ДНЕВНИКИ 1973-1983 - Александр Шмеман

В "Nouvel Observateur" интервью с Буковским. Он им говорит все то же, что говорят и Сахаров, и Солженицын, и все, без исключения, свидетели оттуда . Но эти все допытываются. И это допытыванье напоминает, как исцеленного Христом слепорожденного расспрашивали фарисеи. Да как Он мог!.. Так вот и тут: невозможность, неспособность расстаться со страстной верой в левое . Каково же должно быть отталкивание от "правого", если ничто не может этой "левой веры" поколебать…

Понедельник, 28 февраля 1977

Все утро в семинарии. Лекция об анафоре (благодарение, Свят, воспоминание). Завал писем. Теперь дома и пишу это для "разгона", прежде чем засесть за свою главу о "единстве веры".

Получил от Андрея книжки, оставленные в Париже, и среди них "Le christianisme йclatй"2 , прочитанное мною сразу же в январе: диалог между Michel de Certeau et J.M.Domenachl Вчера вечером кончал в кровати Маркса Franchise Lйvy. Записываю это потому, что, пиша "Единство веры" (и об единстве tout court4 ), ощущаю феноменальную раздробленность современного сознания. То, что читаешь, написано как будто на совершенно разных планетах. Только если помнить это и все время сознавать, писание "Единства" состоит в попытке это ужасающее разделение преодолеть.

Вторник, 1 марта 1977

Читаю A.Blanche! "Henri Brernond"5 . Читаю с огромным интересом и спрашиваю себя: откуда во мне этот всегдашний интерес к людям этого типа – Бремон, Луази, Лабертоньер, ко всему этому кризису, причем не в доктринальном, а личном его аспекте, как внутренняя и именно религиозная драма

1 Булонском лесу (фр.).

2 "Взорванное христианство" (фр.).

3 Мишелем де Серто и Ж.М.Домнаком

4 вообще, просто (фр.).

5 А.Бланше "Анри Бремон" (фр.).

этих людей? Думаю – от некоего внутреннего же mutatis mutandis родства с ними. Всецелая принадлежность Церкви, самоочевидная, как воздух, как жизнь, и одновременно внутренняя свобода внутри нее. Меня бесконечно тяготит то повальное внутреннее порабощение себя чему-то или кому-то, что я вижу вокруг себя, "идолопоклонство", так часто торжествующее в Церкви. И мне так же чуждо какое бы то ни было, всегда дешевое, восстание против нее, бунтарство, духовное сектантство… Меня буквально с детства, с корпусных лет отталкивало "карловатство" – с его ложным пафосом, елейностью, самодовольством, узостью. Я в одиннадцать лет терпеть его не мог. Но вот могу по совести сказать, что сама Церковь всегда стояла для меня выше всего как невидный, бесспорный, несомненный – нет, не авторитет, а свет , в свете которого все живет, все светится. Церковь в сущности своей, в этой светоносности своей должна не сужать, а расширять, не подчинять, а освобождать. Но это только если жить ее сущностью как раз, тем, что светит, тогда как для большинства она обратное… Отсюда неизбежная трагедия. Церковные люди – как бы это сказать? – не любят верности Церкви, они хотят, чтобы Церковь была верна им, тому, что они от нее хотят. И потому всякий, кто любит Церковь в ее сущности, обязательно страдает от "церкви". Поэтому в жизни "модернистов" (или, позднее, Teilhard de Chardin'a) интересен не уход . Уход есть измена, он плосок, он "духовное плебейство", а верность, самоочевидность этой верности, верность как крест: страдание и победа… Страдание от непонимания, одиночества, чувства "стены". Победа от постепенно, изнутри растущей очевидности, что это и есть христианство. Вот почему эти книги о давно умерших, а сейчас и забытых людях меня так волнуют. "И тогда все, бросив Его, бежали…"1 – мне кажется, что каждый, поверивший в Христа, должен через это пройти, это "проверка" его свидетельства.

Март. И хотя идешь рано утром в церковь по морозу, свет солнца, цвет неба, легкость воздуха – весенние.

Среда, 2 марта 1977

Не успел написать всего вчерашнего, как несправедливое, злое письмо повергло в уныние, раздражение, отравило душу. И от красивых слов – моих – ничего не осталось. Что, в сущности, подтверждает правило. А я-то думал, что хотя бы в этой плоскости достиг некоей "отрешенности".

Книга о Br'emond. Верил ли он? Страницы о невозможности молиться, о молчании Бога ("…tous ceux que je vois et que j'interroge me disent sans hйsiter que, a quelques belles heures de leur vie, ils vous ont recontrй. A tous vous avez dit quelque chose. Tous, а un certain moment, ont йtй dans l'impossibilitй de douter de votre prйsence et de votre amour… Et moi, jamais, jamais!.." p. 782). Что это -

1 Ср.: Мф.26:56; Мк.14:50.

