Золотая братина: В замкнутом круге - Игорь Минутко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В эти годы сотрудникам Интерпола с помощью местных коллег удается выяснить одно странное (если иметь в виду логику жизни объекта) обстоятельство: оказывается, уже несколько лет Ян Капаньский сотрудничает в ряде русских эмигрантских изданий, выступая под псевдонимом Ян Лохов. Это был единственный момент, когда разыскиваемый неуловимый объект был совсем рядом. Но кто-то его предупредил об опасности, и литературная деятельность Яна Капаньского прекратилась навсегда.
С тех пор, очевидно в конце пятидесятых годов, интересующий вас объект исчез. Но так как сведений о смерти Яна Капаньского не поступало, его розыск продолжается».
Двухпалубный теплоход «Сергий Радонежский» был приобретен недавно частным туристическим бюро «Север – Юг» у корабелов Польши. Небольшой (всего на двести пятьдесят мест в каютах трех классов и люкс), комфортабельный, пожалуй, излишне роскошный по своей отделке и дизайну, этот сверкающий теплоход отправлялся погожим летним утром в свое первое плавание. Предстоял круиз вокруг Европы. «Сергий Радонежский» стоял у пятого пирса Морского вокзала, отправление ему было определено в десять двадцать, а стрелки на всех часах показывали без четверти десять. Еще тридцать пять минут и – да здравствуют странствия!
Преобладала здесь особая публика – те, кого несколько условно называют «новыми русскими». В праздничной сутолоке на всех палубах мелькали русские, кавказские, азиатские, семитские и прочие лица. Смех, возгласы, мерцали голубые вспышки фотоаппаратов; провожающие внизу махали руками, что-то кричали, посылая воздушные поцелуи, а матросы, несущие вахту у трапа, уже не пускали их на корабль.
– Дамы и господа, провожающие своих друзей! – разнесся вежливый женский голос. – Просим покинуть теплоход. Мы ждем вас в следующий круиз, который состоится через месяц. Следите за рекламой.
Работали бары и буфеты на всех палубах, и уже появились в толпе первые путешественники, изрядно принявшие на грудь. Уже выстроился на верхней палубе маленький духовой оркестрик – как только в десять двадцать, оторвавшись от пирса, «Сергий Радонежский» даст прощальный гудок, оркестрик грянет гимн новой, демократической России. И во всей этой праздничной сутолоке, в атмосфере веселья, радости бытия, предвкушения новизны, ярких впечатлений почти никто не заметил появления за спинами провожающих на пирсе молодых людей, хотя и в штатском, но, судя по выправке, военных… Они быстро и умело организовали оцепление причала № 2, к которому был пришвартован новенький туристический теплоход.
Без пяти десять к трапу подошли семеро: Вениамин Георгиевич Миров, Арчил Табадзе, Николай Корчной и четверо его ребят. Все, естественно, в штатском, все спокойные, сдержанные, вежливые. Миров показал двум матросам свое удостоверение, развернув его и не выпуская из руки, что-то сказал тихо.
– Минуту! – почему-то вытянувшись по стойке смирно, рявкнул один из матросов, – наверное, старший. – Я только доложу помощнику капитана.
В это время за стойкой бара на второй палубе, уютного, прохладного, затененного и, главное, пустого, сидели на высоких стульях Ян и Очкарик. Они потягивали из высоких бокалов холодный лимонный сок. Очкарик не употреблял алкоголя. И в кафе на Арбате, ожидая сексота Марика, водку «Смирнофф» глушил один Кол, Царство ему Небесное. Только примут ли заблудшую душу Небеса? Вот в чем вопрос…
– Значит, так, Мишель, – тихо говорил Ян. – Обо всем мы с тобой договорились. Сейчас я общаюсь с тобой последний раз. Больше меня скорее всего ты не увидишь на этой земле. Ты меня не знаешь. Ни меня, ни Батю, ни…
– Да что повторять одно и то же несколько раз! – поморщился Очкарик.
– Ты слушай и молчи, – продолжал Ян тихо и спокойно. – Ты все забыл. Это на тот случай, если тебя достанут…
– Достанут? – с удивлением перебил Очкарик.
– Да, достанут. После того как достанут нас. Если достанут… Этот вариант развития событий пока сохраняется. Поэтому ты плывешь с нами. Но – запомни! – без нас. Сейчас мы выйдем из бара и больше не знаем друг друга. Твоя задача проста: убедиться, что мы благополучно прибыли в Италию и в Неаполе сгрузили два наших контейнера. Все! После этого ты свободен. – Ян усмехнулся и провел рукой по своей лысой голове. – Той суммы в баксах, которая лежит в Варшаве в банке на твоем счету, хватит тебе на всю оставшуюся жизнь сверх головы. Советую употребить ее с умом. Открой свое дело.
– Ну… – Очкарик-Мишель подыскивал слова. – А если что-то случится?
