StarCraft: сборник рассказов - Майкл Когг

Падая лицом в грязь, он не знал, кто его ударил. Зерглинги накинулись на него сверху, царапая, разрезая, кромсая и разрывая, точно дорвавшиеся до еды и сражающиеся за нее голодные звери. Казалось, они находили особую радость в том, чтобы каждый получил возможность вонзить когти в кровавую кашу под ними.

Когда битва была окончена, от мясника из Прайдуотера ничего не осталось. Он напоминал одно из пятен теста Роршаха на лиловой грязи — лишь отпечаток в памяти тех, кто служил бок о бок с ним.

— Ты можешь обзавестись фермой. На Шилохе отличные агрокультурные программы, — сказала Руфи, запихивая сиреневую блузку в спортивную сумку.

— Мы теперь будем фермерами?

— Конечно, почему бы и нет? — она звонко рассмеялась. — Это будет чудесная жизнь, правда?

Вирджил сунул руку в шкаф и вытащил футболку. Руфи ждала ответа. Вирджил медленно вытащил вешалку через ворот, отшвырнул ее и засунул футболку в свою сумку.

— Ну?

На его лице расцвела широкая обаятельная улыбка, очаровавшая Руфи с самого начала, несмотря на суровый вид и шрамы Вирджила.

— Ферма… звучит славно. Простая честная жизнь… А ты… ты готова стать женушкой фермера?

— Ты же знаешь, что да. Только представь: жизнь за городом, собственные продукты… И дети… если они у нас будут… вырастут на свежем воздухе, вся эта земля будет принадлежать им.

— Думаешь, у нас хватит кредитов купить много земли?

— На Шилохе все дешево.

— Еще бы. Как думаешь, почему? — это был риторический вопрос.

Ее сияющая улыбка померкла; она нахмурилась.

— Почему ты так говоришь? Я… я же стараюсь, Вирджил. Изо всех сил.

Он подошел к ней и притянул к себе. Она попыталась отстраниться, но он крепко держал ее в объятьях.

— Слушай, малыш. У нас с тобой будет ферма, а потом и дети, о которых ты все время говоришь, и простая жизнь, мы будем знать всех соседей по именам и…

— И забудем о зерглингах и… и роте Ро, правда?

Вирджил стиснул ее почти до боли.

— Зачем ты так говоришь? Моя рота всегда будет частью меня, Ру.

Как бы близки они ни стали за минувший год, между ними всегда будет пропасть. Руфи попросту не в силах понять, что он испытал.

— Это не значит, что ты должен позволять ей управлять своей жизнью, — сказала она.

— Я и не позволяю.

Она заглянула ему в глаза. Улыбка снова засияла на ее лице.

— Я буду женушкой фермера.

Вирджил нежно поцеловал ее.

— Я ценю этот шанс начать все заново. Очень.

— Ох! Мне пора бежать. Документы должны быть готовы. А вы, мистер фермер, опустошите, пожалуйста, шкаф и упакуйте все вещи к моему возвращению.

Вирджил отпустил ее и подошел к шкафу. Он включил свет и опустился на колени. Поднял стопку рубашек. Под ней оказался потертый ящик защитного цвета.

— Ты не сможешь его взять, Вирдж.

— Я знаю.

— Нужно еще избавиться и от того, что внутри, помнишь? Нельзя брать с собой ничего, что может выдать, кем мы были. Ты слышал, что сказал папа.

— Я знаю.

— Я понимаю, это нелегко.

— Да.

Руфи ушла. Вирджил снова повернулся к ящику и открыл его. Оттуда вместе с затхлым запахом плесени хлынули воспоминания. Сколько лет он туда не заглядывал! Там хранились медали, которыми Вирджил некогда гордился, а теперь они только собирали пыль; высохшая сигара; гиперзвуковая игла; один из «левых» коммуникаторов Ирмшера. Затем он нащупал что-то липкое и машинально отдернул руку. Слизь! Но, конечно, это была не слизь. Не сразу, но он вспомнил.

— Дейв, — выдохнул он, вытаскивая свою находку.

Это был наполовину израсходованный брусок синей смазки… смазки для доски для серфинга. Вирджил поднес его к носу и глубоко вдохнул. Густой ореховый запах вернул к жизни воспоминания, от которых он так пытался убежать.

Зерглинги добрались до Дейва в его собственной постели — он отсыпался после ночной попойки и игры в покер. Порой бывало и так.

Дейв по прозвищу Большая Волна был родом с острова Сантори на Миранаре. Он состоял в серф-клубе «Морские дьяволы», члены которого прославились тем, что на своих моторных досках катались по гигантским волнам высотой с гору, бушующим у побережий Сантори. Те же самые волны снабжали энергией гидроэлектростанции, которые затем подавали ее в города по всей планете. Ученые говорили, что волны достигали такой высоты из-за гравитационного притяжения трех лун Миранара, природной аномалии, сложившейся невероятно удачным образом и вряд ли имеющей где-то аналоги.