2 "…все те, кого вижу и спрашиваю, уверенно заверяют меня, что в прекрасные моменты своей жизни они с Тобой встречались. Каждому Ты что-нибудь говорил. Каждый, в какой-то момент, был безусловно уверен в Твоем присутствии и в Твоей любви. А я – никогда, никогда!.." (фр.).

неверие или же провал определенной, почти технически разработанной "духовности" ("Упражнения" св. Игнатия [Лойолы] и их развитие иезуитскими духовниками)? Что такое молитва ? И этот западный выбор – или – или. Или чистая "трансцендентность", или же чистая "имманентность" (гуманизм и т.д.). Не в этом ли ложном выборе – причина трагедии Brйmond'a и столь многих других? Молиться Богу, "детерминированному", определенному философами… Стремление Brйmond к "религиозному чувству", то есть к опыту . Но и "опыт", оказывается, точно описан, определен, классифицирован. Весь Запад в этом, в этих ложных и абсолютных дилеммах и дихотомиях…

Вторник – мой длиннейший рабочий день… Четыре часа лекций, два утром и два вечером, заседания, свидания, исповеди, телефоны. Вернулся в 11 с головной болью.

Волнения Тома [Хопко]: изгнание из англиканского монастыря Sister Edith1 за сопротивление гниению. Она ночует у них.

Возвращение к нам после родов нашей "служанки" Флоры с новорожденной Эсперанцей! Прикосновение к "подлинному", к жизни в ее божественной простоте и глубине.

После обеда. Кончил Brйmond.

Хочу выписать это из письма Blondel (230):

"…il n'est pas mauvais non plus, pour triompher des tentations d'indйpendance ou d'intransigeance, non il n'est pas mauvais de considerer la responsabilite qu'on a vis-и-vis de tant d'autres esprits qui comptent pour nous, de songer и ne point fournir le moindre prйtexte, la moindre justification aux suspicions dont nous pouvons кtre 1'objet. Que de fois il m'a semble1 voir, avec une clartй percante, que le spectacle et la souffrance des injustices ecclesiastiques, des miseres officielles, etaient pour nous la ranc.on d'autres graces et d'autres lumieres… "2.

Кончил с волнением, потому что читаешь такие книги с внутренним pro domo sua3 : относишь к трагической запутанности современного Православия, его "плененности" самим собою, чудовищному его провинциализму. Относишь к вопросу: как быть, что делать, к той постоянной неудовлетворенности, в которой проходит жизнь. А это поднимает последний, вечный вопрос: что Церковь и в чем верность ей, и в чем ее жизнь, и где начинается измена. И как различить боязнь "пострадать" от боязни "соблазнить"!.. Но есть в таких книгах, для меня во всяком случае, и нечто целительное: вот, казалось бы, совсем недавно бушевали эти страсти, а все прошло, все стало "историей". И таким образом – это призыв к тому, чтобы и наши бури переживать, так сказать, "в перспективе"…

Совершенно изумительный, торжествующий, светоносный день.

1 сестры Эдиты (англ.)

2 "…к тому ж совсем неплохо для того, чтобы победить свои искушения независимости или непреклонности, нет, совсем неплохо сознавать ответственность перед таким количеством близких нам по духу, заботиться о том, чтобы не подавать ни малейшего повода, не искать ни малейшего оправдания подозрениям, которые на нас падают Иногда мне удавалось с поразительной ясностью видеть, что наблюдение и переживание церковной несправедливости и официальных неприятностей были для нас расплатой за иную благодать и иной свет" (фр.).

3 для себя, для домашнего употребления (лат.).

Четверг, 3 марта 1977

Та же торжествующая весна… Сегодня утром в [школе Л.] Spence, где наша маленькая [внучка] Анюша выступала в детском спектакле. Все время – 20 минут! – пока входили девочки, потом играли, я держал [брата Анюши] Сашу на коленях: клубок слез в горле – от этого радостного совершенства детства…

Читая вчера вторую книгу о Bremond ("L'histoire d'une mise a Pindex"1 того же А.Бланше), впал в привычное уныние: откуда столько ненависти в религии, в Церкви, столько фанатизма… Сколько отравленных, разрушенных жизней – и все во имя Христа! Звучит банально, но, когда вдруг осознаешь , действительно содрогаешься.

По обычаю в поезде – чтение французских журналов. Буковский. Амальрик. И впечатление такое, что их свидетельство начинает "действовать" – даже на безнадежную европейскую "левизну".

Вчера много часов в полном одиночестве за письменным столом. Вечером – дружный ужин с Л. в ресторане. Особенно радуюсь этому ввиду надвигающихся трудных, "разъездных" недель.

Пятница, 4 марта 1977

Разговор вчера после вечерни с Д.М. (двадцать три года), которую я знал все эти годы как церковную "активистку". Говорит, что вдруг поняла, что все это "не она", фальшиво, искусственно и т.д., и хочет "уйти из Церкви". Увы, многое в том, что она говорит, – правда. Все это то, как раз, о чем я писал за час до этого разговора: "уйти от религии, чтобы найти наконец Бога …" Как все запутано!