Творения и Гимны - Преп. Симеон Новый Богослов

Впрочем, чтоб не оставить сказаннаго нами без свидетельства и навлечь на себя подозрения, будто говорим что–либо от самих себя; а не от Божественнаго Писания, выставляя возможным невозможное, — приведем свидетельство о сем опять тогоже блаженнаго Павла, который есть уста Христовы и говорит: чадца моя, имиже паки болезную, дондеже вообразится в вас Христос (Гал. 4:19). Но в каком месте, или в какой части тела, думаете, полагает он, что вообразится Христос? В лице, или в груди? Нет; в сердце нашем воображается Он и не телесно, а безтелесно и как подобает Богу. Впрочем, как женщина, имеющая во чреве, знает о том ясно, так как младенец во чреве ея делает некоторыя движения (взыграся), и нельзя ей не знать, что имеет плод во чреве: так и тот, кто имеет вообразившимся в себе Христа, знает движения Его и взыграния, то–есть осияние и облистание Его, и видит внутри себя воображение Христа. Как в зеркале видится свет светильника: так видится в нем Христос, однакожь не призрачно и не несущественно, каково то, что видится в зеркале, но в нем видится Христос, как свет, всущественно, невидимо видимым и недомыслимо постигаемым, во образе безобразном и в виде безвидном.

Так, братия, постигается непостижимое в вере нашей! Так зрится и несомненно умопредставляется Отец и Сын с Духом Святым теми христианами, к которым приходят Отец и Сын с Духом Святым, и обитель себе в них творят, как говорит Господь, в едином нераздельном свете познаваемые, как мы сказали. Впрочем как тот, кто гонится за убегающим от него, хотя думает, что уже очень близок к нему, хотя кажется ему, что вот–вот сейчас схватит его, даже будто касается уже его концами пальцев своих, однакожь схватить его он никак не может, пока, по общей поговорке, будет между ними разстояние хоть на один волос: так и мы, если по нерадению нашему имеет хотя малый некий помысел или раздумье неверия, или двоедушия, или боязни (за себя), или другую какую страсть, или имеем пристрастие к чему–либо временному, то конечно не удостоимся иметь в душе своей обитателем Бога и не взойдем на высоту такой славы. Ибо как для того, кто гонится за другим, и малейшее разстояние, хотя бы на один волос, бывает причиною, что он не может схватить его: так и в отношении к духовным вещам, самомалейшая страсть бывает причиною того, что мы не удостаиваемся прийти в созерцание таин Божиих. И если мы не презрим совершенно самой жизни своей и тела своего, с готовностию на самое мученичество, на то, чтобы предать всецело себя и жизнь свою на всякое мучение и всякую смерть, совсем изгнав из памяти все, что служит к поддержанию жизни тленнаго тела сего, то невозможно нам быть друзьями и братьями Христа, ни сопричастниками и сонаследниками Его, и не придем мы никогда в созерцание и опытное познание сказанных таинств Божиих. Посему, кто не сподобился еще достигнуть сего и получить такия блага, тот пусть обвиняет себя самого, а не говорит, как непщующий вины о гресех, что это невозможно, или хотя и возможно бывает, но помимо нашего сознания, то есть так, что мы не знаем того. Да удостоверится он из Божественных Писаний и да ведает, что дело сие возможно и истинно бывает и совершается заведомо нам, так что мы не можем не знать о нем; но по причине опущения и неисполнения заповедей Христовых, каждый соразмерно с тем сам себя лишает таковых благ, каковыя когда бы сподобиться получить всем нам, так чтобы вкусить их еще в настоящей жизни и уразуметь, яко благ Господь, и там узреть сего Господа всего и сорадоваться с Ним в бесконечные веки. Аминь

СЛОВО ПЯТЬДЕСЯТ ОСЬМОЕ

1. О любви и вере. Как стяжать в душе своей любовь к богу? 2. О возсиянии и созерцании света и о таинственной беседе Духа.

