Семь смертных грехов. Роман-хроника. Соль чужбины. Книга третья - Марк Еленин

С июля 1920 года по апрель 1922-го — главноуполномоченный по военным и морским делам Врангеля в Париже. С апреля — начальник штаба главнокомандующего Русской армией, отличающийся либеральными взглядами. С июня 1923 года — в распоряжении великого князя Николая Николаевича. С 1929 года — старший помощник председателя РОВСа. Упрям, целеустремлен. Однако не всегда тверд в достижении своих целей. Порой бесхарактерен, неуверен в себе. Типичный штабист, исполнитель.

Центр».

3

Штаб РОВСа находился недалеко от Елисейских полей, на узкой боковой улочке Колизе, на втором этаже старого дома под номер двадцать девять.

В довольно большой комнате — не такой, правда, чтобы ее можно было назвать залом, — за длинным столом, накрытым бордовой плюшевой скатертью (ох уж эти русские плюшевые скатерти — на все торжественные случаи жизни!), собралось почти все руководство Воинского союза. Сюда всегда приходили при полном параде — независимо от выполняемой работы, при всех царских орденах и знаках отличия гражданской войны. В центре стола — новый начальник Союза генерал-лейтенант Евгений Карлович Миллер, бывший заместитель Кутепова. Назначение его явилось для всех неожиданностью. Миллера не очень жаловали: он считался не боевым генералом, прошедшим «ледяной поход», победы и отступление Добровольческой армии, а скорее — интеллигентным губернатором Северной области, диктатором края, где и на стоящих-то боев не было. Помнилось, что при первых орудийных залпах начальник края, быстро собрав свое имущество, бросив и войска, и свою губернскую канцелярию, бежал на ледоколе с помощью союзников. Политическая ориентация его тоже казалась не очень четкой, не очень самостоятельной: представитель ставки главковерха, представитель Колчака, друг англичан и американцев... Союзники, вероятно, и поставили его на столь высокую должность. Всего год ходил среди других в заместителях Кутепова — и вот, пожалуйста, новый начальник РОВСа! Любите и жалуйте. А за что? За какие доблести? За какие такие заслуги!

Весть о внезапном исчезновении генерала Кутепова мгновенно облетела Париж, следом — всю Францию и наделала слишком много шума. Первые полосы газет соревновались в сенсационных заголовках, печатали фотографии начальника РОВСа, его жены и сына, высказывания его подчиненных, интервью не только с заинтересованными лицами, но и с первыми встречными на улицах, имеющими свою версию происшедших событий. Военные, дипломаты, просто авантюристы ряда европейских стран считали своим долгом внести лепту в расследование, которое под давлением правой общественности начала французская полиция. Чуть ли не ежедневно возникали новые, непрочные, как мыльные пузыри, очередные версии, объясняющие происшедшее с Кутеповым. Версии росли, пухли от «самых проверенных» подробностей и через день-два лопались, не оставив после себя ничего, даже воспоминаний.

И лишь штаб РОВСа хранил пока многозначительное молчание.

Правительство подтвердило миллионную награду тому, кто найдет Кутепова или укажет на его похитителей или убийцу.

...Миллер сидел в центре стола, ждал, пока наступит тишина. Слева и справа рассаживались, тихо переговариваясь, генералы Шатилов, фон Лампе, Лукомский, Экк, Штейфон, срочно приехавший из Болгарии Абрамов и примчавшийся неизвестно откуда Туркул, о котором в последнее время говорили разное.

— Господа? — чуть поднял голос Евгений Карлович. — О чем это вы, разрешите полюбопытствовать? Пора начинать.

— Генерал Лукомский изволил вспомнить тот исторический Военный совет, который решал вопрос о Деникине и Врангеле, — поспешно отвечал Экк, больше всего боящийся недомолвок и ложных подозрений, из которых, как он хорошо знал, в любое мгновение может вспыхнуть долгая генеральская ссора. — Как давно это было, ваше превосходительство! Иных уж нет, а те — далече.

Миллер, и тут усмотревший выпад против себя лично («тебя-то тогда с нами не было! Исторический совет. Все у них историческое!»), все же удержался от комментариев. Он встал, чтобы начать заседание, но в это время дверь от толчка резко раскрылась, и появился генерал Эрдели — рослый, мужественного аскетического вида, — в партикулярном, но напоминающем какую-то служебную униформу костюме и фуражке. Бывший начальник кавдивизии и корпуса был несколько смущен.

— Прошу прощения, господа, — сказал он глухим от усталости голосом, — за появление здесь в подобном виде и невольное опоздание. Виноват-с... Покорнейше прошу извинить — обстоятельства.