«Морские дьяволы» учитывали прихотливый климат планеты и собирались на острове зимой, когда можно было рассчитывать на кое-какую стабильность. Волны становились чудовищными; гигантские валы высотой тридцать, а то и шестьдесят метров мчались к суше, точно предвестники гибели. Укрепленные города на побережье в это время всегда были переполнены серферами со всей системы, а больницы и морги — телами невезучих подражателей. Компания таких подражателей и привела Дейва в морскую пехоту.

— Если б не эти засранцы, я б с вами, балбесами, не тусовался, — говорил он Вирджилу, Берчу или любому солдату роты Ро, который был готов слушать. — Вам свезло, что я с катушек легко слетаю.

Морская пехота Доминиона вела активную вербовку в тюрьмах по всему сектору. В один из таких рейдов они и нашли Дейва, который и в самом деле легко «слетал с катушек». Однажды в баре «Метод», подводном кабаке в 6 километрах ниже уровня моря и одном из самых крутых клубов планеты, где тусовались серферы, Дейв Большая Волна столкнулся с компанией туристов, позволивших себе вольности с одной из местных девчонок.

— Я был прям как рыцарь в сияющих доспехах, пацаны… Подвалил к этим и показал, что бывает с теми, кто не уважает местных на Сантори.

Так и было — только ситуация вышла из-под контроля, и Дейв перегнул палку. Зазвенели бутылки, и вскоре весь бар был залит кровью. Врачи увезли покалеченных бедолаг, над которыми поработал Дейв. В то время он был костлявым мелким серфером с длинными дредами и популярными на острове переливающимися тату — в тюрьмах Доминиона таких звали «свежее мясцо». После оглашения приговора, восхищенный тем, как легко Дейв отправил кучу людей в больницу, вербовщик Доминиона сделал ему предложение: 10 лет верной службы императору Менгску — или 40 лет каторги. В ответ он услышал:

— А дреды срезать обязательно?

Он все еще переживал их утрату, когда оказался в лагере для новобранцев. Несколько курсов инъекций стимуляторов и стероидов — и он был на передовой Войны Стай, набрав еще 50 фунтов мышц и став ключевым бойцом роты Ро. Рекрутам из преступников отпусков не полагалось, поэтому Дейв спасался только виски и картами.

Он скучал по волнам. По тому, как доска прорезает темно-серую громаду высотой с дом, как ионные двигатели толкают его все выше и выше, а дреды, которых ему так не хватало, развеваются на ветру. Чтобы справиться с этой потерей, он держал в своем сундуке брусок смазки для реактивных досок «Мистер Снорггс». Иногда во время отдыха он доставал и нюхал ее, наплевав даже на то, что Вирджил, Берч и прочие его неизменно за это дразнили. Он знал, что через десять лет снова будет покорять зимние волны на Сантори — стоит только продержаться и выжить.

Зерглинги добрались до Дейва в казарме, когда сенсорная башня отказала, и выводок этих тварей сумел прорваться в центр базы на Сети. Мертвецки пьяный, он проспал и внутреннюю тревогу, и визг гиперзвуковых игл. Он проспал момент, когда проклятые зерги разнесли ворота и прорвались в казарму. Он спал до той самой минуты, пока одна из тварей не прыгнула на него, а кровать не содрогнулась под весом монстра.

Еще в полубреду, Дейв проснулся как раз вовремя, чтобы увидеть над собой саму смерть — ухмыляющегося во всю раззявленную пасть зерглинга. Как раз вовремя, чтобы почувствовать, как острые когти вонзаются в него снова и снова, раздирая на части. Вывалившиеся из его живота кишки напоминали давно отрезанные дреды.

Вирджил и Берч успели застрелить зерглинга раньше, чем он спрыгнул с Дейва. Слабое, но все же утешение.

Вирджил опустил взгляд на две маленькие сумки: туда поместилось все, с чем он собирался начать новую жизнь фермера и, возможно, отца. Все остальные свои вещи он выбросил. Тишина в их крошечной квартирке сжимала голову, как тиски. Каждый раз, закрывая глаза, он видел лишь зерглингов, гидралисков и муталисков, репортажи о кровавых бойнях и смерти. Но в основном зерглингов, потому что они всегда были самыми первыми и самыми многочисленными.

Он подскочил и резко открыл глаза, когда Руфи вошла в комнату. Следы слез на ее лице казались длинными прозрачными венами. Она вытерла нос рукавом. «Такая милая», — подумал он.