1. Послушаем, братья, Спасителя нашего и Бога, который явно говорит нам во святом Евангелии: не приидох, да сужду мирови, но да спасу мир (Иоан. 12:47); в другом же месте Евангелие показывает и способ спасения, говоря: тако возлюби Бог мир, яко и Сына своего единороднаго дал есть, да всяк веруяй в Он не погибнет, но имать живот вечный (Иоан. 3:16). Итак, кто верует сему от всей души и убежден, что Христос пришел не судить его а спасти не за добрыя его дела или труды и поты, но ради одной веры в Него, тому как можно не любить Его от всей души своей и от всего помышления своего? Особенно когда услышит, что Он претерпел такия страсти для спасения его и всех людей, — т. е., как Он, Сын Божий и Бог, равночестный и единосущный Отцу, сый превыше небес, содержащий всю тварь державною рукою силы своея, снизшел с небес, вошел в утробу Девы и Богородицы, пребыл в ней девять месяцев и соделался человеком, и как Он, сый со Отцем своим горе на небесах, благоволил долу на земле соделаться плодом чрева, проходя по порядку весь чин естества нашего, — и когда помыслит о прочих таинствах воплощеннаго домостроительства Его, и о страстях, какия претерпел за людей Он, безстрастный по естеству, — т. е. как неизреченно родился в вертепе, как повит был пеленами и положен бедно в яслях безсловесных животных царь всяческих, как принесен был в храм, принят Симеоном на руки и благословлен им, как один из простых людей, как бежал в Египет и оттуда опять возвратился в Назарет и повиновался родителям своим, как крестился от Иоанна в Иордане реке, как искушаем был дьяволом в пустыне, как совершил такия чудеса, — и между тем не был за то предметом удивления, а паче предметом зависти был поносим и осмеиваем злыми и нечестивыми людьми, которых безстыжия уста мог заградить и тайно и явно, и изсушить языки их, и совсем истнить голоса их, — как предан был Иудою учеником своим, как был взят и связан как злодей какой, как принял ударение в ланиту от одного раба, как предан Пилату, как какой виновный, как осужден на смерть, как бичеван, осмеян, поруган, одеян в багряную хламиду, держал в руках трость, которою принимал от богоубийц Иудеев удары по пречистой главе своей, как был увенчан терновым венцем, как распят на кресте, который и нес Сам, носящий всяческая словом своим, как вышел из Иерусалима и шел на лобное место, как окружали Его воины и убийцы оные с бесчисленным множеством народа, следовавшаго за Ним видети кончину, как ужасались тому Ангелы с небес, как Бог и Отец взирал на единосущнаго и сопрестольнаго Сына своего, претерпевавшаго все сие от нечестивых Иудеев, как висел Он нагой на кресте, быв пригвожден гвоздми по рукам и ногам, как напоен желчию с уксусом, и все сие претерпел с великодушием неслыханным моляся безначальному Отцу своему — простить тем, которые распяли Его.