– Вот! Поэтому ты и оставлен. Наверно, тебе это без разницы, но все-таки имей в виду – это я.
– Что?
– По моей просьбе ты оставлен. Единственный из всех – ты это знаешь. Не самая радостная истина: мертвые молчат. Если ты у них заговоришь… Помни… – Ян помедлил, – ведь твоя старшая сестра, Марыся, учится в университете в Кракове. Так?
– Да…
– Если, оказавшись у них в руках, ты заговоришь, с Марысей может все случиться.
– Какие же вы гады!..
И опять Ян Капаньский усмехнулся.
– Это уже не мы… Мы для тебя будем не страшны. Только ты знай: если они нас достанут… На воле остались люди Бати. Они тебя знают. И если понадобится, найдут.
– Для чего?
– Ты еще не понял? Для продолжения дела Бати после того, как нас не станет. Все просто, Мишель. Люди смертны, а «Золотая братина» вечна, и она должна принадлежать тем, кто на нее имеет право.
– Вы сумасшедшие… – прошептал Мишель.
– Я вижу, ты понял, в каком случае тебя найдут люди Бати. И тогда ты соберешь новую стаю – для повседневной работы. Вообще, Мишель, ты тянешь на стопроцентного и первоклассного вора в законе. Но послушай меня: не вставай на этот путь. Все у тебя в жизни пока идет хорошо. Моли Бога, чтобы и у нас до Неаполя не было осложнений… – Ян взглянул на наручные часы: – До отправления пятнадцать минут. Пошли!
Из бара было два выхода – на палубу и по лесенке вниз, в коридор с дверями кают. Если бы они вышли на палубу, с которой хорошо было видно оцепление вокруг пирса, события наверняка развивались бы по-другому – Ян быстро бы оценил обстановку. Но они вышли в коридор. Ян протянул руку Очкарику.
– Прошай, Мишель. Как бы ни развивались события… ты видишь меня в последний раз.
Очкарик, пожимая руку Яну, промолчал.
– Ты знаешь, Мишель, почему я оставил тебя?
– Нет. Почему?
– Ты пóляк, и я пóляк. Все! Ступай!
Господин Капаньский сильно подтолкнул Очкарика в спину, прочь от себя.
В это самое время в каюте капитана теплохода находились двое: хозяин каюты Евгений Андреевич Лебединский, крепкий высокий мужчина лет тридцати пяти, и представитель туристического бюро «Север – Юг» Анатолий Константинович Бейкин, полнеющий брюнет с толстой золотой цепочкой на шее. Было держателю основного пакета акций акционерного общества закрытого типа «Север – Юг» не более двадцати пяти лет, и на его круглом, сытом, чисто выбритом лице, благоухающем заморским мужским одеколоном «Арена», недвусмысленно прочитывалось: «Весь мир принадлежит мне». Господа сидели в мягких креслах, и перед ними стояли бутылка мартини, тоник, ваза с виноградом и персиками и два недопитых бокала.
– Что же, Анатолий Константинович, – сказал капитан, поднимаясь из кресла, – мне пора на мостик. Все у нас идет пока… стучу по дереву… все идет по графику, все пассажиры на месте, вот только что принесли проверенные списки. Вы и ваша… – капитан чуть-чуть замялся, – и ваша подруга каютой довольны?
– Все о'кей! – ответил господин Бейкин с некоторой ленцой в голосе и тоже поднимаясь из кресла.
В этот миг в дверь каюты резко постучали, и, не дожидаясь приглашения, быстро вошел первый помощник капитана, совсем еще молодой человек, воспитанник Петербургского Высшего мореходного училища выпуска этого года.
– Евгений Андреевич… – лицо молодого человека было в бисеринках пота, – к вам люди из ФСБ.
– Не пускать! – прошептал господин Бейкин, мгновенно побледнев.
Но в каюте уже появились Миров и Табадзе.
– Здравствуйте, господа! – сказал Вениамин Георгиевич. – Я следователь по особо важным делам ФСБ. Вот мои документы. – Он протянул капитану свое удостоверение. Тот быстро, но внимательно прочитал его. – Мой заместитель, Арчил Тимурович Табадзе.
– В чем дело? – спросил Анатолий Константинович Бейкин. – На каком основании?…
– На основании вот этого ордера на арест. – Миров, демонстративно не замечая господина Бейкина, который ему сразу не понравился, передал документ капитану. – Граф Оболин наверняка у вас под своей фамилией; возможно, двое, которые с ним, оформлены под другими фамилиями. У нас они Дакунин и Воротаев.
– Один момент, Вениамин Георгиевич, – спокойно сказал капитан, просматривая списки. – Да, трое в каюте люкс… Оболин, Данилов, Литовский…
– Раз Оболин есть, – перебил Табадзе, – значит, все трое наши.
– И еще… – Миров протянул капитану вторую бумажку. – Постановление прокурора о конфискации груза, который везут эти люди.