— Может, вы все же поясните, генерал? — сказал недовольно Шатилов. — У каждого из нас свои обстоятельства.

— Извольте учесть, генерал Шатилов... Не знаю, как вам, а мне лично приходится добывать средства к существованию для себя и семьи, — в голосе Эрдели прозвучал вызов. — Я работаю ночным шофером такси, господа. Сегодня была трудная ночь. Вы удовлетворены, генерал Шатилов?

Тот лишь безразлично пожал плечами.

— Господа, господа! — решительно вмешался Миллер. — Садитесь, пожалуйста, Иван Егорович. Мы открываем второе заседание, ради которого я имел честь собрать вас, сознавая, что отрываю каждого от его личных дел в пользу дел общих. Общевоинского союза, — поправился он. — Слово для информации имеет полковник Монкевиц — по долгу службы, так сказать!

Николай Августович, взяв указку и папку, набитую до отказа газетами и газетными вырезками, прошел к стене, где за зелеными занавесками висели карта Франции и план Парижа. Он хотел было отбросить занавеску, но раздумал и принялся прикалывать рядом чистый лист бумаги, а затем черным мелком — точно и споро — рисовать квадраты, одни под другим, разделенные прямыми линиями. Справа появился еще прямоугольник. Монкевиц поставил несколько жирных крестов, сделал несколько надписей и обернулся. То, что он начертил, выглядело так:

— Прошу обратить внимание на мою схему, господа. Какими доподлинными сведениями мы располагаем? Ежедневно, будучи человеком весьма пунктуальным, генерал Кутепов спускался в десять утра через эту парадную своего дома на Русселе, двадцать шесть, — это вот здесь, — поворачивал направо и обходил свой квартал, — он нанес штриховую линию до угла и, повернув ее направо, довел до звездочки. — Здесь, как, вероятно, известно присутствующим, генерал садился в такси. Русские офицеры, состоящие на службе в такси, ежедневно меняясь, привозили начальника РОВСа сюда, на Колизе, и к вечеру отвозили его обратно, желая хоть как-то обезопасить своего командующего, на которого, особо в последнее время, шла буквальная охота.

— Кем же? — нетерпеливо бросил Туркул, развалясь на узком ему стуле и боком повиснув на спинке. — Знаете?.. Кто? Большевички? Или, может, свои — из инакомыслящих, с целью устранения конкурента? Наподобие убиенного Романовского, раз все мы, как юные девы, предались воспоминаниям о временах командования генерала Деникина.

— Попрошу вас, генерал Туркул, все же выбирать выражения, — осадил его Миллер и милостиво кивнул Монкевицу: — Продолжайте.

— Вероятней всего, большевики, — сухо сказал Николай Августович. — Но точность тут относительная. А я докладываю лишь о подлинных фактах. По словам самого Александра Павловича, он, к примеру, подозревал, что за ним следят из бакалейной лавки противоположного дома. Это место отмечено двумя звездочками.

— И кому это говорил генерал Кутепов? — недоверчиво пробурчал Туркул.

— Мне, — просто ответил Монкевиц.

— И ничего больше?

— Ничего. Сотрудникам «Внутренней линии» не удалось зафиксировать факта слежки.

— Как всегда: не удалось. Плохо работаете, господа!

Монкевиц и бровью не повел.

— Разрешите, я продолжу? — спросил он, обращаясь исключительно к Миллеру.

— Разумеется, полковник. Мы вас слушаем.

— Что же мы узнали об исчезновении генерала? Обычным своим путем, в обычное для себя время он вышел из парадной и, добравшись до ожидающего его такси, почему-то отпустил офицера, сказав, что сегодня не нуждается в его услугах. Я нашел и опросил офицера. Он видел, как Кутепов, повернув снова направо, неторопливо двинулся вдоль своего квартала и скрылся за углом.

— Вспомнил, что оставил в квартире нечто важное, быть может? — подал голос генерал Абрамов, бывший командир Донского корпуса.

— Никак нет, господин генерал. Александр Павлович, как ни странно, не возвращается к себе домой, хотя и подошел снова к своей парадной. Тут судьба посылает нам второго свидетеля, в точности показаний которого я ни минуты не сомневаюсь. Это санитар больницы Святого Иоанна, подошедший в тот момент к одному из окон второго этажа, расположенных по фасаду. Он увидел два автомобиля, стоящие возле парадной двери, и высокого человека в полицейской форме. Генерал Кутепов, приблизившись, сам сел в первое авто — дверь ему предупредительно открыли изнутри, — ажан сел во второе авто, и обе машины тронулись в сторону бульвара Удино и далее, по улице Севр, к Монпарнасу.