Когда человек помыслит обо всем этом, как возможно, чтобы он не возлюбил Господа от всей души своей? Ибо когда вспомнит он, что Господь наш Иисус Христос, будучи Бог безначальный, Сын безначальнаго Отца, сосущий и единосущный Всесвятому и поклоняемому Духу, сошел с небес, воплотился, соделался человеком и пострадал по любви к нему все то, о чем мы сказали перед сим, и другое большее того, чтобы избавить его от тления и смерти, и сделать сыном Божиим и Богом, подобным Ему; то, — пусть он будет жестче камня и холоднее кристалла, — возможно ли, чтоб не умягчилась душа его и не согрелось сердце его любовию к Богу? Я утверждаю, и так есть воистину, что если кто поверит всему этому от всей души и из глубины сердца, то тотчас стяжет в сердце своем и любовь к Богу. Ибо как говорят, что, когда раскроется маргаритная раковина и в нее войдет роса небесная и луч блистания молнийнаго, тогда в ней тотчас производится маргарит: так, разумей, зараждается и любовь к богу внутрь нас. Когда душа услышит о сказанных выше страстях Христовых, и мало–по–малу поверит всему, тогда в силу веры воспринятой раскрывается, бывши прежде заключенною по причине неверия, и как только раскроется, тотчас входит внутрь сердца, как роса небесная, любовь к Богу вместе с неизреченным светом, как блистанием молнии, и бывает как маргарит светлый и блещащийся, — о каком говорит Господь, что обретший его купец пошел, продал все имение свое и купил его. Итак, кто сподобится уверовать так, как мы сказали и обрести внутри себя умный маргарит любви к Богу, тот не может не презреть всего и не раздать бедным, что ни имеет, чтобы сохранить любовь к богу твердою. Полною и всецелою. Ибо когда он всему предпочитает любовь Божию, тогда и он день ото дня множится в душе его, и бывает в нем чудом чудес неизреченным и неизъяснимым, котораго ни ум понять не может, ни слово высказать. И бывает он в изступлении под действием этого непостижимаго и неизреченнаго чуда, имея ум свой весь прилепленным к нему, и исходит всецело весь вне мира сего, не телом, но всеми чувствами своими, — так как и они вместе с умом устремляются к тому, что созерцается внутри души, — и приходит в откровения и видения Господни, и слышит неизреченные глаголы.

2. Итак, кто сподобится увидеть и услышать таковое и взойти до созерцания Бога, тому возможно ли после сего оставаться в сообщении с людьми, или внимать тому, что представляют чувства его и помышления? Если удостоившийся иной раз предстать пред лицем смертнаго царя и беседовать с ним забывает все прочее, и бывает весь поглощен вниманием только к словам царя, сколь более естественно быть таковым тому, кто сподобится, — сколько это возможно для человека, — увидеть Бога Творца, Владыку и Господа всяческих и беседовать с Ним, и слышать голос Того, Кто имеет судить живых и мертвых? Возможно ли такому не быть изступленну, и не изыти, воистину, вне мира сего и самой плоти своей? Возможно ли, чтоб он не возжелал навсегда пребыть с сим Царем небесным и согласился отдалиться от Него и спуститься к мирским заботам и попечениям о вещах тленных и исчезающих? Не верю, совершенно не верю, чтоб кто–нибудь из разумных людей позволил себе это. Ибо явно, что блага мира сего обыкновенно сопровождаются печалями и трудами мучительными и болезненными, а та жизнь, какой живет кто в боге: беседует с Ним и созерцает неизреченныя оныя блага, превосходит всякое блаженство, и есть выше всякой славы, счастия, радости и утешения, поколику есть выше всякой чести, всяких утех, и всех видимых благ настоящей жизни. Сколько упокоение на дорогой и мягкой постели превосходит лежание на какой–нибудь жесткой и неровной доске: столько же превосходит всякое веселие и наслаждение настоящей жизни радость и отрада, почерпаемыя душею в общении и беседе с Богом. Почему многократно бывает, что, когда кто по неведению или нерадению оставит Бога и божественныя созерцания и перейдет к заботам и суетностям мирским, то, как только почувствует горечь, какую имеют дела мира, и безмерный вред, какой причиняют они душе, спешит как можно скорее обратиться опять к Богу, от коего отдалился было, осуждая себя самого без жалости за то, что увлекся земным, ринулся в терния и в огнь, поядающий души человеческия; почему бежит отсюда и прибегает опять к Богу, Владыке своему. И если бы Господь наш не был человеколюбив и не принимал нас, когда возвращаемся к Нему, еслиб Он не был незлобив, и гневался, а не хвалил нас за возвращение наше, то воистину не спаслась бы никакая душа ни святаго, ни тем паче всякаго другаго. Почему все, скончавшиеся в святости и добродетели, даром спасены, а не за добрыя дела и добродетели свои, и не они только, но и те, которые скончаются после сего, все даром спасены будут.