Александр Мальцев - Максим Макарычев

Вернувшись в столицу, лидер московского «Динамо» и сборной СССР стал готовиться к новому сезону, на этот раз имея гораздо более усеченный отпуск. Ведь уже в конце августа предстояло отправиться в Канаду.

Второй розыгрыш Кубка Канады по ряду причин состоялся не в 1980 олимпийском году, а годом позже. На этот раз шесть сборных, принимавших в нем участие, предстали в сильнейших составах. В советской команде не оказалось Валерия Харламова, что стало откровением для всей Северной Америки, в которой он уже многие годы считался самым лучшим европейским игроком в истории хоккея…

Глава семнадцатая

ЛУЧШИЙ ДРУГ – ВАЛЕРИЙ ХАРЛАМОВ

Если спросить у Александра Николаевича Мальцева, о потере кого из своих друзей он сожалеет больше всего, он, не раздумывая, назовет имя Валерия Харламова, хотя с момента гибели одного из самых ярких игроков мирового хоккея прошло уже три десятилетия. «У нас с ним было полное взаимопонимание, общие интересы. Сейчас у меня такого друга нет», – с грустью признается Александр Николаевич.

Об уникальном таланте Харламова однажды была высказана красивая фраза, очень точно и емко характеризующая его мастерство: «Шайба, посланная им, имеет глаза». «Где-то я прочитал, что поэзия – это то, что нельзя пересказать словами. Игра Харламова была хоккейной поэзией, очарованием загадки и фантазии. Валерий и сам не всегда знал, как в следующую секунду будет обыгрывать соперника, куда и кому будет отдавать шайбу. Но главное, что экспромт получался часто, лишний раз подчеркивая величие Харламова», – вспоминает Виталий Давыдов, который сам на тренировках сборной и в играх «Динамо» против ЦСКА имел возможность воочию убедиться в уникальном таланте армейского хоккеиста.

В ночь с 13 на 14 января 1948 года в Москве в семье Бориса Сергеевича Харламова, слесаря завода «Коммунар», и Бегониты, испанки по национальности, работавшей на том же предприятии, которая в конце 1930-х годов двенадцатилетней девочкой приехала в СССР, родился сын. Весил он при рождении меньше трех килограммов. Его назвали в честь летчика Валерия Чкалова.

Борис Сергеевич сам играл в хоккей и часто брал сына на тренировки заводской команды, в которой выступал. А чтобы Валера не мерз в раздевалке, выводил его с собой на лед. В 7 лет Валерий Харламов впервые встал на коньки и вместе с отцом вышел на каток. Весной 1961 года мальчик тяжело заболел ангиной, которая дала осложнения. Вскоре врачи обнаружили у него порок сердца и категорически запретили ему заниматься не только хоккеем, но и посещать уроки физкультуры, поднимать тяжести и даже просто играть во дворе. «Мальчик может умереть», – мрачно сказал его отцу доктор, словно подписывая приговор. Но Валерий Харламов родился и вырос недалеко от катка ЦСКА. И его родители не только не возражали против игры Валеры в хоккей, но наоборот, поощряли мальчишку, каждую свободную минуту рвавшегося на лед. Борис Сергеевич, озабоченный частыми простудными заболеваниями сына, полагал, что лед укрепит и закалит его здоровье.

Вопреки запретам врачей, довольно поздно, тайком от мамы, в 14 лет Валерий начал тренироваться в армейской хоккейной школе. Харламов был маленького роста, и отец ввел в заблуждение тренеров ЦСКА относительно возраста сына – четырнадцатилетних в школу уже не принимали. Вскоре обман раскрылся, но талантливого юношу не мог не заприметить Анатолий Тарасов, который особенно пристально следил за одаренными мальчишками с первых шагов их появления в ЦСКА. Причем щупленький Харламов в день набора в хоккейную ДЮСШ оказался единственным из двух десятков мальчишек, кого приняли в секцию! Валерия перевели в группу начальника ДЮСШ, тренера Андрея Старовойтова, у которого он прозанимался около четырех лет. А одно из регулярных медицинских обследований, которые время от времени проходил Харламов, вскоре выявило, что проблем с сердцем больше нет и он полностью здоров.

«Помню, они шли на тренировку, а Тарасов вставал специально у подъезда и за каждым наблюдал, – вспоминал отец хоккеиста, Борис Сергеевич Харламов, ушедший из жизни в конце января 2010 года. – Многих вели родители, форму и клюшки за них несли. И Анатолий Владимирович тут же на таких мальчиков начинал рычать: “Ты должен сам свою форму носить! А голы за тебя тоже папа будет забивать?” Валерка же мой, хоть и был маленького роста, сам на себе амуницию тащил. Едва не сгибался пополам под этим грузом. Я его переводил через дорогу, а у забора прощался: “Дальше сам, сынок!” Тарасов его за это хвалил: “А вот ты молодец! Как фамилия? Харламов? Из тебя что-то стоящее должно получиться”»[34].

Говорят, что искренне симпатизировал игре Харламова другой наставник армейцев Борис Кулагин, а Тарасов, дескать, якобы поначалу не верил в возможности и будущее Валерия из-за его маленького роста. Анатолий Тарасов действительно набирал в команду физически сильных и рослых хоккеистов, зная, что в самое ближайшее время им придется сразиться с канадскими профессионалами, казавшимися великанами. «Как же мы их победим, если наши нападающие карлики буквально – метр с кепкой?» – вопрошал Анатолий Владимирович. Но при этом и защитники в ЦСКА были не просто разрушителями, но умели создать голевую комбинацию.

Александр Мальцев спустя годы вспоминал: «По меркам канадского хоккея, Валера был “малышом” (рост Харламова – 173 сантиметра. – М. М.), и соперники особенно сердились, когда именно Харламов раз за разом обыгрывал их, могучих и огромных, на льду. А после исторической Суперсерии-1972 даже профессионалы НХЛ признали, что и такой “малыш”, как Харламов – атлет, весь как литой, из мускулов, может быть звездой в игре могучих мужчин».

Харламов прошел с армейцами сбор в Кудепсте, провел дебютную игру 22 ноября 1967 года с «Сибирью», но больше в составе ЦСКА в тот год не появился. Сейчас трудно определенно сказать, разглядел ли Анатолий Владимирович Тарасов в юношеском возрасте талант великого игрока, специально отправив его «для возмужания» на стажировку в «Звезду» из Чебаркуля на Урале – армейскую команду Свердловского военного округа. Или великий хоккейный мэтр посчитал, что место в ЦСКА надо выстрадать, а «выплывет» ли этот талант в таких обстоятельствах – дело другое… Говорят, что перед этой поездкой Тарасов обронил в своем окружении фразу: «Пусть обобьется». Другой бы подающий надежды игрок раскис, обиделся на весь свет, а то и вовсе завязал бы с хоккеем. Но только не Харламов с его железным характером и настырностью, однажды доказавший, что на льду его не остановит даже порок собственного сердца. Стиснув зубы, проклиная все на свете, он целый сезон доказывал, что его место не в команде класса «Б», где он наколотил уйму шайб (34 в 40 матчах) и провел на льду больше игрового времени, чем партнеры.