Жизнь волшебника - Александр Гордеев

широк и не без добрых людей. Один раз он уже так делал. Не рвануть ли снова, повторить ли это

снова, пока ситуация не затянулась петлей, пока не так больно расставаться? Жизнь Смугляны

сложится и без него… Значит, надо подкопить немного моральных сил и ещё раз решительно

шагнуть.

Утром Нину вызывают к ректору. Ректор, очень добродушный к девушкам, зачитывает ей письмо

Мерцаловой Ирины Ивановны, в котором повествуется, что студентка второго курса Нина

Галиулина разрушает её семью. Никаких нравоучений ректор не произносит, а лишь просит, чтобы

Нина, как взрослый человек, сама задумалась о своём поведении.

Плюнув на лекции, Смугляна приходит из института в совершенно убитом состоянии. Роман

растерян. Вот Ирэн так Ирэн! Вот почему она так долго не появляется на этой квартире, наверняка

уже вычисленной ей. Значит, она написала и в другие места, порекомендованные многоопытной

Иосифовной. Написала и теперь выжидает эффекта от своих посланий. Так что неприятности

только ещё начинаются…

Ждать долго не приходится: уже следующим утром Романа вызывает начальник цеха, кивает на

распечатанный конверт, подписанный почерком Голубики, и спрашивает, что делать с этим

«сигналом»? Роман лишь с досадой машет рукой. Начальник, и сам переживший однажды

тяжёлый развод, с минуту пристально смотрит на рабочего, что-то понимает про него, молча рвёт

письмо и отправляет в корзину.

Больше всего пугает то, как воспримут послания Ирэн те и другие родители. Нина, боясь своих,

всё же успокаивает Романа, что даже если они и рассердятся, то ненадолго. Быстро во всё

вникнут, всё поймут. Нина тут же пишет домой вроде как подстраховочное письмо, честно

рассказывает обо всех изменениях в своей жизни, сообщает новый адрес и даже, ради

убедительности, чисто формально приглашает в гости. Роман с готовностью соглашается с Ниной.

Конечно, её-то родители всё поймут, ведь они интеллигенция, учителя. А вот как и куда понесёт

простых и прямолинейных своих?

Возвращаясь с работы в субботу вечером, Роман ещё в окно видит Ирэн, точнее, лишь одно её

плечо в белой шубе, и лишь усмехается этому. На жену из-за её писулек теперь и смотреть не

хочется. Она хотела ненависти, её она и получает. О том же, как она могла пойти на такие пакости,

даже задумываться не хочется. Может быть, лишь теперь-то она по-настоящему и проявляется? И

если такова её истинная суть, значит, и он правильно сделал, что ушёл…

Голубика беседует с Текусой Егоровной, которая – то ли правильно отрегулированная

профилактическими беседами, то ли подготовленная всей своей жизнью – слушает гостью с таким

видом, словно та втирает ей о правильности оплаты по электросчётчику. Голубике и невдомёк, что

эта женщина с крепкими белыми, как фасоль, зубами, живёт совсем не в том мире, где есть

верные и неверные мужья и жёны, ревность, любовь, измены. Молодая же пара из соседней

комнаты будто и вовсе не замечает её присутствия. Сама ненавистная разлучница спокойно

разворачивается и уходит в свою комнату. Говорить приходится лишь с этой, кажется, чуть

нездешней хозяйкой. Все обитатели дома, в котором очутился её муж, будто из ваты или из пробки.

Да и в самом Романе глухой ваты тоже как в новогоднем деде Морозе. Она идёт к нему с болью,

как к единственному человеку, кто мог бы эту боль утишить, а он к этой боли нечувствителен. Кто

же её разделит? Кому её нести?

Роман, видя Голубику сидящей перед хозяйкой, как перед слепой стенкой, даже мимолётно

сочувствует ей.

Как это уже бывало у Марии Иосифовны, он быстро выпроваживает Ирэн на улицу.

– Ну, и как ты поживаешь со своей любимой-дорогой? – как будто её визит – это нечто

совершенно обычное, спрашивает Голубика уже на деревянном крылечке.

– Нормально поживаем, – спокойно и холодно отвечает Роман, раздражаясь от необходимости

врать, – а если бы ты не мешала, то жили бы ещё лучше.

– И что, она устраивает тебя, ну, по всем параметрам, если можно так выразиться?

Они идут по улице деревянных частных домов вдоль крашеных и белёных частоколов. О каких

ещё там «параметрах» спрашивает она?

– А почему бы и нет? – отвечает Роман. – Поговорить с ней есть о чём. Хозяйка она неплохая, а

со временем, думаю, станет просто замечательной…

– А я скажу так, что ничего путного в твоей жизни с этой смуглянкой не будет! – резко бросает

Ирэн.

«Смугляной», – невольно хочется поправить её Роману, потому что он уже привык к этому

имени Нины, но удивительно, что Ирэн называет её почти так же. И от этого совпадения прогноз её

134

кажется вдруг необыкновенно убедительным.

– Но почему же у нас всё так мрачно? – все же чуть иронично спрашивает он.

– А потому, что я вас проклинаю! И так будет до тех пор, пока я не прощу. А я не прощу

никогда… И знай, что тебя ждёт немало сюрпризов от неё. Ты ещё убедишься, какая она

необыкновенная шлюха. Я хочу наказать тебя именно этим. Я сделаю именно такой…

– Это сделаешь ты? – изумляется Роман, вспомнив вдруг свою маму. – Да у тебя толку на это

не хватит.

– Смогу, – отвечает Ирэн, будто слыша его мысли. – Дело в том, что на свадьбе я очень

понравилась твоей маме и она поделилась со мной кое-каким умением. Так что приготовься: ты от

своей любимой-дорогой увидишь столько гадости, что тебе можно посочувствовать уже сейчас…

– Ну, ладно, ладно, остынь, – как можно спокойней говорит Роман, чувствуя, что у него как

будто поднимается температура. – Дальше я не пойду. А я в ответ на твоё гневное проклятие

желаю тебе всего хорошего. Ну всё, иди…

Некоторое время он стоит, с болезненной завороженностью наблюдая за её знакомой походкой,

за её стройной, статной фигурой, в общем-то не понимая о чём именно он думает. И чего только

женщина не наплетёт, когда ей плохо… Два раза Голубика оглядывается, останавливается,

смахивает слёзы и, словно отталкиваемая его взглядом, уходит снова. Зачем она оборачивается?

Ждёт каких-то призывных знаков? А как это, в общем-то, просто: махнуть ей и тут же вернуть всё,

от чего отказался. Всего лишь один взмах руки – магический жест волшебника. Но как преодолеть

горечь, которую сама же Ирэн и создаёт? Зачем она начала эту войну? Да ведь в крепости,

которую она штурмует, столько внутреннего раздрая, что крепость эту проще брать выдержкой и

терпением, а не укреплять напором…

Спустя несколько дней Текуса Егоровна протягивает Роману официальную бумажку, найденную

в почтовом ящике: повестка в суд. Голубика подаёт на развод. В повестке сказано,