Рождение Темного Меча - Маргарет Уэйс

— Понятно, — отозвался Блалох. Он аккуратно перетасовал карты и передал колоду Симкину. — Ваша очередь сдавать. И помните: я начеку. И кто там работает?

— Джорам, — сказал Симкин, протягивая колоду Драмлору, чтобы тот сдвинул часть.

Блалох прищурился, на щеке дернулся желвак. Рука, до этого небрежно лежавшая на столе, напряглась, пальцы слегка сжались.

— Джорам? — переспросил он.

— Ну да, Джорам. Кстати, на редкость плохой игрок, — зевая, отозвался Симкин. — Слишком нетерпеливый. Частенько не выдерживает и сразу разыгрывает козыри, вместо того чтобы придержать их до конца, когда с них будет больше пользы.

Хотя Симкин собрался сдавать карты, внимание его сейчас было приковано к лицу Блалоха, а вовсе не к колоде.

— А каталист? — поинтересовался Блалох, глядя в окно, на огонек кузни. Огонек то исчезал за завесой дождя и снега, то появлялся вновь.

— Куда более искусный игрок, хотя по виду и не скажешь, — негромко сказал Симкин и снова принялся рассеянно тасовать карты. — Видите ли, друг мой, Сарьон играет по правилам.

На губах его заиграла легкая улыбка.

— Я бы сказал, что чем так играть, лучше уж не играть вовсе. И вообще, я начинаю чувствовать, что эта игра смертельно мне наскучила.

Драмлор взглянул на Симкина с глубокой признательностью.

— Давайте я вам лучше погадаю, — беззаботно предложил Блалоху молодой человек.

— Вы же знаете, я не верю в это... — Блалох отвернулся от окна и успел заметить выражение, промелькнувшее на лице Симкина. — Что ж, давайте, — согласился он вдруг.

Ветер взвыл снова. Дождь попытался проникнуть в дом черед дымоход; капли падали в камин и громко шипели. Драмлор устроился поудобнее, сложил руки на животе и погрузился в сон. Симкин вручил колоду Блалоху.

— Снимите...

— Можете выбросить всю эту чушь, — холодно произнес чародей. — Продолжайте без нее.

Симкин пожал плечами и забрал колоду.

— Первая карта — это ваше прошлое, — сказал он переворачивая карту. На троне, установленном меж двух колонн, восседал человек в митре. — Верховный жрец.

Симкин приподнял бровь.

— Хм, что-то странное...

— Продолжайте.

Симкин снова пожал плечами и перевернул вторую карту.

— Это ваше настоящее. Перевернутый Маг. Это некто, являющийся магом, но не...

— Я сам истолкую все, что мне нужно, — сказал Блалох, неотрывно глядя на карты.

— Будущее. — Симкин перевернул третью карту. — Король Мечей.

Блалох улыбнулся.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

РОЖДЕНИЕ ТЕМНОГО МЕЧА

— Каким странным цветом оно горит, — пробормотал Сарьон. — Железо светится красным. А это белым. Интересно почему? Несомненно, это связано с разницей свойств. Как бы я хотел изучить... Теперь будьте осторожны. Отмеряйте как можно точнее.

Каталист даже перестал дышать, опасаясь, как бы рука у Джорама не дрогнула и как бы он не налил слишком много расплавленной жидкости.

— По-моему, этого недостаточно, — нахмурившись, сказал Джорам.

— Довольно! — решительно заявил Сарьон и даже вскинул руку, чтобы остановить молодого человека. — Больше не нужно!

— Я и не лью, — холодно отозвался Джорам, отставляя плавильный тигель в сторону.

К Сарьону вновь вернулась способность дышать.

— Теперь вам следует...

— Эту часть я знаю, — перебил его Джорам. — Это мое ремесло.

Он вылил расплавленный металл в большую форму; форма была сделана из глины и скреплена деревянными зажимами.

Взиравший на это Сарьон нервно сглотнул. У него пересохли губы, а во рту стоял противный привкус железа; каталист жадно осушил чашку с водой.

В кузне было жарко и душно. Их одежды сделались черными от сажи и мокрыми от пота. Тело Джорама блестело в свете горна. Черные волосы, перехваченные на лбу кожаной повязкой, обрамляли лицо. Сарьон смотрел, как юноша работает, и вдруг его посетило воспоминание, острое и болезненное, словно укол.

Он уже видел когда-то подобные волосы и восхищался ими. Это было очень давно, в... в... Сарьон уже почти вспомнил, где же это происходило, но воспоминание снова ускользнуло. Каталист попытался вернуть его, но у него ничего не получилось. Воспоминание затерялось среди страниц заплесневелых книг, погребенное под формулами и уравнениями.

— Что вы на меня так уставились? Сколько времени отводится на остывание?

Сарьон вздрогнул и вернулся к дню нынешнему.

— И-извините, — сказал он. — Я... я задумался. О чем вы спрашивали?

— Сколько металл должен остывать?

— Ах да. Тридцать минут.

Сарьон неуклюже поднялся на ноги и вдруг понял, что просидел здесь, не двигаясь, больше часа. Он решил посмотреть, не закончилась ли буря. Он заметил боковым зрением, что Джорам следит за устройством, отсчитывающим время. Уже по одному тому, что Сарьон удостоил это устройство всего лишь беглого взгляда, можно было судить, насколько глубоко он погрузился в свои мысли; ведь когда Андон впервые показал ему приспособление, именуемое «песочные часы», Сарьон был очарован его простотой.

Еще не успев подойти к выходу из пещеры, Сарьон почувствовал холод. Кажется, стало еще холоднее — или ему просто так показалось по контрасту с жаром кузни. Сарьон вновь услышал завывания ветра, но теперь они звучали издалека, как будто какого-то зверя посадили на цепь на улице и он выл, просясь, чтобы его впустили в дом.

Сарьон встряхнул головой и поспешно вернулся обратно в кузню. Джорам трудился, уничтожая все следы их деятельности.

— А много ли существует темного камня? — спросил каталист, глядя, как Джорам тщательно сметает крупинки растертой в порошок руды в небольшой мешочек.

— Не знаю. Я нашел эти несколько камешков в заброшенной шахте под домом Андона. Если верить книгам, где-то в здешних краях богатое месторождение этой руды. Ну да, конечно. Именно поэтому Техники здесь и поселились после войны. Они намеревались отковать новое оружие, вернуться и отомстить своим гонителям.

Сарьон почувствовал на себе пронзительный, обвиняющий взгляд карих глаз, но не дрогнул. Судя по всему, что он видел в книгах, члены его ордена поступили правильно, объявив Темные искусства вне закона и запретив это опасное знание.

— И почему же они этого не сделали? — спросил каталист.

— У них появилось слишком много других хлопот, — пробормотал Джорам. — Например, выживание. Сражения с кентаврами и прочими видоизмененными существами, которых создали во время Железных войн Мастера войны, а потом бросили на произвол судьбы. Голод. Болезни. Немногочисленные каталисты, ушедшие вместе с Техниками, умерли, не оставив после себя наследников. Очень скоро Техников стало волновать лишь одно: как остаться в живых. Они перестали вести хроники. Зачем? Их дети все равно не умели читать. Техникам некогда было обучать их этому — слишком уж отчаянной была борьба за жизнь. Постепенно даже воспоминания о старинных умениях угасли, а с ними — и сама идея о возвращении и мести. Все, что осталось, — это песнопения Обучения и несколько камешков.