Призрачная вспышка - Ричард Ли Байерс

- Хорошо, — сказала она. - Но что мы делаем?

- Убиваем дракона, - ответил он. - Ну, или просто делаем ему больно. Но делай все возможное.

Он провел Эйдер над строем аканульцев. Несколько дженази почувствовали их и посмотрели вверх.

Затем Эйдер пронеслась над участком земли, отделявшем дженази от сапфирового дракона и людей Чазара. Надеясь, что ремни удержат его в седле, Гаэдинн наклонился сильно влево. Это усложняло стрельбу из лука, но нужно было дать противнику хороший рассмотреть Сон-лиин и дать ей пространство для стрельбы.

Враги впереди выглядели так, словно были готовы возобновить наступление с сапфировым драконом в авангарде. В обычной ситуации это означало бы, что они пропустят Эйдер, вылетевшую из темноты во фланге.

Но как минимум некоторые заметили это. Голова дракона резко повернулась, а затем откинулась назад.

Гаэдинн толкнул Эйдер локтем, но потом понял, что в этом не было необходимости. За последние несколько декад грифон запомнила, как выглядит дракон, собиравшийся извергнуть свое дыхательное оружие, и она уже уклонялась. Пока эльф болтался на боку, внезапное резкое движение грифона хлестнуло его, но это было предпочтительнее, чем столкнуться с дыханием дракона. И хотя он услышал пронзительный вой, с ним все было в порядке.

Он выпустил несколько стрел. Одина отскочила, но остальные пронзили шею и грудь дракона. Позади него из тела Сон-лиин затрещали и вырвались молнии. Мышцы Эйдер дернулись, когда они немного ужалили ее. Стрелы, выпущенные бывшим Огненным Истребителем, сверкали молниями.

Сапфировый дракон открыл свою пасть, чтобы извергнуть еще один поток дыхания, и одна такая стрела с молнией пронзила его глотку. Возникшая в результате вспышка заставила существо замотать головой и бить хвостом по земле от боли. Толчки заставили его союзников-людей пошатнуться.

Гаэдинн решил, что эта атака, скорее всего, достигла своей цели, если это вообще было возможно. Однако, некоторые солдаты Чазара подняли свои арбалеты. Он повернулись на Эйдер, и грифон унесла Гаэдинна и Сон-лиин обратно тем путем, которым они пришли.

Эльф огляделся и усмехнулся, увидев разъяренного дракона, устремляющегося за ними, потому что это означало, что он также атакует и ряды дженази. После минутного колебания союзники рептилии сделали то же самое.

Рябь движения пробежала по строю аканульцев, когда они поспешно приготовились к обороне. Сверкнули пламя и молнии. Дженази ветра поднялись в воздух.

- Добро пожаловать на вечеринку. - Сказал Гаэдинн.

* * * * *

Медраш в изумлении уставился на него. Может быть, это было иронично, учитывая, что именно предчувствие паладина убедило его и его товарищей пройти последний этап своего путешествия так быстро, как только могла позволить магия. Но его тревоги и фантазии не соответствовали действительности.

 Хотя расстояние и темнота скрыли некоторые детали, он мог сказать, что люди, дженази и драконы сражались в западной части города и над ней, в битве, по крайней мере, такой же большой и хаотичной, какой была любая битва драконорожденных с драконами или великанами. Крики, вопли, рев и лязг металла слились в один огромный пульсирующий гул. Здания горели, а небо было исчерчено полосами серого дыма. Драконы кружили над крышами - сияние их дыхательного оружия и взрывы магии, которые следовали в ответ, подсвечивали наездников на грифонах, которые кружились вокруг них, как комары.

- Что это такое? — Спросила Бири, сидя за его спиной.

Этот вопрос вывел паладина из изумления, и он попытался привести в порядок свои мысли.

- Война, - сказал он. - Хотя кто с кем воюет, я пока не могу сказать.

- Что же нам делать? - Спросил Праксасаландос.

- Я пришел освободить Чазара от безумия Большой Игры, — сказал Медраш. - Это все еще нужно сделать, независимо от того, что еще происходит.

- Тогда я найду его для тебя, - сказал ртутный дракон. Взмахивая крыльями, он помчался вперед, а летучие мыши Кхорина и Баласара не отставали. Драконорожденный ухмыльнулся своему брату-паладину и волшебнице с белой чешуей.

Когда они добрались до окраины города и поля битвы, справа на них накинулся дракон. Медраш подумал, что он был черным, хотя в не был уверен из-за темноты. Он наклонил копье и щит и приготовился направить силу Торма. Бири глубоко вздохнула и снова выдохнула, сосредотачиваясь на магическом плетении.

Но дракон пролетел мимо Праксасаландоса, Кхорина и Баласара. Либо он принял ртутного змея за одного из своих союзников, либо в разгар стремительной, кружащейся в небе борьбы вообще не заметил их. Наездники на грифонах, на которых он на самом деле нацеливался, разлетелись в разные стороны.

-  Если мы ударим его, когда он повернется спиной… - Сказал Пракс.

- Нет, — ответил Медраш. – Придерживаемся плана.

Они так и сделали и каким-то образом избежали враждебного внимания других драконов или лучников и заклинателей на земле. Тогда Кхорин заставил Айрона нырнуть вниз. Медраш мог только предположить, что дварф с его превосходным ночным зрением заметил что-то, что, по его мнению, требовало его немедленного внимания.

А затем в небе вспыхнул огонь.

Это было дыхание Чазара, и Аот Фезим и его черный грифон спикировали под вспышкой. Но вместо того, чтобы погаснуть из-за исчезновения источника, полоса пламени поплыла по воздуху, втянулась в себя и приняла форму дракона. Чудище повернулось и, хлестнув крыльями, полетело вслед за тэйцем.

Это, вероятно, удержит его от столкновения с самим Чазаром, по крайней мере, на какое-то время. Игнорируя наёмников на грифонах, выпускавших в него стрелы, Красный Дракон впился взглядом в действия на  земле. Там, судя по всему, сражались две массы чессентских воинов. Одна рота оттесняла другую, и, несмотря на высоту, на которой он летел, и общую какофонию, Медраш мог разобрать, что скандировали люди, одерживающие верх:

- Шала! Шала! Шала!

Медраш все еще не совсем понимал, что происходит в Лутчеке, но казалось, что, как и Аот, так Шала Каранок сражались с Чазаром. А это означало, что кто-то должен вмешаться, прежде чем змей нырнет и нападет на бывшую правительницу и воинов под ее началом.

- Подлетим поближе! - Сказал Медраш. В ответ крылья Праксасаландоса забились еще быстрее.

Медраш высоко поднял свое копье и открылся безграничной праведной силе Неистовой Верности. При этом он смутно ощутил, что Бахамут в каком-то метафизическом смысле находится рядом с его божеством и тоже готов поделиться своей силой. Вероятно, что никто другой этого не видел, но холодный белый огонь потек по копью, стекая в руку