сможем вовремя остановится и побаивается за сохранность своей девственности. Я не знал, что и сказать, аргумент то был, более чем весомый. Больше мы на эту тему не разговаривали, но спать мы собирались вдвоем в одной палатке, правда под двумя спальниками, то есть снова в обнимку. Когда мы улеглись, я снова начал обсуждать эту тему и получил тот же мягкий отказ. Но я не успокоился на этом. Когда мы лежали лицами друг к другу, я стал слегка поглаживать ее по спине и шептать в самое ушко (говорят женщинам это нравится, да и мужчинам тоже), какие то слова о том, что я, мол, могу контролировать себя, а когда кончу, то вообще теряю всякий интерес к этому делу (и это правда). Катя сказала, что если даже я на самом деле так думаю, то она все равно не уверена, что я смогу себя сдержать. И тут я брякнул, что гарантию ей может дать только то, что если она крепко свяжет мне руки и тогда я не смогу насильно лишить ее невинности. Катя замолчала и я, опасаясь, как бы она не обиделась, решил обратить свои слова в шутку, как вдруг она ответила, что такой вариант могла бы попробовать. Я опешил от неожиданности, кровь прилила мне к голове (и не только к голове) и я понял, что хочу согласиться.

Так я и ответил. Катю видимо тоже порадовала эта идея (как потом позже она мне рассказывала, ей безумно хотелось попробовать, но воспитание подавляло все желания). Мы стали искать веревку и тогда я распотрошил боковые стяжки своего рюкзака. Получилось метров пять прочного толстого шнура. Катя взяла его в руки и сказала:

— «Ну, давай, раздевайся.»

— «Как?» — не понял я.

— «Ну, как? Сними хотя бы рубашку, не в одежде же нам обниматься?».

Все не веря своей удаче, я снял рубашку и немного подумав, майку и остался голым до пояса. Нерешительно я потянулся к спортивным штанам, но Катя остановила меня.

— «Не надо, это я сама. Хорошо? Давай, поворачивайся спиной».

Сама! Последнее слово все еще звучало у меня в ушах и я не сразу расслышал остальное. Пришлось Кате брать инициативу в свои руки, повернуть меня спиной к себе и потянуть за руки. Чисто автоматически я протянул к ней руки и она тщательно связала их крест-накрест за спиной, обвязала кольцом веревку вокруг груди и после некоторой паузы, решительно привязала кисти рук к талии, завязав спереди большой бант.

— «Ложись!» — шепотом сказала Катя и по неровному дыханию я понял, что она тоже сильно возбуждена (я читал кое-какие вещи об этом). И опрокинула меня на спину.

Я лежал и ждал продолжения, но ничего не происходило.

— «Ты где?» — спросил я.

— «Сейчас, — ответила и немного помолчав, добавила, — знаешь что, я пожалуй, свяжу тебе ноги, все-таки первый раз, мало ли что. Ты не против?»

Еще бы я был против. Катя достала вторую веревку и обмотала вокруг голеней. Глаза мне ослепил свет. Оказывается, Катя зажгла фонарь, потом прикрыла его моей майкой, чтобы оставался лишь тусклый свет. Наша палатка была из толстого брезента, отлично застегивалась и я не волновался, что нас увидят с улицы. Катя сняла с себя брюки и осталась в одних белых трусиках. Мой взгляд тут же впился Кате между ног, отвести его я был не в силах. Катя заметила это, улыбнулась и спросила:

— «Нравится?»

— «Да!» — ответил я, еле сдерживая дыхание. Но долго любоваться этим зрелищем мне не удалось, потому, что Катя перекинула одну ногу через меня и уселась мне на живот, точнее немного пониже и коснулась твердого как никогда члена.

— «Ой, ни фига себе… Тебе удобно?» — спросила она, устраиваясь поудобнее.

— «Д-да,» — только и смог ответить я. Катя оперлась руками о мою грудь и сказала:

— «Ну, и чего бы ты хотел сделать в первую очередь?»

— «Можно теперь поцеловать твою грудь, хоть разочек?»

— «Ох, я могла бы сама догадаться. Знаешь, ты мне говори, что и как делать правильно, ладно?»

— «Ладно».

Катя сняла свою водолазку, которая так обтягивала ее тело и привычным движением расстегнула лифчик, потом замешкалась, держа чашечки руками и выдохнув, как будто для храбрости сняла его, обнажив грудь.

— «Класс!!!» — не выдержал я вздоха удивления. Ее раскачивающиеся в такт движению груди выглядели просто умопомрачительно и Катя, осмелевшая от моего возгласа, стала поглаживать и разминать их. Я смотрел во все глаза.

— «А теперь что?» — спросила Катя.

Я уже немного осмелел и попросил дать мне поцеловать такую красоту. Катя снова оперлась руками мне на грудь, присела немного повыше и нагнулась так, что ее грудь оказалась у меня перед лицом. Через секунду она уже касалась моих губ. Я поцеловал ее, потом облизнул бархатную кожу, потом еще раз и, наконец мне удалось ухватиться губами за сосок и втянуть его в рот. Катя глубоко вздохнула, но не отстранилась, а наоборот прижалась еще сильнее.

— «Ох, — сказала она, — классно. Теперь поцелуй с другой стороны».

И снова прижалась ко мне, теперь уже сама, пытаясь попасть мне в рот соском другой груди. Я поймал его и хорошенько пососал под сладострастные вздохи Кати.

— «Обними меня», — попросил я и Катя легла на меня прижавшись горячей упругой грудью. Я наслаждался ее прикосновением. Катя слегка приподнялась и поцеловала меня в губы, потом еще раз, уже более уверенно и наконец, обрушилась на меня со всей накопленной страстью, проникая щекотным, настойчивым языком мне в рот. Остановится дальше она не могла и стала сползать вниз, не переставая целовать мне губы, подбородок, потом шею. Дойдя до груди, она обхватила руками мое тело, сильно сжала меня и вцепилась губами в сосок, потом в другой, стала теребить и сосать их по очереди, чем довела меня до умопомрачения. Потом вдруг внезапно обмякла и замерла у меня на груди.

— «Что случилось?» — спросил я.

— «Понимаешь, — ответила она, поднимаясь ко мне, — я так не могу, мне уже хочется, но я не знаю, как ты отнесешься к этому».

— «Не волнуйся, делай что хочешь, я буду только рад.»