Сладкая месть - Роберта Джеллис

Хотя за ними никто не следил и они были вольны поступать так, как им заблагорассудится, они встречались наедине друг с другом только раз, и то без всякой цели. Поскольку в Рыцарской Башне, кроме них, никого из знати не было, Сибель смело вошла в покои Уолтера. Он с радостью приветствовал ее, но очень скоро, когда они, сидя у огня, страстно обнялись друг с другом, отпрянул в сторону.

– Любовь моя, нам не следует этого делать, – сказал он. – Мы искушаем судьбу. Я могу забыться. – Губы его растянулись в улыбке. – И вы совсем позабыли о своем обещании сопротивляться мне.

Сибель могла бы возразить ему, но ее озадачила эта фраза «искушаем судьбу». Хотя она знала, что слова священника помогут укреплению их брака не больше, чем устное соглашение и обязательства друг перед другом, что-то в поведении Уолтера встревожило ее. Она знала, что он действительно чем-то взволнован и разрывается на части между страстью и каким-то страхом, в котором не хотел сознаться.

Не оставалось сомнений, что он сдастся, если она не перестанет соблазнять его, ибо хотя он и сказал, что им не следует искушать судьбу, но объятий не ослабил. По сути дела, он так сильно прижимался к ней, что его набухшая упругая плоть крепко упиралась ей в живот. Он прервал их поцелуй, но теперь, несмотря на произнесенное предостережение, снова жадно потянулся к ней губами.

Сибель пришла в палату Уолтера, готовая заняться с ним любовью, но все же плотское возбуждение действовало на нее не так сильно, как на него, а напоминание о ее обещании сопротивляться прозвучало, как мольба о помощи. Она слегка отвела в сторону лицо.

– Вы чем-то недовольны, мой дорогой, – вздохнула она. – Что-то мешает вам отдаться любви.

Уолтер медленно и неохотно ослабил здоровую руку и непринужденно перевел ее с бедер на плечо Сибель.

– Ваши родители предоставили вас моим заботам, но как опекун я обманул их ожидания, – сказал он.

Уолтер гладил Сибель по щеке, но думал о Мари и о том несчастье, которое, по его мнению, доставила ей его необузданная похоть. В отличие от Ричарда, он опасался, что Мари действительно беременна. Она ни разу не призналась в обратном, и было ясно, что она очень боится своего зятя. Из-за страха она могла отказаться от своего признания. Ждала она ребенка или нет, одного того, что он своей греховной похотью причинил ей страдания, было вполне достаточно. Мысль о том, что Сибель могла понести наказание по той же самой причине, была невыносимой. Пусть они лучше помучаются от воздержания до тех пор, пока их страсть не будет нести печать греха. Уолтер не сомневался в том, что их свадьба состоится достаточно скоро, если нападение на Шрусбери окажется удачным.

Хотя Сибель была еще довольно молода, она отлично разбиралась в любой мужской реакции, связанной с какими-либо волнениями. Сибель много повидала и узнала из примера нежной и открытой семейной жизни Роузлинда. Саймон обычно смеялся и убегал прочь. Иэн и Адам впадали в ярость и кричали. Но ее отец запирал свои тревоги в себе, при этом улыбался и бросал печальные, неясные взгляды. Так что Сибель удалось распознать эти признаки; Уолтер что-то скрывал. Она полагала, что с помощью любовных ласк и уговоров ей удастся выведать у него причину беспокойства, но Уолтер был слишком умен, чтобы тотчас же не угадать ее цели. А это могло стоить очень дорого, ибо он, в конечном счете, перестал бы доверять и ей, и себе.

Сибель решила, что со временем еще успеет узнать причину беспокойств Уолтера без всякого нажима и уверток. Скорее всего, они пробудут в Рыцарской Башне некоторое время, до тех пор, пока не заживет его плечо. Теперь они не сомневались в истинности утверждения сэра Гериберта о том, что собственность находилась в плачевном состоянии. Полуголодные серфы угрюмо работали, деревенские старосты хитрили и виляли, слуги, стремившиеся как можно меньше трудиться и как можно больше украсть, лгали и дерзили, обвиняя во всех грехах других. Более того, исправить это положение было делом нелегким, поскольку любая попытка улучшить что-либо воспринималась как новый знак притеснения.

Они стояли, немного отодвинувшись друг от друга. Сибель взглянула в озабоченные глаза Уолтера.

– Мои родители не так уж и строги, – непринужденно сказала она, – но, если вы столь благопристойны и не в меру щепетильны, я не стану дразнить вас.

– Я люблю вас, – ответил он с таким чувством, несмотря на низкий тон, что на глаза Сибель навернулись слезы. – Ни за какие чудеса света, даже за надежду оказаться в раю, я не сделаю ничего, что может причинить вам страдания. Я боюсь, что наша взаимная страсть и бессилие перед искушением повлекут за собой неприятности, которые причинят вам горе, а ведь мы оба знаем, что достаточно скоро сможем насладиться радостями любви с благословения Божьего.

Это утверждение еще больше встревожило Сибель. В Клиро Уолтер превращал признания в своих грехах в шутку (хотя бы вспомнить ту ночь, когда он сказал, что «согрешил на простыни», и добавил потом, что чуть было не вступил в добрачную связь). Не оставалось сомнений, что в то время его не беспокоили результаты их «страсти», если не считать практических соображений, связанных с его желанием, чтобы она оставалась девственницей. Но за этот промежуток времени явно что-то случилось, и скорее всего случилось в Абергавенни. А если это произошло в Абергавенни, то наверняка не без содействия Мари.

Эта мерзкая тварь, должно быть, застала Уолтера наедине и сказала ему нечто такое или пригрозила какой-нибудь чушью, которая прочно засела у него в голове. Поскольку они с Уолтером могли пожениться только после наступления мира или, по крайней мере, перемирия между Ричардом и королем, Мари, несомненно, можно было ожидать среди приглашенных на их свадьбу, поскольку Ричард станет одним из первых гостей. Не предпримет ли Мари попытку бросить тень на их брак, оспаривая свое право на Уолтера или утверждая на утренней церемонии, что кровь на простынях принадлежит не Сибель?

Какое бы ядовитое растение ни взрастила Мари, Сибель решительно настроилась вырвать его со всеми корнями, но время для этого пока не настало. Пусть шрамы памяти немного зарубцуются.

– Любовь между будущими мужем и женой не может причинить горе, если вы только не имеете в виду боль разлуки или утраты. – Сибель улыбнулась. – Но я не в силах избежать этого, если только вы не подарите мне радость, никогда не расставаясь со мной, а за такую радость стоит немного пострадать. Разве вы не чувствуете то же самое?

– Клянусь Богом, меня пугают только ваши страдания, не мои! – пылко произнес Уолтер.

– Я знаю это, – мирно ответила Сибель, – но пока вы живы и любите меня, вам не следует бояться, что вы причините мне страдания. – Она потянулась вперед, поцеловала его в щеку и, повернувшись, покинула комнату.