Свой выбор - Рина Зеленая

стали слабее, чем прежде. Им потребовались слова, жезлы и многое другое, чтобы колдовать, хотя прежде это было частью их, как дышать.

— Неужели… все забыли?

— Певереллы долго помнили, но и они исчезли, — жестко сказал предок, глядя на Гарри пристально, будто в чем-то его винил. — Как исчезли и другие. Имена многих стерли из памяти ныне живущих лишь потому, что их долго боялись...

— Но Певереллов помнят и теперь. Почему?

— Их помнят, мальчик, как самых великих волшебников прошлого, тех, кто подчинил саму Смерть. Как тех, кто был сильнее Основателей. Но правда в том, что Певереллы были самыми слабыми из тех, кто остался от прежних волшебников. Их почти не боялись. И потому Певереллы пережили забвение. А древние и сильные семьи сгинули. Их было слишком мало, чтобы сопротивляться множеству магов новой формации.

— А Основатели?

— Их принято почитать, — сказал дед и усмехнулся. — Принято считать великими. Теми, кто основал Хогвартс. Теми, кто начал учить волшебников. Им приписывают многое, будто прежде никого и не было. Но правда в том, что эти волшебники пришли на Место Силы и посмели нарушить древний мир с волшебными созданиями. Они построили замок и назвали его своим, потребовали от обитателей Запретного леса подчинения… Но Место Силы, на котором возведен круг, не может принадлежать кому-то. Как и волшебные создания не могут подчиняться. И об этом Основатели забыли. Как забыли и все остальные маги.

— А старые семьи, древние рода? — спросил Гарри.

— Кто-то еще что-то помнит и пытается поддерживать мир, чтобы не началась война, — ответил предок. — Вливая свою силу в алтари, проводя обряды, потомки древних семей платят дань Магии, чтобы остальные, неразумные глупцы, забывшие или не знавшие, могли колдовать. Эта дань кровью и магией возвращается силой. Подтверждением старых клятв. И утихомиривает магические народы, для которых мир существует до тех пор, пока есть хотя бы одна семья волшебников, способная помнить и чтить нерушимые обеты. Но таких все меньше. Одни теряют знания, другие теряют суть, начиная воспринимать свою кровь как нечто великое, то, что важнее всего. Они даже зовут себя истинными чистокровными, хотя большинство из них даже не происходит от тех самых… древнейших семей. Но хуже всего то, что гораздо больше тех, кто никогда не знал о том, что магия постепенно уходит. И Основатели внесли в это самый большой вклад, а последующие учителя Хогвартса лишь добавили, воспитывая студентов так, что они с каждым годом все больше и больше отсекают… ненужное. То, что они таковым считают. Вот только запреты на ту или иную магию не делают магический мир лучше и безопаснее. Они приближают тот день, когда волшебники перестанут быть таковыми.

— А мы? Поттеры?

— Мы должны помнить, — сказал Элафиус. — Мы не в силах возродить прошлое, но мы можем помнить. Это наша обязанность.

Вспоминая тот разговор, мальчик немного спустился с холма, обогнул одну из пар камней и отыскал присмотренное местечко. Склон под камнями чуть осыпался, образуя маленькую выемку. Как раз такую, чтобы в ней смог уместиться, подобрав под себя ноги, первокурсник, вроде Гарри.

Мальчик постелил на землю плед, укрыл его краем колени и прислонился затылком к правому менгиру. Камень оказался прохладным, но это не был ледяной холод, способный сковать тело. То была уютная и умиротворяющая прохлада. Прикрыв глаза, Гарри прислушался к себе и пространству и тут же ощутил мягкий отклик. Камень был гораздо древнее замка, и магия, что пронизывала его, была древнее. И была иной. Никаких заклинаний, стройных нитей, рун или чего-то подобного. Чистый поток, как звенящий ледяной ручей, бьющий прямо из земли. И этот холод каждый мог уловить, чувствуя прохладу камня, но многие ли понимали? Понимали на самом деле.

— Да и я… — усмехнулся Гарри. — Я тоже пока не понимаю.

Он приложил палец к шероховатому камню и резко провел им по грани, позволяя острым выступам расцарапать кожу, а после без страха провел окровавленной подушечкой по тому месту, где когда-то, почти у основания, возможно, был вырезан какой-то символ. Знак не осветился, но под пальцем на миг стало холоднее, опалив кожу, и ранка мигом затянулась, будто Поттер порезался не о камень, а о нож из рога единорога.

Улыбнувшись, Гарри отвернулся, прислонился снова к менгиру и вытащил из книги письмо. Гоблин постарался ответить на все вопросы, а потому послание занимало добрых семь листов пергамента, исписанных довольно мелко. Но мальчик успел прочесть лишь первые несколько абзацев, когда услышал голоса, обладатели которых медленно приближались к тропке со стороны замка.

— Ты уверен? — спросил мальчик с явным акцентом.

— Конечно, — тут же откликнулся Рональд. — А ты нет?

— А если он рассказал правду?

— И ты поверил? — возмутился Уизли, приостановившись. — Мы все слышали, что Поттер наплел. Будто бы все вышло случайно, его заперли, лестница… А потом его нашел Снейп! Пф! Да каждый знает, что эта Мышь подземелий никого не жалеет! Он бы содрал с него баллы, если бы поймал. Оправдывайся или нет, а Поттер лишился бы баллов пятидесяти, а то и ста, если бы на самом деле попался Снейпу.

— И заработал бы отработку! — подхватил второй мальчик, в котором Гарри узнал Финнигана.

— Вот именно. Как минимум неделю отработок! — с фырканьем сказал Рон. — С самим Снейпом или Филчем.

— Ты прав, — хмуро отозвался Симус. — Поттер явно солгал!

— Именно, дружище, — покивал Уизли. — И если бы я знал, что он такой поганец, то никогда бы не позвал Поттера с собой. А он нас обманул. Решил сходить в коридор первым, раньше нас. Герой мордредов!

Гарри беззвучно хмыкнул. Его не задело, больше повеселило то, как сильно отличалось мнение Рона о Поттере за глаза.

— А я еще хотел стать его другом! — с явной обидой воскликнул рыжий мальчишка. — А он предатель. Не удивительно, что его не взяли на Гриффиндор.

Мальчишки немного потоптались на месте, не спеша обходить камни и спускаться вниз.

— И что теперь? — после пары секунд молчания спросил Финниган.

— Мы все равно побываем в том коридоре, — решил Рональд. — Мы узнаем, что там спрятали.