С «Джу» через Тихий океан - Дончо Папазов

Смотрю на Джу. Долгий и нелегкий путь оставил свою печать на ее лице. У нее вид узника фашистского концлагеря. Огромные темные круги под глазами красноречиво говорят о переутомлении. Немало бед свалилось на нее. Падение и постоянные головные боли. И неизвестность. Вечная и коварная.

А вот и третий маяк. Он означает, что необходимо скорректировать курс. Я давно ждал этого. Теперь уж нас не станут заливать волны. Надоел непрерывный соленый душ. Сейчас положение носа лодки по отношению к волнам изменилось, и нам уже не приходится идти между шпалерами брызг. Неожиданно, после того как мы уверовали в благополучное завершение экспедиции, меня вдруг стали тяготить мелкие невзгоды, неудобства. Все прежние навыки и привычки, которые мы до этого старались подавить, вернулись.

Неспешно спустилась ночь. Нет ни луны, ни звезд, но нам светят маяки. Никакие опасности нам уже не страшны. Идем легко.

Третьи сутки начиная с 31 июля мы на вахте. Глаз не смыкали. Ломит глаза и в висках.

Джу

Я на вахте. Голова пустая. Льет дождь. Время течет как бы помимо сознания. Все однообразно, монотонно, знакомо. Знаю, что скоро все закончится, но и эта мысль уже не волнует.

Я физически ощущаю безбрежность океана. Словно частица этой необъятной шири влилась в душу и помогает мне дышать одним дыханием с океаном, чувствовать бездну и колоссальную массу воды под собой. Сколько она поглотила людей, судеб? Скольким помогла и бережно перенесла от одного берега до другого?

Сколь ничтожна человеческая жизнь по сравнению с этой бесстрастной массой воды!

Иногда в голову приходит странная мысль: заметил ли океан, что мы ползем по его могучей спине?

Имеет ли он память или волны стирают все? А иной раз вдруг начинаю чувствовать, что я кровно связана со всеми, кто бродил и кто бродит сегодня по его необъятным просторам. Словно бы мы вступили в некую большую семью или секту, и теперь у нас общая тайна, которую мы не вправе раскрыть непосвященным. И тогда мне становится близкой и кажется одухотворенной эта бескрайняя водная ширь, ради которой мы вступили в братство мореплавателей. А требования этого братства простые: чтобы стать полноправным его членом, закладываешь свою собственную жизнь.

Только что мы прочитали книгу В. Касиса об островах Самоа. В ней излагается история двух туземцев, которые на маленькой лодке отправились на рыбную ловлю за пределы лагуны острова Маупити. За каких-нибудь четверть часа погода испортилась, мотор – тоже, и буря унесла их в открытый океан. Волны переломали все – руль, мотор, весла. На дне лодки туземцы нашли нож и прут, из них сделали гарпун, чтобы ловить рыбу, а воду собирали дождевую. Через сто двадцать дней один из них умер, а спустя еще тридцать дней течение прибило лодку к берегу.

Сто пятьдесят дней в океане! Как человек выдержал? И притом после смерти товарища. О чем он думал? Что давало ему силы? Испытывал ли он благодарность к океану или один лишь страх и ненависть? Такие мысли не выходят из головы. Часто мы говорим на эту тему. И уж если это не страстная воля к жизни, то что же тогда!? Не знаю.

Буду ли я тосковать по океану, когда завершим плавание? Скоро мы доберемся до Фиджи, а спустя некоторое время исстрадавшаяся мечта – обнять Яну – станет реальностью. Но чем ближе мы подходим к конечной цели, тем глуше становится сжигавшее прежде желание скорее ступить на землю Софийского аэропорта. Думы о доме вовсе не слабеют, а как бы входят в норму, обретают обычные человеческие измерения. Теперь это уже не та острая, невыносимая боль, которая время от времени вдруг пронзала все мое существо.

Дончо

Экспедиция подходит к концу. Как не измеряй, осталось около двадцати четырех часов пути. Завтра попеременно поспим, чтобы в Суву прибыть «свежими».

Может быть, идет последняя ночь?

Чувствую себя вполне уверенно. Даже если сломается мачта, доберемся на двигателе. Горючего более чем достаточно. Сува совсем близко.

Мне даже показалось, что вчера вечером я видел горы острова Вити-Леву – последнего в нашем путешествии. Это самый крупный из островов государства Фиджи. На нем находится Сува.

Мы уже почти у цели. У желанной, долгожданной цели.

Теперь меня заботит другое. Кто проведет медицинское обследование? Визы? Где остановимся? Кончится ли дождь?

И самое главное. Ждут ли нас соотечественники? Кто именно? Прибыли ли д-р К. Златарев или д-р Пенчев? Будет ли встречать Мишо Ганчев? Как я мечтаю услышать родную речь, увидеть друзей!

Мигнул еще один маяк. Оказался именно там, где я его и ожидал. Не отрываем глаз от компаса и строго выдерживаем необходимый курс. Сейчас держим прямо на маяк.

Лодка идет хорошо – скорость около трех с половиной узлов. Ветер – 5 баллов. В общем, нормальный океан. Насколько легче жить, когда ты уверен в точности курса.

Неожиданно в сердце закралась тревога. Охватило странное чувство беспокойства, будто произошло что-то неладное. Снова раскрыл карты. На сей раз самые подробные, последней части пути. И с ужасом обнаружил, что маяк, столь приветливо мигающий нам, расположен на суше, а в двух милях перед ним – рифы! Если продолжать идти на желанный свет, непременно разобьемся. Тут же сменил галс. Возвращаюсь назад! Только таким образом можно обрести уверенность, что избежим рифов.

Отлично знал, что в конце любого плавания внимание должно быть удесятерено. Знал, что в самом конце пути расслабленность – вполне нормальное явление. Внимание, как правило, притупляется, и человек, сам того не желая, допускает «пустячные» ошибки. Но вопреки очевидному не сообразил проверить себя по другой карте. Вел лодку по мелкомасштабной. А ведь, между прочим, знал, что маяки ставятся обычно на самом рифе, а не в двух милях от него, в тихой лагуне. Никто, кроме меня, не виноват. Должен был помнить! Может, этот маяк и исключение из правил, но о нем написано в лоции и он вполне ясно обозначен на подробных картах.

Смешно, сам влез в ловушку, но сам же из нее и выбрался. Что означает это спасительное внутреннее «беспокойство»? Интуиция или подсознательное понимание возможности допустить случайную ошибку? Может ли человек предчувствовать сушу?

Если бы мне даже неопровержимо доказали, что я обладаю даром обнаруживать не только острова, но и подводные скалы, все-таки я всегда предпочитал бы плавать с секстаном и по компасу.

Прошли близко от рифа. Маяк не исчез из виду. Передал вахту Джу с наказом быть внимательной. Излишняя забота. Джу – наилучший и самый сознательный рулевой…

Наступило утро. Снова острова обрели очертания. В стороне от нас находится последний на нашем пути остров. Плывем вдоль берегов Вити-Леву. Держимся совсем близко от рифов, чтобы сократить расстояние.