Дамнар: Неведение - Марина Якунина

Ей представлялось, что дамнару будет видна вся её суть, все помыслы, чаяния и надежды. Порой ей забывалось, что он не человек. Тогда она позволяла себе осторожно его рассмотреть. Как откликалось её тело на его прикосновения. Как жаждала она быть нужной, любимой и желанной. Не ему. Она понимала, что даже если и случалось так, что князь испытывал к ней чувства, которые можно было бы назвать хоть нежными, хоть страстными, она не могла ответить ему тем же. Да и она сама порой ловила себя на мыслях, что с удовольствием бы прожила и вовсе в одиночестве где-нибудь в избушке в лесу, если бы не боялась, что на её убежище набредут бандиты. Мысли метались в её голове с такой скоростью, что сознание пошло кругом и к горлу подкатила тошнота.

Сет и так видел, что девка вот-вот потеряет сознание от явно надуманных ей страхов. Учитывая, что он не делал ничего из ряда вон выходящее, её реакция вызывала недоумение. Еще он заметил, что замок слишком уж рад её панике. Казалось, что стены дрожат от удовольствия. Устав от этого представления, схватил её за затылок и потянулся к разуму.

Она ощутила подталкивающий её подсознание к ответу поток энергии, нахлынувший неожиданно теплой волной. «Все равно узнает, все равно поймет, что я от него ничего не хочу. Не люблю его, и до смерти боюсь…», — но она не успела ничего произнести. Князь услышал эту фразу, и водоворот воспоминаний, тревожащих её сердце, унес их обоих.

Образы памяти перепуганной девицы мельтешили перед взором с удивительной скоростью. Сет успевал рассмотреть мимолетные картины прошлого, и даже расслышать отдельные, особо запечатленные в памяти фразы.

Девица с детства наблюдала, что бывает, когда женщина не подчиняется мужчине, или же чем-то умудряется его разозлить.

Траян, сильно моложе чем сейчас, пинает ногами какую-то полуобнаженную женщину в тесной комнатушке. Девка в этот момент явно ещё ребенок, жмется к брату и дрожит. Они оба совсем малыши. Но выбираются из дому, бегут за подмогой. Получая в ответ от старших, что муж жену разуму учит.

Следующая картина. Розги. Тогда перепало всем, кто под руку попался.

Опять та женщина, двор, снова Траян. Теперь уже ей доставалось поленом. Ярец уже подрос, в памяти девки выглядел лет на двенадцать, смог тогда заступиться. Ему тогда сильно досталось от дядьки. Сет невольно проникся уважением к пареньку за этот отчаянный смелый поступок. Девка же, совсем малышка, побежала к женщине, помогая ей, израненной, уползти подальше с глаз разбушевавшегося мужа.

Вечер, повозка, накрытый тряпкой женский труп. Из-под ткани виднелась окровавленная рука, лишенная кисти. Неизвестного Сету мужика отчитывают за излишние усердие, священник назначает епитимью. Мужик ухмыляется. Картинка смещается немного назад. Тот же мужик в повозке подгоняет плетью нагую бабу, запряженную вместо лошади. Тело женщины покрыто синяками из ссадинами. Она вся в слезах, грязи и собственной крови тащит повозку с озверевшим мужем на потеху толпе. Никто не заступился.

Новая картина, другие участники, но по сути тот же сюжет. Женщина повешена вниз головой к дереву, тоже нагая. Мужик её бьет плетью, соседи поднуривают и раздают советы.

Зима. Лютый мороз. Речка. Девку кидают в прорубь. То ли случайно, то ли нарочно она выскальзывает из рук своего палача, и её тело относит далеко под лет. Мужик хватается за голову, народ с небольшим опозданием пытается прорубить лед, чтобы её вызволить. Не удалось. Мужика подбадривают, уверяют, что на то была божья воля. Просто расходятся.

Вот девицу привязали за косу к хвосту лошади. Мужик верхом, оттуда сечет её плетью. Коню не нравится эта забава. Он сначала фырчит и нервно топчется. Затем не выдерживает и лягает девку. Тоже насмерть. Толпа расстроена. Только, похоже, что не из-за несчастного случая, а что потеха длилась недолго.

Воспоминания служанки перемещаются в Итернитас. Сет видит её глазами собственное искаженное злостью лицо. Как он прижимает девку к дивану и приставляет к её лицу нож. Следующая картина. Звуки из синей комнаты, когда он и Клэр «скрепляли» уговор. Воспоминания относит вновь в прошлое, к насилию, учиняемому Траяном над своей женой. Детьми девка и её братец не всегда имели возможность уйти или спрятаться, чтобы не видеть и ни слышать, ни становиться невольными свидетелями происходящего.

Картина вновь меняется. Сет снова видит свое обезображенное тьмой лицо. В этот раз он рвет на девке рубаху перед взором обреченного на преображение Октавио. Паралич. Животный ужас от невозможности как-либо защититься, или же просто выпрыгнуть из окна навстречу судьбе. Режущий свет пожираемой им же души юноши. Горесть, жалость к неизвестному ей юноше, всего-то перевязавшему ей руку, и всепоглощающий ужас перед монстром, творившим чёрное колдовство и смертоубийство у неё на глазах.

Князь заставил себя сделать вдох и прерывисто выдохнуть, выныривая из памяти полуживой от страха служанки, не желая, и даже в какой-то степени, боясь узнать о себе больше.

«Всё. Теперь всё на своих местах. Чудовище. И в её глазах, и в глазах всех остальных. Что бы я ни делал, как бы не старался оградить живых от тьмы, живущей в стенах проклятого замка — чудовище. Сам же хотел выяснить…» — думать о самом себе в таком ключе вызывало отвращение. А вот мысль девки про нелюбовь застала врасплох. Он еле сдерживался, чтобы не прыснуть со смеху. Наивная дурочка при всей своей панике ещё умудрялась думать о любви, и о том, что его сможет разозлить именно её отсутствие. Будто бы он от неё этого ждал. Отсутствие у неё желания перенести отношения в другую плоскость немного задела, но на фоне всего остального собственные переживания на этот счет казались настолько мелкими, что Сет от них лишь отмахнулся.

Когда Князь отпустил её, Есения вновь упала на колени и крепко зажмурилась. Пульс стучал в ушах, заглушая остальные звуки. Последнее воспоминание об извлеченной из тела Октавио души стояло перед глазами. Итернитас жадно вцепился в панику девицы, подстегивая уверенность, что именно это с ней сейчас и случится, только возвращать к жизни её никто не станет. Да и зачем ей жизнь без души?

Сет с неподдельным состраданием наблюдал, как рыдает на полу девица. Замок крепко вцепился в неё своими щупальцами. Да и сам Князь невольно подпитывался, будто вессель сам не мог не впитывать так чисто расплескиваемую энергию от искреннего страха. Отец, порой, специально доводил неугодных ему людей до такого состояния. Упивался властью и их беспомощностью и ужасом. Нередко при