Обмен разумов - Роберт Шекли

— Как это ты успел? В том мире я был полчаса, не больше.

— Я же говорил тебе, что у нас время течет по-разному.

— Значит, успел… Ну а где все эти заведения?

— Это долго объяснять, — уклонился Приз. — Попасть туда легче, чем объяснить дорогу. И вообще, это неподходящее место для тебя.

— Почему?

— Ну… по многим причинам. Тебе, например, не понравилась бы еда в «Солар Бикон паб».

— Я уже видел, как ты ел орити, — напомнил Кармоди.

— Да, конечно. Но орити — редкостный деликатес. Его удается попробовать раз или два в жизни. А в «Бикон паб» наша обычная еда.

— Какая же?

— Вряд ли стоит тебе это узнавать, — предупредил Приз.

— Но я хочу знать.

— Я знаю, что ты хочешь, но когда узнаешь, захочешь, чтобы не знал.

— Ладно, кончай. Так какая же у вас пища?

— Ну, хорошо, мистер Нос Сующий, — сдался Приз. — Но заруби себе на длинном носу: ты настаивал. Так вот, мы едим сами себя.

— Что-что?

— Себя едим. Я же предупреждал, тебе не понравится.

— Себя? То есть свое собственное тело?

— Точно.

— Чертовщина какая-то. Мало того, что противно, это и невозможно. Нельзя жить за счет самого себя.

— Я могу и живу, — сказал Приз. — И горжусь этим. А с точки зрения морали это выдающийся пример. Полнейшая личная свобода.

— Но это же невозможно, — настаивал Кармоди. — Это противоречит законам сохранения энергии, или массы, или чего-то такого. В общем, противоречит законам природы.

— Верно, но только в узком смысле, — согласился Приз. — А если бы ты изучил данный вопрос поглубже, ты увидел бы, что невозможное в природе встречается чаще, чем возможное.

— Как это понимать, черт возьми?

— Не знаю, — признался Приз. — Но это написано во всех наших учебниках. И никто до сих пор не сомневался.

— Но я хочу получить прямой ответ, — не уступал Кармоди. — Ты действительно съедаешь кусочек собственной плоти?

— Да, именно так. Хотя это не только моя плоть. Моя печенка очень вкусна, особенно рубленная с крутым яйцом и куриным жиром. А ребрышки хороши, чтобы перекусить в пути. Окорока же надо выдерживать несколько недель, прежде чем…

— Довольно! — закричал Кармоди.

— Извини, но…

— Нет, ты все-таки объясни: за счет чего же твое тело всю жизнь снабжает пищей твое тело? Даже смешно.

— Ну, я не слишком много ем.

— Может быть, я спросил не очень ясно, — поправился Кармоди. — Но ты же не можешь питать свою плоть, если ты одновременно эту плоть уничтожаешь?

— Боюсь, я не совсем понял.

— Давай сначала. Если ты потребляешь свою плоть…

— Так я и делаю.

— Итак, если ты потребляешь свою плоть для пропитания плоти… Минутку. Давай с цифрами. Если ты весишь, скажем, 50 фунтов…

— Именно так. На родной планете я весил 50 фунтов.

— Прекрасно! Идем дальше. Если ты весил 50 фунтов и если, скажем, за год ты съел для поддержания жизни 40 фунтов, сколько же останется?

— Десять фунтов! Правильно?

— Черт возьми, ты что, не видишь к чему я веду? Ты просто не сможешь долго кормить себя.

— Почему не смогу?

— Закон Уменьшающихся Поступлений, — веско сказал Кармоди. — Совершенно очевидно, что ты съешь сам себя. Съешь, и ничего не останется. Тебе нечем будет кормить себя, и ты умрешь.

— Совершенно верно. Но смерть неизбежна и для себяядных, и для чужеядных. Умирают все, Кармоди, как бы они ни питались.

— Но если ты действительно ешь себя, ты умрешь через неделю.

— Есть насекомые, которые живут один день, — возразил Приз. — Но у нас, Призов, вполне разумная долговечность. Запомни правило: чем больше мы съедим, тем меньше надо кормить и тем больше получается срок жизни. Время — великий фактор в автопоедании. Многие Призы съедают свое будущее еще в ранней юности и таким образом сохраняют для себя большой кусок жизни.

— А как они съедают свое будущее? — спросил Кармоди.

— Не могу объяснить. Съедаем, и все. Я, например, слопал запас за двенадцать лет, от 92 до 80, старческие годы, когда от жизни нет удовольствия. А теперь, соблюдая рациональное самопотребление, я думаю дожить до семидесяти с лишком.

— У меня от тебя голова болит, — прервал Кармоди. — И тошнит заодно.

— В самом деле? — возмутился Приз. — Тошнит его по всякому поводу, понимаете ли! А ты сам, кровавый мясник, сколько несчастных животных разгрыз и сожрал в своей жизни? Сколько слопал беззащитных яблок, сколько головок лука вырвал из их земляных кроваток? Верно, я съел случайно попавшегося орити, но перед тобой в день Страшного суда встанут целые стада, которые ты сожрал: сотни волооких коров, тысячи беззащитных курочек, бесконечные ряды кротких овечек, не говоря уж об изнасилованных тобой садах, целых лесах яблонь и вишен. Да, я отвечу там за съеденного орити, но ты! Как ты искупишь стоны всех этих животных, сожранных тобой? Как искупишь, Кармоди, как?

— Ладно, заткнись! — рявкнул Кармоди.

— С большим удовольствием, — ответил Приз с иронией.

— Я ем, потому что я должен есть. Природа у меня такая. Вот и все.

— Ну, если ты так полагаешь…

— Да, так полагаю. А теперь заткнись. Дай мне сосредоточиться.

— Не скажу больше ни слова. Только можно спросить: а на чем ты хочешь сосредоточиться?

— Это место похоже на мой родной город, — сказал Кармоди. — Я хочу понять: он это или не он?

— Неужели это так трудно? — удивился Приз. — Кто знает, как выглядит его город, тот его и узнает.

— Нет. Когда я здесь жил, я его не разглядывал. А с тех пор как уехал, почти не вспоминал.

— Если ты не разберешься, где твой дом и где не твой, никто в этом не разберется. Надеюсь, ты это помнишь?

— Помню, — сказал Кармоди. И медленно побрел по Мэйплвуд-авеню, с внезапным ужасом подумав, что любой выбор может стать роковым.

Глава 27

Кармоди шел и смотрел по сторонам, смотрел и присматривался. Все было как будто таким, как это и должно было быть. В Мэйплвудском театре на экране шла «Сага Элефантины» — итало-французский приключенческий фильм Жака Мара, блестящего молодого режиссера, который уже дал миру душераздирающий фильм «Песнь моих язв» и лихую комедию «Париж — одиннадцать часов». На сцене выступала («Проездом, только один раз!») вокальная группа «Якконен и Фунги».

— Похоже, фильм смешной, — заметил Кармоди.

— Не на мой вкус, — сказал Приз.

Кармоди остановился у галантереи Марвина и заглянул в витрину. Увидел мокасины и полукеды, джинсы с бахромой «Собачья рвань», шейные платки с рискованными картинками и белые рубашки с отложным воротом. Рядом, в писчебумажном магазине, Кармоди увидел свежий номер «Кольерс», перелистал «Либерти», заметил еще «Манси», «Черного Кота» и «Шпиона». Только что пришло утреннее издание «Сан»[39].