Красные листья - Паулина Симонс

— Замечательно, — усмехнулся Спенсер. — Ты не хочешь неприятностей. Да куда уж больше.

— Я не сделал ничего плохого.

— Да что ты говоришь? А угрозы офицеру полиции? А препятствие проведению расследования? Молись, чтобы я не выдвинул против тебя обвинение в нападении.

— Буду молиться, детектив. Может быть, мне повезет. — Альберт посмотрел на Спенсера сквозь прутья решетки.

Спенсер был так разозлен, что, когда поднимался со стула, случайно опрокинул небольшую настольную лампу.

В восемь вечера он позвонил Уиллу и рассказал, что произошло.

— Ты с ума сошел, — почти крикнул Уилл. — Как ты мог поехать туда один?

— Я поехал туда не один, — ответил Спенсер. — Я поехал туда с Альбертом в надежде как следует поговорить.

— Понятно. Вот почему ты упрятал его за решетку?

— Нет, я вынужден был упрятать его за решетку, потому что он оказал сопротивление.

— Ну и что ты собираешься теперь делать? Сейчас суббота, вечер. Суд закрыт, денег на залог у него, конечно, нет; на адвоката, наверное, тоже…

— Он должен был обо всем этом думать раньше.

— Он еще молодой, Спенс, — сказал Уилл. — В общем, оставь его там до утра и отправляйся домой. И постарайся об этом не думать.

Но Спенсер домой не пошел — не мог решиться его оставить. Он пошел в заднюю часть помещения и сел рядом с камерой Альберта.

— Вы не собираетесь снять с меня наручники? — произнес наконец Альберт.

— Не знаю, — ответил Спенсер. — Мне кажется, что и на ноги тебе, наверное, тоже следовало бы надеть наручники.

Альберт не ответил, и спустя некоторое время Спенсер подозвал его и снял наручники. Альберт сел на кровать, потирая запястья.

— Назови мне хотя бы одну причину, только хорошую, — подал голос Спенсер со своего кресла, — согласно которой я не должен продержать тебя здесь до понедельника, а потом не предъявить обвинение в убийстве Кристины Ким.

— Насчет причин не знаю, а вот в свое оправдание относительно того, что я ее не убивал, сказать кое-что могу.

— Кто же может поручиться, что ты не врешь? — спросил Спенсер.

— Потому что в момент гибели Кристины я сидел в комнате, отдыха рядом с парнем по имени Том и смотрел этот дурацкий кинофильм. Вот почему. Потому что я… — он сделал паузу, — любил ее. Вот почему.

Спенсер молчал.

— Потому что я любил ее больше всего на свете, — продолжил Альберт. — Да мне было бы лучше умереть, чем причинить ей боль. Я пошел бы ради нее под пули. Я ничего не боюсь, детектив.

— Я это вижу, — сказал Спенсер.

Они замолчали. Спенсер наблюдал за Альбертом. А тот сидел на постели и смотрел на свои руки.

— Альберт, я не понимал этого раньше и теперь не понимаю. Почему ты, любя Кристину, все же встречался с Конни? Я хочу понять, в чем тут был смысл?

Не поднимая головы, Альберт пожал плечами и сообщил:

— Я люблю и Конни. Это правда. Я только не влюблен в нее. Но она хороший человек, и она любит меня, поэтому не было никаких причин причинять ей боль.

— Причинять ей боль? А разве ты не думал, что, зная про твои действительные чувства, то есть ты в нее не влюблен, она испытывает боль тоже?

— Этого я от нее никогда не скрывал. Она знает о том, как я к ней отношусь. Она также знает, что из всех возможных кандидаток в жены я непременно выберу ее, потому что она хороший человек.

— Хороший человек? — Спенсер затаил дыхание. — Альберт, ты понимаешь, что ты говоришь? Ведь Конни могла убить Кристину.

Альберт решительно замотал головой:

— Нет. Нет, это невозможно.

— А я вот думаю: если бы мне довелось оказаться на месте Конни? И ты терзал бы меня своим враньем, а я подозревал бы, что ты спишь с моей лучшей подругой… Да я бы, возможно, убил ее еще раньше. Ее и тебя тоже.

Альберт не ответил. Спенсер ждал. Что ему еще оставалось? Хвататься, как утопающему, за соломинку?

«Если бы только эти трое не отказывались от денег в пользу «Красных листьев». Тогда бы я действительно имел в своем распоряжении кое-что.

Какое там, «кое-что» — сущий пустяк. Нет самого главного — во-первых, свидетелей, во-вторых, орудия убийства. У меня даже нет мотивов преступления. А это уже никуда не годится.

Итак… то, чем я сейчас располагаю, — это не более чем эмоции. Целая куча эмоций, которыми эти друзья оплели мертвую девушку. Но это тоже немало. Это даже много. Кристина убита. И есть следы на ее груди, оставленные коленями убийцы, а также кровь у нее под ногтями».

Спенсер чувствовал, что ключевой фигурой в этом клубке является Альберт, но вытянуть из него что-нибудь, кроме вранья, было чрезвычайно трудно. Вот уж настоящая заноза.

Ведь бывали же времена, когда Спенсер, только посмотрев на человека, мог понять о нем что-то очень важное. Энди говорила, что у Спенсера особенный дар. «И это вовсе не потому, — говорила она, — что ты такой уж слишком сообразительный (хотя он им был, она это признавала), и не потому, что имеешь располагающую внешность (это тоже было при нем), нет, Спенсер Патрик О'Мэлли имеет особый инстинкт и этим похож на степного волка». «И куда это все подевалось?» — удивлялся Спенсер.

— Послушай, — произнес он наконец, — я ничего о тебе не знаю, кроме того, что ты все время врешь. И как ты посмел напасть на меня?

— Я не нападал на вас. Вы наставили пистолет прямо мне в лицо. Я просто испугался и очень сожалею об этом инциденте. Понимаете, просто потерял контроль над собой.

Спенсер встал и иронически произнес:

— Выходит, это я виноват? Это из-за меня ты потерял контроль над собой? — Он засмеялся и двинулся к двери. — Спокойной ночи, Альберт. Дежурный полицейский принесет тебе бутерброды и что-нибудь попить.

Альберт подошел к железным прутьям и жалобно спросил:

— Вы собираетесь оставить меня здесь?

Спенсер улыбнулся:

— А я уж подумал, что ты действительно ничего не боишься. — С этими словами он вышел в коридор и направился домой.

К Альберту Спенсер возвратился в семь утра в воскресенье.

— Знаешь, — сказал ему дежурный полицейский, который охранял Альберта, — этот парень даже ни разу не прилег. Так и сидел всю ночь, опустив голову на руки.

Спенсер почувствовал укол совести. Он отпер ключом замок и открыл дверь.

— Выходи, Альберт. Пора.

Не говоря ни слова, Альберт поднялся и вышел.

— Хочешь, я отвезу тебя домой? — спросил Спенсер.

Альберт повернулся к нему.

— Мне нужно ее пальто, — тихо проговорил он. — Отдайте мне его, пожалуйста.

И снова Спенсер почувствовал укол, если не совести, так, по крайней мере, какой-то вины. Он открыл багажник своей «импалы» и достал пальто.