Кровавый поход - Брайан Макклеллан

Ах да, правильно. Это следы от зубов Кресимира.

Таниэля поставили на ноги. Он пошатнулся и едва не упал. Ему приподняли руки и связали запястья крепкой веревкой.

– Затяните сильнее, – приказал кто-то. – Какое-то время он там пробудет еще живым.

Где это «там»?

Руки Таниэля подняли еще выше над головой. Он почувствовал, как натянулась веревка, а затем охранники отступили. Ноги не держали Таниэля, но он не падал.

– Раз-два, взяли!

Его подняли над землей, тело дернулось.

– Раз-два, взяли!

Таниэля охватила паника. Он повернул голову и посмотрел себе под ноги, но там не было ничего, кроме воздуха. Тогда он взглянул вверх.

Он висел на крюке, прибитом к огромному столбу. Множество людей тянули веревки, чтобы поднять столб вертикально.

В памяти Таниэля мгновенно всплыл образ Жулен, распятой на столбе посреди кезанского лагеря, с отрубленными кистями рук.

Его стошнило прямо на собственную одежду.

– Раз-два, взяли!

Чтобы установить столб, солдатам потребовалось немало времени. Спина Таниэля наконец коснулась дерева, а ноги попытались отыскать опору на столбе. Но не нашли.

Он висел лицом к адроанскому лагерю. В свете восходящего солнца видел, как солдаты собрались возле позиций, указывая на него и переговариваясь. Несколько офицеров смотрели в подзорные трубы. Пороховой маг закрыл глаза, не в силах вынести эти взгляды. Он думал, что поведет этих людей к победе, а теперь висит здесь у всех на виду.

Таниэль должен предупредить их. Что произнес Кресимир вчера вечером? Он собирался сжечь адроанскую армию и Михали вместе с ней.

Рядом раздался скрежещущий звук. Низкий и хриплый, он казался смутно знакомым. Наконец Таниэль догадался: кто-то смеется.

– Два Выстрела, – произнес чей-то голос.

Таниэль повернул голову.

Почти вплотную к нему стоял другой столб. Должно быть, ночью его переместили ближе к линии фронта. И на нем все еще висела Жулен, с обрубками рук, сложенных в жутком подобии молитвенного жеста.

– Не ожидала увидеть тебя здесь.

Таниэль отвел взгляд от предвечной.

– Тебе не нравится мой голос? Два месяца мне не давали воды. – Она замолчала и откашлялась. Затем послышался долгий, скрипучий смех. – Неспособность умереть иногда создает проблемы.

Снова кашель, а затем опять смех.

Таниэль закрыл глаза, надеясь, что она замолчит.

– Ты еще неплохо выглядишь, – не унималась Жулен. – Посмотри на меня. Кресимир долго истязал меня, прежде чем повесить здесь. Интересно, почему он не поступил так же и с тобой? Не волнуйся. Несколько недель – и ты будешь как новенький. А вот я – нет, мне никогда не исцелиться. Кресимир позаботился об этом. В последнее время я не смотрелась в зеркало. Скажи, ты еще видишь этот очаровательный шрам на моей щеке?

Неужели она сошла с ума, провисев так долго на столбе и не имея возможности умереть? Руки Таниэля уже начинали болеть под тяжестью тела. И будут болеть все сильнее. Наконец он повернул голову, чтобы взглянуть на Жулен.

Она была отвратительна. Почти все волосы выпали. Кожа, когда-то казавшаяся молодой и упругой, теперь потрескалась, словно старые перчатки. Лицу досталось больше всего – ей отрезали кончик носа и выбили почти все зубы. Она усмехнулась, словно поняла, что он мог сейчас подумать.

В ее глазах горело безумие.

– Он очарователен, как всегда, – проговорил Таниэль.

Он посмотрел на свои руки, связанные в запястьях. Узлы врезались в кожу все сильнее. Таниэль попытался подтянуть ноги, но быстро сдался, застонав то ли от боли, то ли от ярости.

– Боль не уйдет, – подсказала Жулен. – Даже через месяцы. Даже когда руки онемеют, она все еще будет пульсировать в глубине тела. – Предвечная медленно повернула голову в сторону, и мучительная гримаса промелькнула на ее лице. – Если переносить вес с одной руки на другую, думаю, тебе станет немного легче.

Таниэль закрыл глаза. Как долго он продержится? Что, если он будет жить еще много месяцев, наблюдая, как пылает его страна, не в силах ничем ей помочь?

Он увидел, что от адроанского лагеря к кезанским позициям скачет всадник с развевающимся над ним белым флагом.

Сигнал к перемирию? Или предатель Хиланска наконец-то убедил Генеральный штаб сдаться?

Таниэль отчаянно забился. Он должен вырваться из этой веревки.

Халону Тамас отыскал в подвале мукомольной фабрики, в старом зернохранилище. Это было единственное укромное место во всем здании. Ноздри щекотал аромат высушенной пшеницы.

Он постучал о косяк открытой двери, и Халона подняла голову. Дворецкий Рупер тут же очутился рядом, но остановился, увидев Тамаса.

