Герои - Джо Аберкромби
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Маршал взялся расхаживать взад-вперед, никчемно поигрывая пальцами. Наконец он подошел к Финри и встал рядом с ней, не переставая вглядываться в безликую серую пелену.
– Иногда я ловлю себя на мысли, – сказал он негромко, – что нет на свете человека беспомощней, чем главнокомандующий на поле боя.
– А как насчет его дочери?
Он натянуто улыбнулся:
– Ты в порядке?
Финри отмахнулась от мысли об ответной улыбке.
– В полном, – соврала она, и это было заметно.
Помимо отвратной боли в шее при каждом повороте головы, в руке при каждом движении, да еще и нестихающей боли в затылке, она все время ощущала удушливую тревогу. Финри вздрагивала и испуганно озиралась, как скряга, потерявший кошелек, даже не зная толком, что она ищет.
– А у тебя есть гораздо более важные вещи, о которых стоит волноваться…
Словно в доказательство этого отец спешно зашагал навстречу посыльному, скачущему с востока.
– Новости?
– Полковник Брок докладывает, что его люди в Осрунге приступили к штурму моста!
Значит, Гар в сражении. И, несомненно, в первых рядах. Финри прошиб пот; жаркая сырость под плащом Гара мешалась с холодной текучей сыростью снаружи, сливаясь в крещендо несносного неуюта.
– Тем временем полковник Бринт возглавляет бросок против дикарей, которые вчера… – взгляд посыльного метнулся на Финри и обратно, – против дикарей, господин лорд-маршал!
– И? – нетерпеливо спросил отец.
– И это все, господин лорд-маршал.
Крой поморщился.
– Благодарю. При любой возможности ставьте меня в известность.
– Слушаюсь!
Посыльный отсалютовал, развернул лошадь и галопом умчал в пелену дождя.
Рядом с Финри грузно оперся на посох Байяз.
– Ваш муж, вне всякого сомнения, при штурме несказанно отличится, – отозвался он, бледная плешь блестела под дождем. – Идти впереди воинства, как некогда Гарод Великий – можно сказать, герой нашего времени! Люди такого склада всегда вызывали у меня восхищение.
– А вот вы бы взяли и сами попробовали.
– О-хо-хо. Пробовал, и не раз. В юности я был ох каким сорвиголовой. Однако неутолимая жажда опасностей для меня, безусловно, в прошлом. От героев есть польза, но кому-то же надо направлять их верным путем. А потом расчищать за ними завалы. Они неизменно вызывают у толпы восхищение, однако оставляют после себя такой бардак.
Байяз задумчиво почесал живот.
– Так что нет, чашка чаю в арьергарде у меня куда больше в фаворе. А уж рукоплескания пускай достаются людям вроде вашего мужа.
– Вы очень щедры. Может, даже слишком.
– С этим мало кто поспорит.
– А что же теперь с вашим чаем?
Байяз нахмурился.
– У моего слуги нынче с утра задания поважней.
– Разве есть задания более важные, чем потакать вашим прихотям?
– О-о, прихоти мои идут куда дальше чайной заварки…
Сквозь дождь донесся приглушенный стук копыт, и на тракте показался одинокий всадник. Все, затаив дыхание, вглядывались, пока на пасмурном фоне не обозначилось насупленное лицо.
– Фелнигг! – вскинулся отец Финри. – Что у нас на левом фланге?
– Миттерик, черт бы его побрал, все угробил! – желчно выкрикнул Фелнигг, соскакивая с седла. – Взял и послал кавалерию через заросли ячменя, да еще по темноте! Это ж каким безрассудным идиотом надо быть!
Зная характер отношений между этими двумя, Финри подумала, как бы Фелнигг сам тайком не приложил руку к этому фиаско.
– Это мы видели, – сухо заметил отец, видимо, разделяя эти подозрения.
– Надобно лишить болвана всех чинов! Гнать его взашей!
– Может, чуть погодя. Каков же итог?
– Итог… Все еще висел на волоске, когда я отъехал.
– Как! У вас нет ни малейшего представления о том, что там происходит?
Фелнигг вначале раскрыл, затем прикрыл рот.
– Я думал, лучше без промедления возвратиться…
– И доложить о Миттерике и о его просчете, а не о последствиях. Премного благодарен, полковник, но я и без того сыт по горло некомпетентностью наших командных чинов.
Прежде чем Фелнигг успел что-нибудь сказать, отец вновь двинулся по склону, бесплодно вглядываясь в сторону севера.
– Не надо было их посылать, – услышала Финри, когда он проходил мимо. – Ни за что, ни за что не надо было.
Рядом вздохнул Байяз. Голос его резанул по ушам:
– Сочувствую, душевно сочувствую вашему отцу.
Восхищение Финри первым из магов неуклонно шло на спад, сменяясь растущей неприязнью.
