Непоседа - Сергей Лукьяненко

Трикс размахнулся и заученным на тренировках движением метнул метлу в Прыгучего Мыша. С угрожающим гудением полтора метра отборного клена, крепко обмотанного гибкой виноградной лозой, устремились в лицо Прыгучему Мышу. Тот, оправдывая свое прозвище, подпрыгнул, ловко уклоняясь от удара. Но метла внезапно развернулась в воздухе — и полторы тысячи тонких ореховых прутиков хлестнули Мыша по лицу.

— Ай! — завопил Мыш и запрыгал на месте, молотя руками воздух. — Ай-яй-яй!

Тем временем Обжора уже приблизился на расстояние атаки. Он зорко следил за метлой в руках Тианы, и Трикс понимал — наносить удар бесполезно, острые стальные когти способны разрубить даже черенок из железного дерева.

Поэтому Трикс прыгнул Обжоре под ноги и изо всех сил пнул его по коленям. Ощущение было таким, словно он ударил по двум кускам железа. Однако и Обжоре пришлось несладко — он споткнулся, упал и смертоносные когти зарылись в песок. И Тиана не упустила этого шанса — она запрыгнула Обжоре на спину и принялась колотить его черенком, не давая перевернуться или вытащить руки.

— Достаточно! — прервал бой Прозрачный Бог. — Не убейте этих… неплохих воинов.

Опозоренные и несчастные, Прыгучий Мыш и Обжора удалились.

— Очень, очень неплохо, — задумчиво продолжил Алхазаб. — Неужели вы владеете искусством ассасинов?

— Да, Прозрачный Бог! — воскликнул Трикс. — Мы сами изучили его по самоучителю!

Алхазаб кивнул:

— Вы прекрасные самоучителя. Что ж… Капитан и Железноголовый!

Было понятно, что напоследок Прозрачный Бог оставил самых сильных противников. Трикс покрепче стиснул свою метлу и посмотрел на Тиану.

— Берегись его щита! — прошептала девочка. — Я слышала про него от Амаля… все думают, что щит — только для защиты, а он им нападает!

— Меня больше тревожит рыцарь… — признался Трикс.

Два героя приближались, неспешно и неумолимо. Трикс подумал секунду и сказал:

— Пошли!

Они двинулись навстречу.

Капитан и Железноголовый переглянулись. Приближающийся противник был им непривычен и вызывал тревогу. Капитан резко отвел назад руку со щитом — и со страшной силой метнул его в Тиану.

Девочка присела и в тот миг, когда гудящий и вращающийся щит пролетал над ее головой, вздернула вверх метлу. Черенок пришелся в центр щита — и тот, прервав свой полет, закрутился на метле, словно волчок. Капитан остолбенел. А Тиана ловкими движениями метлы погасила движение щита, перехватила его рукой — и двинулась к Капитану. Тот встал в оборонительную позицию, готовый увернуться от брошенного снаряда.

Но Тиана не собиралась метать щит. Она подошла к Капитану на расстояние шага и изо всех сил ударила его щитом по голове! Капитан закатил глаза и рухнул.

— Ничего себе… — прошептал Трикс.

— Зря пренебрегал занятиями по бою кухонной утварью, — ответила Тиана. — Щит — это ведь, по сути, просто большая сковородка!

Сообразив, что он остался в одиночестве, Железноголовый взревел и выхватил огромный меч. Удары он наносил редкие, но страшной силы — и неумолимо надвигался на ребят. Напав с двух сторон, Тиана и Трикс ухитрились нанести Железноголовому несколько удачных ударов — но броня надежно защищала безумного рыцаря.

— Нам не пробить его доспехи! — в ужасе воскликнула Тиана.

Трикс тоже прекрасно это понимал. Приемы ассасинов, при всей их ловкости, мало годились для боя с закованными в броню рыцарями. Тут даже острый нож или обычный меч ничем не могли помочь — рыцаря обычно приходилось молотить тяжелым мечом минут двадцать, прежде чем тот не выдерживал синяков и ушибов и просил о пощаде. А уж случаи, когда броню удавалось пробить, воспевались менестрелями (хотя, как правило, дело тут было не в силе удара и заточке меча, а в слабости доспехов).

Конечно, если долго-долго колотить Железноголового палками, то он не выдержит грохота и запросит о пощаде. Но для это надо колотить так долго, что он за это время успеет изрубить целую армию…

Вертясь и крутясь вокруг могучего воина, Трикс и Тиана уворачивались от ударов и тыкали его то прутьями, то черенками метел. Казалось, что толку от этого никакого. Ах, если бы можно было применить магию! Но Прозрачный Бог сразу почует неладное…

Полный отчаяния Трикс со всей силы ударил Железноголового под мышку, где рыцаря прикрывала не глухая броня, а плотная железная сетка, давно уже проржавевшая от пота. Сетка была такой мелкой, что если прутья и проникали между звеньями, то только чуть-чуть, самыми кончиками. Но Железноголовый внезапно вздрогнул, замер и… хихикнул.

— Подмышки! — закричал Трикс и принялся со всей силы крутить и ворошить метлу.

Тиана немедленно присоединился с другой стороны.

Рыцарь замер с поднятыми руками, вздрагивая и хихикая. Видимо, он уже очень давно не мог всласть почесаться — и неожиданная щекотка стала для него непосильным искушением.

Пользуясь моментом, Трикс подхватил с земли оброненную Тарантулом веревку и захлестнул ею ноги рыцаря. Тот вяло махнул мечом — но так и не смог нанести удар. Хохоча и громыхая железом, безумный воин упал на песок. Трикс подхватил вторую веревку и что было сил стянул рыцарю руки.

— О, не останавливайтесь! — простонал рыцарь. — Щекочите же меня! Щекочите!

Из чувства сострадания Трикс с Тианой еще с минуту щекотали рыцаря сквозь кольчужные звенья. Потом Трикс бросил метлу и стянул веревки между собой. Железноголовый остался лежать, будто опрокинутая на спину черепаха.

Повернувшись к Алхазабу, Трикс поклонился и выкрикнул:

— Мы победили всех соперников, Прозрачный Бог! Достойны ли мы встать в ряды твоей стражи?

Минуту Алхазаб размышлял. Потом сказал:

— Да, вы победили всех соперников. Но не друг друга. Сразитесь между собой.

Трикс и Тиана переглянулись.

— Соглашайся, — прошептала Тиана одними губами. — Я сдамся…

Трикс покачал головой, опустился на колени и воскликнул:

— О Прозрачный Бог! Проси от нас чего хочешь, хоть самой жизни! Но не заставляй нас биться меж собой! Мы побратались и поклялись никогда не поднимать друг на друга оружия! Не заставляй же нас лишиться чести, ведь не подобает охранникам великого правителя быть бесчестными!

Алхазаб хмыкнул. Оглянулся на своих советников. Потом на воинов.

Воины выглядели очень серьезными. Многие кивали. Воины вообще-то очень серьезно относятся к такой вещи, как братание.

— Хорошо, — кивнул Алхазаб. — В твоих словах есть дерзость, но есть и благородство. А я ценю и благородство… и дерзость. Я сам такой!

Прозрачный Бог захохотал и воины разразились одобрительными возгласами.