Версальская история - Даниэла Стил

Глядя на нее, Джимми почувствовал, что проголодался.

Его все еще держали на жидкой диете, которую нельзя было назвать особенно питательной, но дело было не в этом.

Просто он уже забыл, когда в последний раз испытывал голод. Может быть, подумал он, Алекс была права, и ему удалось изгнать всех демонов, владевших его разумом и душой?

Он дошел до края и прыгнул вниз — и остался цел, хотя и не благодаря своим собственным усилиям. Что ж, быть может, эта авария и вернет его к жизни?

— Купер Уинслоу — это самый эгоистичный, самый очаровательный и самый безвольный мужчина из всех, каких я когда-либо знал, — ответил Джимми. — К сожалению, Алекс этого не видит, — добавил он раздраженно.

— Ну, я бы не стала утверждать этого так категорично, — возразила Валери. — Женщины намного проницательнее мужчин, они видят многое, просто по особому складу своего характера предпочитают не торопиться. Они собирают, накапливают сведения; они могут даже вовсе не воспользоваться ими, но это не значит, что они не замечают очевидного. А Алекс, насколько я могу судить, очень умная и проницательная молодая леди.

— О, она просто чудо! — не сдержавшись, выпалил Джимми и покраснел. В ответ Валери только кивнула, сделав вид, будто ничего не заметила, однако последние слова сына только укрепили ее подозрения. Она чувствовала, что Джимми относится к Алекс не только как к хорошей знакомой, хотя сам он, скорее всего, об этом даже не догадывался.

— Я так и поняла, — сказала она. — И я уверена, что Алекс не сделает неверного шага. Похоже, на данный момент Куп ее вполне устраивает, хотя их союз и мне показался странным. Я кое-что о нем слышала, и… Слишком они разные люди.

Однако на следующий день Валери была вынуждена изменить свое мнение о Купе, каким бы оно ни было. Джимми перевели в отдельную частную палату, и Куп прислал ему гигантский букет цветов. Сначала, правда, Валери подумала, что это дело рук Алекс, но потом убедилась в своей ошибке.

Это был как раз такой букет, какой мог послать мужчина, причем мужчина, привыкший покорять женщин одним ударом. Купу даже не пришло в голову заказать для Джимми меньше пяти дюжин крупных красных роз.

— Как ты думаешь, он хочет сделать мне предложение? — шутливо спросил Джимми у матери.

— Надеюсь, что нет, — со смехом отвечала. Валери. — У него есть Алекс.

Но в глубине души она надеялась, что Куп все-таки не женится на Алекс, которой, по мнению Валери, нужен был человек более молодой, надежный, заботливый и преданный, способный дать ей крепкое семейное счастье и, главное, детей. И таким человеком вполне мог стать Джимми, ее Джимми, которого она считала лучшим мужчиной на свете.

К счастью, Валери была достаточно умна, чтобы не заговаривать об этом вслух. Джимми и Алекс были пока просто друзьями, им этого хватало, и Валери решила подождать, пока они оба прозреют.

Алекс продолжала навещать Джимми и когда была на работе, и в свои свободные дни. Она приносила ему книги, журналы, рассказывала ему смешные истории, а однажды даже купила «пукающую машинку» с дистанционным управлением, чтобы он мог вгонять в краску сестер и сиделок. Подобные розыгрыши она всегда считала довольно глупыми, но машинка Джимми неожиданно понравилась. Но больше всего времени они проводили, разговаривая обо всем на свете, в том числе о таких серьезных вещах, как о его родителях, о его жизни с Маргарет, о том, как сильно ему ее не хватало. Алекс в ответ рассказывала ему о своем несостоявшемся замужестве, об отце с матерью, об их отношениях — о том, какими бы ей хотелось их видеть и какими они были на самом деле. Открывая друг другу самые сокровенные тайны, они незаметно становились все более близкими друзьями. Во всяком случае, оба были уверены, что это не что иное, как дружба, но Валери, бывшая невольной свидетельницей того, как развивались их отношения, знала, что это не так. Вне зависимости от того, сознавали они, что происходит, или нет, в чаше, из которой они так жадно пили, зрел напиток куда более крепкий и хмельной, и Валери была только рада этому. И единственной мухой в этой чаше сладкого меда был Куп.

Когда настал уикенд, Валери представилась возможность увидеть «муху» своими глазами, и она вынуждена была признать, что Куп был именно таким, как его описывал Джимми. Эгоистичным, самовлюбленным, самоуверенным, с одной стороны, и обаятельным, непосредственным, веселым и щедрым — с другой. Его внешность произвела на Валери впечатление. Она и представить себе не могла, что мужчина в семьдесят лет может так выглядеть. Правда, Валери видела Купа в рекламах и эпизодических ролях в фильмах, но ей всегда казалось, что его блистательная внешность целиком создана трудом искусных голливудских гримеров и пластических хирургов. Теперь же она убедилась, что Куп и в самом деле таков, каким представал на телеэкранах.

Но было в нем и еще кое-что, чего Джимми по молодости лет не мог ни разглядеть, ни понять. Валери увидела в нем одинокое, ранимое, испуганное человеческое существо.

Как бы хорошо он ни выглядел, каким бы количеством молодых девушек себя ни окружал, в глубине души Куп давно знал, что конец уже близок и занавес вот-вот опустится. И он боялся старости, болезней, боялся утратить свою моложавую внешность, боялся умереть. Это было ясно хотя бы по тому, как Куп реагировал на случившееся с Джимми. И по его глазам тоже. Даже когда он смеялся, его глаза оставались усталыми и печальными, и Валери пожалела его.

Перед ней был человек, который боится своего собственного страха. Все остальное было просто маскировкой, за которую Куп отчаянно держался, боясь, как бы не остаться голым на слишком сильном ветру. Даже история с Шарлен при всем ее скандальном характере была нужна Купу, чтобы питать его «эго». Несмотря на неоднократные утверждения, будто все это ему крайне неприятно. Куп втайне гордился тем, что в семьдесят лет еще способен делать детей.

Подсознательно он даже использовал беременность Шарлен в качестве оружия против Алекс. Он как бы напоминал ей, что на свете существуют и другие женщины, которые хотели бы иметь от него ребенка. Впрочем, Валери вовсе не была уверена, что Алекс по-настоящему любит Купа. Несмотря на связывавшие их близкие отношения, он был для нее не любовником, а скорее нежным, заботливым, внимательным отцом, которого ей всю жизнь так не хватало.

Объяснить все это сыну Валери бы не взялась — скорее всего, он бы ее просто не понял. Однако, несмотря на то, что она никогда не верила в возможности любительского психоанализа, отношения внутри небольшой группы людей, поселившихся в «Версале», представлялись ей весьма и весьма любопытными. Здесь было о чем подумать.