Страсть - Федор Раззаков

Сегодня Алексей Герман по-прежнему живет на два города, имея квартиры в Санкт-Петербурге и Москве. А его сын Алексей пошел по его стопам: окончив ВГИК, стал режиссером и уже снял несколько фильмов, прогремевших достаточно громко (последняя лента – «Бумажный солдат», 2009). Правда, это скорее фестивальное кино, чем массовое. Что вполне объяснимо: как говорится, яблоко от яблони недалеко падает.

Вера ГЛАГОЛЕВА

Со своим первым мужем, кинорежиссером Родионом Нахапетовым, Глаголева познакомилась, когда ей было 18 лет. На дворе стояло лето 1974 года. Вместе со своей подругой, которая работала на «Мосфильме», Вера пришла на просмотр какого-то фильма, а после его окончания отправилась в буфет. Там ее и приметил ассистент режиссера Владимир Климов. Он пригласил Глаголеву на фотопробы к фильму «На край света», к работе над которым приступал 30-летний режиссер Родион Нахапетов (это была его вторая режиссерская работа). Глаголева согласилась из чистого любопытства (она в то время была мастером спорта по стрельбе из лука и собиралась посвятить свою жизнь спорту). По ее же словам: «Нахапетову я понравилась чисто внешне. У меня были модные штаны-трубы, расклешенные от бедра. Я как раз ездила со школой в Польшу, вернулась и сказала: «Там все ходят на платформах и во-от в таких клешах!» Брат сшил мне брюки и комбинезончик – не суперэкстравагантно, но мало у кого были такие вещи. Еще я носила необычную по тем временам стрижку с челкой, как у Мирей Матье (стриг мой брат Борис)…»

Между тем фотопробы Глаголевой худсовету не понравились, и о ней вскоре забыли. Но в дело вмешался случай. Когда начались кинопробы, у главного героя заболела партнерша. Ей требовалась подмена на короткое время, а свободных актрис рядом не оказалось. Тогда и вспомнили про Глаголеву. Нужен был просто затылок, чтобы было понятно, что это девушка. И какие-то реплики по ходу подбрасывать. Далее послушаем рассказ самого Родиона Нахапетова:

«В тот день я делал ставку на артиста, а не на артистку, и мне было все равно, кто будет подыгрывать главному герою, лишь бы не я.

Так Вера Глаголева впервые появилась перед камерой. Не задумываясь, я поставил ее спиной к объективу, вручил листочек с текстом и сказал:

– Просто читай вслух. Ты не в кадре.

Я во все глаза глядел на будущего героя, надеясь увидеть что-то интересное. Но по непонятной причине парнишка зажался. Движения его стали скованными, голос охрип. Я был в отчаянии. Между тем, пока я занимался актером, Вера выучила свой текст и стала «подбрасывать» его так естественно и легко, как будто он сию минуту рождался в ее голове. Я похвалил Веру и ввел ее в кадр – сначала бочком, а затем лицом к камере. Раскованность Веры объяснялась тем, что она мечтала о спортивной карьере, а не о кинематографической.

Я задержал на девушке взгляд. Она показалась мне интереснее, чем вначале. И я попросил ее сыграть еще одну сцену. Она сыграла.

– Хорошо. А если еще одну?

– Пожалуйста, – согласилась она.

– Неплохо. А что, если я тебе дам сейчас самую трудную сцену?

– Давайте.

Я рассмеялся. Мне нравилась ее уверенность, но уверенность – еще не талант. Сцена была и в самом деле очень трудная. Я включил камеру, совершенно не рассчитывая на успех.

Но как только отняли хлопушку от ее лица, я понял, что сцена получится. На глазах у Веры были слезы. Горькие, детские слезы. Что было удивительно, так это то, что, плача, Вера старалась улыбаться. Странный и трогательный эффект.

– У меня тоже так бывает, – говорила она. – Становится грустно-грустно. И кажется, никто тебе не нужен…

Когда она произнесла это «грустно-грустно», я вдруг почувствовал, что сердце мое сжалось и затрепетало…»

В итоге Нахапетов кардинально изменил свое прежнее решение и взял на главную роль именно Глаголеву. В немалой степени этому способствовала симпатия, которая зародилась в режиссере по отношению к девушке. Когда он прибежал к редактору фильма (кстати, она была однофамилицей Веры – Нина Глаголева), та даже удивилась тому энтузиазму, с которым Нахапетов стал настаивать на кандидатуре Веры. «Уж не влюбился ли ты в нее?» – спросила редакторша. Режиссер смутился.

В конце концов Глаголеву все же утвердили на роль девушки по имени Сима, которая отправляется со своим возлюбленным «на край света». Во время съемок фильма у Нахапетова и Глаголевой начался роман. Причем влюбленные ни от кого своих чувств не скрывали. Это был второй любовный роман 74-го года, когда режиссер влюблялся в юную актрису. Первый случился у Сергея Соловьева и Татьяны Друбич. Но там ситуация была иной: его приходилось тщательно скрывать, поскольку Друбич на тот момент была несовершеннолетней (ей было 15 лет). У Нахапетова с Глаголевой разница в возрасте хоть и составляла 12 лет, однако Глаголева была совершеннолетней.

Летом 1975 года Нахапетов отправился в Одессу, где ему предстояли съемки в картине «Раба любви». Вместе с ним поехала и Глаголева.

Вспоминает Родион Нахапетов: «Мы гуляли с Верой по Одессе. Бродили по тихим ночным улочкам, спускались по Потемкинской лестнице, выходили к морю. Иногда Вера готовила, благо в нашей гостинице была кухня. Сладкий и нежный вкус ее сырников я помню до сих пор.

Мы мечтали о будущей жизни, о ее поступлении во ВГИК. Вера очень своеобразно читала А. Блока… В ее чтении было странное, как будто сумеречное блуждание интонаций и декадентский излом рук. Невероятно! Как могла она, современная девушка, столь точно уловить стиль и время?

– Ты поступишь, не сомневайся.

– Было бы здорово!

– Да, но… – сердце мое вдруг тревожно забилось, – ты все время будешь пропадать в институте. Репетиции, молодые ребята… Мы будем встречаться урывками, все реже и реже, пока и вовсе не расстанемся. Ты готова расстаться со мной?

Вера бросилась мне на шею:

– Нет, Родинька, нет, я не хочу в институт! Я не хочу, правда!

Я был тронут.

Однако, поразмыслив, я снова принимался готовить Веру к экзаменам. Просто чтобы у нее был диплом и никто не тыкал в нee пальцем.

Честно говоря, я и сегодня убежден, что институт не сделал бы Веру актрисой. Потому что она ею уже была. Вера нуждалась в тренинге, в практике. Но не в азах. Не в студенческой скамье. От природы она обладала легкостью игры, которая иным дается многолетним трудом.

Кроме того, я, ее первый учитель, намерен помогать ей. Ведь мы всегда будем вместе.

Вера грустно улыбнулась:

– Всегда?

– Всегда, – повторил я.

И, обняв ее, повторил еще раз:

– Всегда.

И в самом деле, почему бы нет? Более преданного, более чистого человека, чем Вера, я еще не встречал. Чего я жду? Что я вообще ищу в женщине?

Вера задумчиво смотрела на морской прибой.