– Вы погубили моего младшего брата, – произнесла Халона.

Тамас знал, что это несправедливо, он не виноват. Сабон понимал, чем рискует, становясь солдатом фельдмаршала. Но Тамас также понимал, что переубедить Халону почти невозможно.

– Мне нужна твоя помощь.

– Ступайте в бездну! Убирайтесь!

– Халона…

Тамас шагнул вперед.

Рупер встал между ними, закрывая собой хозяйку. Тамас, прищурившись, взглянул на дворецкого.

– Халона, мне нужно попасть в дом губернатора. Я собираюсь убить человека, виновного в смерти моей жены и твоего брата.

Рупер подошел еще ближе, едва не упираясь грудью в грудь Тамаса.

– Моя госпожа сказала, чтобы вы ушли, сэр.

Халона подняла руку:

– Рупер, все в порядке.

Она вытерла глаза носовым платком, но не сразу опустила его, будто просила дать ей время подумать.

– Рупер, покажите Тамасу потайной ход в особняк.

– Вы уверены, госпожа?

– Да.

Тамас шагнул назад, отодвигаясь от дворецкого.

– Спасибо, Халли.

– Тамас, убейте этого мерзавца. Заставьте его страдать. – Она тяжело вздохнула и добавила: – Но я не хочу вас больше видеть.

– Понимаю.

Тамас вышел из здания. Влора, закутанная в плащ, ждала его под дождем. Приветствуя Тамаса, она приподняла шляпу, и вода полилась на ее одежду. Девушка наклонилась, чтобы взять ружье, и фельдмаршал разглядел под ее плащом синий мундир и пистолет на бедре.

– Олем отправился назад?

Она кивнула.

– Где остальные?

– Ждут.

Тамас удовлетворенно кивнул. Несколько минут спустя подошел Рупер, и они двинулись прочь из Мучного квартала. На окраине фабричного района, у заброшенного уличного кафе, их поджидал пороховой совет Тамаса.

Он взял с собой только лучших. Те, кого Сабон обучал этим летом в Адопесте, остались в городе. У них не хватало ни опыта, ни выучки для такой операции.

Весь пороховой совет был одет так же, как Влора, – в плащи и шляпы-треуголки. Каждый взял с собой столько пороха и оружия, сколько смог унести, – от пистолетов до шпаг и ножей. На губах Тамаса заиграла улыбка. Восемь помощников, восемь самых талантливых пороховых магов. Каждый из них стоил целой армии. По крайней мере, так считал сам фельдмаршал. Он быстро осмотрел улицу, не нашел никаких признаков кезанских патрулей и обернулся к своим людям:

– Мы должны обеспечить отвлекающий маневр, чтобы деливцам было проще освободить пленников. Среди них наш Гэврил. Я хотел бы быть там, чтобы самому спасти нашего товарища, но нам предстоит более важная задача. Нужно обезглавить проклятых оккупантов, и поэтому мы отправляемся прямо в их логово. Вы все знаете о моих отношениях с герцогом Никслаусом, поэтому должны понимать, что я сделаю это с большим… удовольствием.

Среди пороховых магов послышались глухие смешки.

– Но, как я уже сказал, наша главная задача – обеспечить отвлекающий маневр. Мы должны стянуть на себя как можно больше кезанских солдат. Несомненно, среди них будут Стражи. Возможно, несколько десятков. Соотношение сил, несмотря на все ваши навыки и таланты, будет сильно не в нашу пользу. Для меня эта операция имеет привкус мести. Но я не хочу, чтобы вы ради этого пожертвовали своими жизнями.

– Вы предчувствуете, что погибнете здесь, сэр? – спросила Леоне, девушка ненамного старше Влоры.

– Я никогда не думаю о смерти перед боем. Такие мысли имеют обыкновение сбываться. Однако… бывают случаи, когда риск поражения гораздо выше, чем обычно.

– Какой необычный способ сказать, что собираешься умереть, – заметила Влора.

Тамас бросил на нее сердитый взгляд.

– Сэр, – поднял руку Андрийя.

– Да?

– Мне платят за то, чтобы я убивал кезанцев. У меня пятьдесят семь отметок на прикладе за последние два месяца. Я хочу, чтобы к концу похода их набралось сто. Там будет сорок три кезанца?

– Думаю, да.

– Очень хорошо, сэр. Я готов идти с вами.

– Как и все остальные, – тихо добавила Влора.

– Спасибо.

– Не ради вас, сэр, – уточнил Андрийя. – Ради того, чтобы убивать кезанцев.

– Это я тоже ценю. Рупер, прошу вас.

Они двинулись вслед за дворецким по улицам, избегая кезанских патрулей. Прячась в тени, Тамас осматривал дорогу впереди. Они шагали торопливо, но с повышенной осторожностью. Фельдмаршалу приходилось видеть такую повадку – в Гурле, в последнюю ночь перед эвакуацией. Он с товарищами патрулировал враждебно настроенный город, ожидая – и опасаясь – какой-нибудь неприятности.