Летняя книга - Туве Марика Янссон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Она, верно, переселилась куда-нибудь в другое место!
Что еще он мог сказать?
Мама воскликнула:
– Но она же что-то значила! Это меня так пугает!
Тогда он устало добавил:
– Ты говоришь вздор! Это никакого отношения к тебе не имеет, в каждом лесу водится тысяча дурацких белок, и они означают всего-навсего тысячу дурацких белок! И ничего другого!
Мама немного всплакнула, совсем тихо, и он попытался утешить ее и попросил прощения. Они помирились только перед обедом.
Ночью, обнимая Кати, он прошептал:
– Мой маленький котенок…
А она, отодвинувшись от него, сказала:
– Кончай с этим! Это ребячество!
Следующим утром по всему озеру распустились белые кувшинки. Бертиль передвинул мамин стул вниз, к бережку.
– Красиво, не правда ли? – спросила Кати; она сходила за сигаретами, спичками и пепельницей.
– Оставь меня, – ответил Бертиль.
Он зажег мамину сигарету и поставил зонтик так, чтобы солнце не слепило ей глаза.
– Спасибо, – поблагодарила она. – Мой бельчонок! Ты всегда заботишься о том, чтобы мне было хорошо.
– Всегда, – повторил он, – всегда… – И удалился, чтобы заняться своими делами в столярной мастерской.
– Дорогая Кати, – сказала мама, – мне кажется, я хочу помочить ноги. Не спустишься со мной вниз?
Когда они подошли к краю озера, она промолвила:
– Теперь не смотри, я не хочу показывать свои старые ноги никому, кроме Бертиля.
Кати отвернулась и стала ждать. Похоже, день выдастся очень жаркий! Мама сняла башмаки и чулки и сунула ноги в черную воду, но не нащупала дна и попыталась продвинуться чуть дальше, но упала вниз лицом. Кати вытащила ее на берег – она была довольно тяжелая, лицо покрылось черной тиной, но воды она наглоталась немного.
Прибежал Бертиль, он бросился на землю рядом с матерью и стал кричать, без конца повторяя:
– Кати, что ты наделала! Что ты сделала с мамой!
И как раз в этот момент, будто в какой-то новелле, как ни в чем не бывало, на травянистую лужайку выпрыгнула белка.
Мало-помалу Кати отправилась затопить баньку, это было единственным, что она смогла придумать. Придумать пока…
В поезде
Перевод Н. Беляковой
Боб был на год старше Антона, они учились в одной школе. Собственно говоря, его звали как-то иначе. Имя Боб – краткое и мощное, как удар биты или пинок ногой по футбольному мячу, – ему дали поклонники. Он обладал завидным качеством относиться ко всему небрежно и снисходительно презирать весь белый свет. Боб не пользовался своим правом лупить товарищей, он лишь пожимал плечами и рассеянно улыбался. Он был великолепен в своем умении морально уничтожать людей.
У Антона, учившегося классом младше, было лишь одно желание – чтобы Боб его заметил. Это было всепоглощающее желание. «Ну пусть он хотя бы взглянет на меня и скажет: „Привет, Антон!“ Он должен узнать, как меня зовут и что я обожаю его».
Именно в это время Антон начал писать книгу о Бобе. Ну, не книгу, а рассказы о том, как он спас друга и так далее. Он писал каждый вечер, исписывал тетрадь за тетрадью. Боб был у него уже не Боб, а X, а он сам – Z, как Зорро. В рассказах этот Z то и дело спасал X от немыслимых опасностей. Он рисковал жизнью, но это выходило у него довольно легко. А потом он спокойно удалялся с улыбкой на лице, а X смотрел ему вслед, благодарный, растерянный и восхищенный.
Вот Антон приступил к давно задуманному рассказу: они идут измученные по пустыне; вода давно кончилась; поднялась песчаная буря. Они пытаются укрыться в хилой палатке, которую ветер рвет в клочья. Тяжело дыша, они прижимаются друг к другу. Это длинный рассказ… Они бредут дальше, солнце нещадно палит, у X больше нет сил, он падает. Z закрывает X лицо обрывком палатки и продолжает отчаянно искать воду в этом раскаленном песчаном аду… И как ни странно, он находит на дне глубокого ущелья немного воды. С невероятным терпением он набирает драгоценные капли в свою походную фляжку, потом возвращается назад и говорит: «Пей, я прошу тебя. Это вода для тебя. Ты должен выжить».
Боб пьет, кровь медленно снова приливает к его лицу. Антон кладет компас рядом с ним на песок и уходит по дюнам прочь.
Но вот происходит невероятное, Боб догоняет его, протягивает ему фляжку и говорит:
«– Ты спас мне жизнь. Немного воды еще осталось. Прошу тебя, выпей. Раздели эту воду со мной так, как мы разделили все в нашей жизни».
После этого рассказа он был не в силах больше писать. Антон пытался много раз, но ничего не получалось. Новые образы не являлись ему. Рассказы о Бобе нужно было уничтожить. Печки у него в доме не было, а рвать рукописи представлялось ему варварством, к тому же это слишком хлопотная работа. Антон решил, что его рассказы должны кануть в море. Ведь ему хотелось, чтобы когда-нибудь и его пепел разлетелся над водными просторами, лучше бы всего над Атлантикой. Он поднялся на чердак, принес оттуда чемодан и сложил в него все, что написал. Чемодан был тяжелый, и Антон сел в автобус и поехал к Морской гавани. День был воскресный, лед вскрылся, солнце сияло. Антон прошел на оконечность мыса, положил в чемодан камень и швырнул его в воду подальше от берега, потом тут же повернулся и зашагал прочь.
Чемодан опустился на дно и потихоньку стал размокать, ведь он был сделан во время войны из простого картона. Тетради, исписанные от обложки до обложки, поплыли в гавань, потом ласковый ветер погнал их в Ревель, а быть может, куда-нибудь и подальше.
Двадцать лет спустя, ранним мартовским утром, Антон вышел из дома, чтобы сесть на поезд и отправиться на север страны. Он собирался поздравить старую служанку, прослужившую долгие годы у них в семье и жившую теперь в своей родной деревне, с девяностолетием. Он приготовил для нее красивый альбом с фотографиями всей родни и своими собственными стихами, написанными в изящном стиле. Антон работал в фирме, которая специализировалась на поздравительных открытках: на случай свадьбы, соболезнований, рождения ребенка – словом, на все случаи жизни. На многих открытках были напечатаны шутливые стишки – например, обезоруживающая просьба об извинении за молчание, опоздание или оплошность. Эта работа нравилась Антону.
Свой альбом он положил в обычный черный дипломат, решив, что успеет приехать вовремя и вернуться ночным поездом.
Когда поезд подали, Антон прошелся по