– Да неужто, – сказала она так, как иной сказал бы «заткнись», и примерно с тем же значением.
Байяз это если и уловил, то пропустил мимо ушей.
– Какая досада, не видеть издали, как сражаются эти мураши-людишки. Ничто не сравнится с панорамой сражения, а это сражение даже на моей памяти весьма крупное. Но увы, погода не держит ответа ни перед кем.
Байяз самодовольно улыбнулся все более мрачнеющим небесам.
– Доподлинно буря! Воистину драма, не правда ли? Разве можно представить себе лучшую гармонию стихий, чем их столкновение – небесной и людской?
– Уж не вы ли его вызвали?
– Силы не те. Представить только, как грохотали бы громы, будь мне это доступно! В Древние времена мой мастер, великий Иувин, мог словом выкликать молнии, жестом заставлял течь реки, движением мысли припорашивал землю инеем. Такова была сила Искусства.
Раскинув руки, Байяз блаженно подставил лицо дождю и поднял навстречу небесным хлябям посох.
– Но то было давно.
Руки у него опали.
– А нынче ветры дуют, как им заблагорассудится, по своей воле. Как и битвы. Мы же, кто остался с тех времен, вынуждены действовать… окольным путем.
Вот опять стук копыт, и из сумрачной завесы вылетел взъерошенный молодой офицер.
– Говори! – вскричал Фелнигг.
Финри немало удивилась, как эта гнилушка до сих пор не схлопотала по морде.
– Люди Челенгорма вытеснили неприятеля с огородов, – доложил запыхавшийся гонец, – и взбираются по склону!
– Как далеко они поднялись? – спросил отец Финри.
– Последнее, что я видел, как они приближаются к камням, что поменьше. Деткам. А взяли они их, или…
– Сопротивление тяжелое?
– Тяжелеет.
– Давно вы их оставили?
– Я скакал сюда во весь опор, так что, наверное, с четверть часа.
Отец Финри ощерился на льющий дождь. Камни на вершине холма – так называемые Герои – сквозь серую пелену выглядели не более чем темным пятном. Финри словно читала отцовские мысли. К этой минуте его войска могли, осененные славой, занять вершину, пребывать в свирепой схватке, или же, отогнанные, истекать кровью. Все как один и один как все, живые или мертвые, в победе или поражении. Он повернулся на каблуках.
– Седлать мне коня!
Блаженное спокойствие Байяза как ветром сдуло.
– Я бы не советовал. Там, маршал Крой, вы все равно ничего не сможете сделать.
– А уж тем более здесь, лорд Байяз, – бросил отец, решительно шагая к лошадям.
За ним последовали его штабисты с несколькими охранниками-гвардейцами. Фелнигг выкрикивал приказы. Внезапно вся ставка пришла в лихорадочное движение.
– Лорд-маршал! – прокричал Байяз. – Я считаю это неразумным!
Отец даже не обернулся.
– Ну так оставайтесь здесь, очень вас прошу.
Он сунул ногу в стремя и вспрыгнул на коня.
– Именем мертвых, – прошипел Байяз себе под нос.
Финри угостила его язвительной улыбкой.
– Похоже, и вас наконец призывают в передние ряды. Заодно и полюбуетесь вблизи, как сражаются эти мураши-людишки.
Почему-то первого из магов это не рассмешило.
Кровь
– Идут, идут!
Кальдер это и без того знал, а люди набились на Героев так плотно – разглядеть хоть что-то не было возможности. Мокрые меха, мокрые доспехи, оружие в глянцевых отблесках, хмурые лица. Камни в косых штрихах дождевых струй выглядели не более чем тенями, призраками среди колючего леса копий. Капли с шелестящим шепотом сеялись на металл. Ниже по склону шло сражение: до слуха доносился звон стали вперемешку с людскими криками, чуть приглушенными дождем.
Внезапно толпа тяжело всколыхнулась. Бека приподняло над землей и он, болтая ногами, забарахтался в море напирающих, толкущихся, орущих тел. Он не сразу сообразил, что напирают не враги, а свои. Однако всюду торчали и тыкали всевозможные острия, так что вполне можно, не будучи солдатом Союза, заполучить по орехам. Если на то пошло, Рефта ведь тоже проткнуло не мечом Союза. От удара локтем в голову Бек покачнулся, а кто-то еще толчком сшиб его на колени; секунда, и руку вдавил в грязь тяжелый башмак. Встать удалось, лишь ухватившись за щит с намалеванным драконом, хозяин которого, какой-то бородач, оказался этим крайне недоволен и рявкнул на Бека.
Шум сражения становился все громче. Люди рвались – одни прочь, другие навстречу. Воины хватались за раны, кровь из-за дождя сочилась розовым; размахивали оружием в веере брызг. Все промокло, обезумело от страха и ярости.
