Вспышка. Книга первая - Джудит Гулд

При виде надвигающегося на нее Зиолко, Тамара отвернулась, чтобы тот не заметил, как она борется со слезами.

– Что я теперь сделала не так? – робко спросила она, как бы разговаривая со стоящей перед ней стеной. Ясно же, что снова сделала что-то не так; с чего бы еще он остановил съемку? И все же она была почти уверена в том, что сыграла сцену совершенно правильно.

– На этот раз дело не в том, что ты что-то сделала не так, – в его голосе слышалась усталая обреченность. – Дело в этих проклятых пятнах.

– Пятнах? – Она повернулась к нему лицом. – Каких пятнах?

Он откинул одеяло с ее плеч.

– Вот этих.

Она опустила глаза и изучающе посмотрела на свои плечи. Удивленный стон сорвался с ее губ. Повсюду, где боа касалось кожи, ее плечи были покрыты безобразными красными пятнами.

У нее оказалась аллергия на перья.

Черт! Как не вовремя!

Зиолко наклонился к ее лицу.

– Почему ты не сказала, что у тебя аллергия? – осведомился он тихим, но грозным голосом.

– Откуда мне было знать? – сердито выпалила в ответ Тамара. Из ее безупречно подведенных глаз покатились слезы, образовав черный подтек. – Я ведь не все время хожу в куриных перьях!

Он вздохнул, выражение его лица смягчилось.

– Ладно, ладно. Только не плачь, хорошо? Испортишь грим. – Зиолко знаком подозвал Перл. – Наложите побольше грима ей на спину и плечи, чтобы скрыть пятна, – раздраженно приказал он. – Это должно помочь, как думаешь?

Перл кивнула и сочувственно посмотрела на Тамару. Зиолко щелкнул пальцами в сторону костюмерш.

– Принесите вместо боа белую меховую накидку. Костюмерша торопливо удалилась.

Тамара удивленно взглянула на Зиолко.

– А разве грим не испортит мех?

Он пожал плечами и спокойно посмотрел на нее.

– Может быть, но у нас нет выбора. И потом, какое мне дело до куска меха, если речь идет об эпизоде?

Пятнадцать минут спустя они возобновили съемку.

– Дубль двадцать девять, – прогудел в мегафон Зиолко. – Тишина на площадке!

Ассистент оператора наклонился перед Тамарой. Его деревянная хлопушка громко щелкнула своими челюстями, и камера заработала снова.

– Мотор!

Не обращая внимания на одуряющий жар, исходящий от прожекторов, Тамара небрежным движением завернулась в мех. На протяжении всех тридцати секунд, пока она медленно шла по направлению к камере, у нее было такое лицо, как будто жизнь ее кончена. Затем шаги ее замедлились, она остановилась и затаила дыхание. В свете прожекторов ее платье переливалось, подобно расплавленному серебру, грудь вздымалась.

И вот дыхание Тамары участилось. В сияющих глазах вспыхнул огонек неверия, губы приоткрылись в подобии улыбки. Она пошла быстрее и наконец побежала к кинокамере с выражением надежды на своем прекрасном лице. Ассистент оператора подхватил ее, не дав налететь на камеру.

– Стоп! – раскатисто прозвучал в мегафон голос Зиолко. – Снято!

Он широко улыбнулся. Двадцать девятый дубль получился просто чудесным.

Но это было еще не все. На съемки пятиминутной кинопробы понадобилось два с половиной дня, которые должны были подготовить ее к финальному испытанию, сцене с диалогом, где она будет танцевать не с кем иным, как с самим Майлзом Габриелем, ведущим актером «ИА». Подающая надежды зеленоглазая дебютантка была до смерти напугана.

– Тамара! Это тебя! – взволнованно воскликнула Джуэл, протягивая Тамаре телефонную трубку и подпрыгивая от возбуждения. – Это тот парень, Зиолко, звонка которого ты ждешь!

– Зиолко? – тупо переспросила Тамара. Она наполнила большой хромированный кофейник и закрыла его крышкой. Затем вытерла пролитые капли и бросила взгляд сначала на раздаточное окошко, потом на толпящихся у стойки клиентов. Два заказа, которые она передала Хосе, еще не были готовы; посетители занимались едой. Убедившись в том, что у нее выдалась свободная минутка, Тамара медленно подошла к телефону.

– Лапочка! – прошипела Джуэл. – Что с тобой, черт возьми? Я умру от любопытства! – Она протянула ей телефонную трубку и, сжав кулаки, снова заплясала от нетерпения.

Тамара поднесла к уху трубку и дрожащим голосом спросила:

– Мистер Зиолко?

С минуту она не слышала ничего, кроме какого-то потрескивания и посторонних звуков.

– Луи, – наконец сказал он. – Я думал, мы договорились, что ты будешь звать меня Луи.

– Луи. – Голос ее звучал так же далеко, как и его голос в телефонной трубке.

Джуэл делала ей отчаянные знаки.

– Что он говорит? – одними губами спросила она.

Тамара повернулась к ней спиной и крепче сжала трубку.

– Плохие новости, да? – спросила она.

Ну вот. Она произнесла вслух то, чего так боялась. Страх ядовитой змеей повис в воздухе.

– Плохие новости? – переспросил Зиолко. – О чем это ты?

Ей хотелось придушить его. Почему он так играет с ней?

– О кинопробе, – услышала она свой голос. – О чем же еще?

Он казался удивленным.

– С чего ты это взяла?

Сердце ее колотилось бам… бам… БАМ, подобно кузнечному молоту, равномерно опускающемуся на наковальню. Ей казалось, она видит летящие искры.

– Тогда… как они получились?

– Сама увидишь. Послезавтра в семь ты свободна?

– Утром?

– Вечером. В семь вечера. Мы приглашены на ужин к О.Т.

– К О.Т.? Ты хочешь сказать… к Оскару… Скольнику? – Тамара не верила своим ушам. – Главе «ИА»?

– Другого я не знаю. – Зиолко весело рассмеялся. – Значит, договорились.

– А как же все-таки кинопроба? – с мукой в голосе воскликнула она.

– В доме у О.Т. есть кинозал. Там ты ее и посмотришь. А после мы поговорим.

– Но мы же уже разговариваем!

– Послушай, нет смысла обсуждать это по телефону. – Он помолчал. – Это немного сложно.

Сложно! Господи, она уже видела, как весь ее мир рушится.

– Куда мне за тобой заехать?

Голос ее звучал подавленно:

– К моргу Патерсона.

Он рассмеялся.

– К моргу Патерсона?

– Именно это я и сказала.

– Ладно, только постарайся пока не умереть. Ты нужна нам живой, а не мертвой.

В ее сердце зародилась надежда. Следовало ли понимать его слова как знак того, что она все же нужна им? Она умирала от желания задать этот вопрос, но вместо этого промямлила:

– Я там живу.

– Хорошо. – В его голосе не было удивления. – Я заеду за тобой в половине седьмого.

И с этими словами он повесил трубку.

– Новое платье? – спросила Инга за ужином. – Ну что же, ja, думаю, мы можем себе это позволить. Почему нет? Не каждый день мою актрису приглашают домой к студийному Монголу.

– Моголу, – беззлобно поправила ее Тамара. Инга сама просила, чтобы ее поправляли всякий раз, как она употребляла неправильные английские слова. – Монгол – это житель Монголии.