Неженка - Сьюзен Филлипс

Он увидел несколько снимков самой Холли Грейс и ее матери, пару фотографий самого себя, несколько моментальных снимков его с Холли Грейс и фотографию Денни, которую они сделали в Сирее в шестьдесят девятом году.

Далли взял ее в руки, и пальцы судорожно сжали рамку. На него смотрело круглое лицо Денни с широко раскрытыми глазами, смеющегося, с крошечной капелькой слюны, навсегда застывшей на нижней губе. Останься Денни жив, ему сейчас уже было бы восемнадцать. Далли не мог этого представить. Он не мог вообразить Денни восемнадцатилетним, таким же высоким и гибким, как он сам, и красивым, как мать. В его сознании Денни навсегда останется только начавшим ходить увальнем, бегущим к двадцатиоднолетнему отцу в испачканном подгузнике, сползшем чуть не до колен, с доверчиво раскинутыми пухлыми ручонками.

Далли поставил снимок на место и отвернулся. Спустя столько лет боль все еще не оставляла его, она все еще жила в сердце. Его внимание привлекла фотография Франчески в ярко-красных шортах, озорно смеющейся в камеру. Она сидела на большом камне, одной рукой убирая волосы с лица, а другой поддерживая пухлого младенца, примостившегося у ее ног. Он улыбнулся. На снимке она выглядела счастливой. То время, проведенное с Франческой, было, пожалуй, лучшим в его жизни, чем-то вроде участия в шутливом розыгрыше. Похоже, однако, сейчас этот розыгрыш обернулся против него.

Кто бы мог подумать, что мисс Неженка достигнет такого успеха? Она всего добилась сама — он узнал это от Холли Грейс.

Франческа вырастила ребенка без чьей-либо помощи и сама сделала карьеру. Конечно, в ней было что-то особенное еще десять лет назад: какая-то своеобразная ярость, с какой она атаковала жизнь прямо в лоб и шла к намеченной цели, не задумываясь о последствиях. На мгновение у него промелькнула мысль, что Франческа схватила жизнь на полном скаку, тогда как сам он все еще барахтается где-то на краю.

Эта мысль не доставила ему удовольствия, и он, чтобы отвлечься, перемотал ленту Спрингстина. Затем прошел на кухню, открыл холодильник и достал банку «Доктора Пеппера».

Он всегда высоко ценил то, что Франческа была честна с Холли Грейс в отношении своего ребенка. Естественно, у Далли возникал вопрос, не мог ли быть его папашей кто-либо другой, и у Франчески была прекрасная возможность без особых хлопот навесить на него бэби от Ники. Но она не сделала этого, и он восхищался ею.

Сорвав крышку с банки «Доктора Пеппера», он вернулся к пианино и поискал глазами еще какую-нибудь фотографию сына Франчески, но нашел только один тот снимок. Его забавляло, что в какой бы статье о Франческе ни упоминался ее ребенок, его всегда представляли как продукт неудачного раннего брака — настолько неудачного, что Франческа не захотела дать сыну фамилию отца. Насколько было известно Далли, только он, Холли Грейс и Скит знали, что брака не было вовсе, но они слишком уважали Франческу и держали язык за зубами.

Неожиданная дружба, завязавшаяся между Холли Грейс и Франческой, представлялась Далли едва ли не самым любопытным образчиком человеческих взаимоотношений, и он неоднократно намекал Холли Грейс, что не прочь как-нибудь заскочить к ней, когда они будут вдвоем, и посмотреть, как они ладят.

— Не могу себе этого представить, — сказал он как-то. — Единственное, что приходит в голову, — ты говоришь только о последней игре «Ковбоев», а Франческа толкует лишь о своих туфлях от Гуччи да любуется в зеркале.

— Далли, она совсем не такая, — ответила Холли Грейс. — То есть она действительно говорит о своих туфлях, но не только о них.

— Кажется просто иронией, — ответил он, — что такой женщине, как она, приходится растить мальчика. Спорю, что он со странностями.

Холли Грейс не понравилось его замечание, поэтому Далли перестал ее поддразнивать, хотя догадался наверняка, что и ее заботит это обстоятельство. Так ему стало понятно, что мальчик слишком изнежен.

Перемотав песню Спрингстина в третий раз, Далли услышал, как в замке входной двери поворачивается ключ. Холли Грейс окликнула его:

— Эй, Далли! Привратник говорит, что впустил тебя. Я ждала тебя только завтра.

— Планы изменились. Черт побери, Холли Грейс, это место напоминает мне кабинет зубного врача.

Холли Грейс, рассыпав светлые волосы по воротничку жакета, зашла из прихожей и посмотрела на него странным взглядом:

— То же самое всегда говорит и Франческа. Честно, Далли, это какая-то мистика. Иногда от вас обоих меня просто в дрожь бросает.

— Это еще почему?

Она швырнула сумочку на обитую белой кожей кушетку.

— Ты не поверишь, но в вас есть какое-то странное сходство. Я имею в виду, что ты и я словно две горошины в стручке, верно? Мы похожи внешне, одинаково говорим. У нас почти все интересы одинаковые — спорт, секс, автомобили.

— Не знаю, есть ли в твоих словах какой-то смысл, но я начинаю испытывать голод.

— Разумеется, есть. Вы с Франческой любите совершенно разные вещи. Ей нравятся одежда, города, изысканные люди.

Ее начинает тошнить, едва она увидит потеющего человека, а ее убеждения со временем становятся все мягче — полагаю, из-за того, что она эмигрантка. — Холли Грейс оперлась на спинку а кушетки и задумчиво посмотрела на Далли. — С другой стороны, тебя не слишком заботит стильность, в политическом спектре ты отклоняешься так далеко вправо, что чуть вовсе из него не выпадаешь. Если смотреть поверхностно, то трудно отыскать двух более непохожих людей.

— По-моему, это еще слабо сказано. — Лента на магнитофоне опять дошла до «Округа Дарлингтон», и Далли принялся ногой отбивать ритм в ожидании, когда Холли Грейс доберется до сути.

— Но несмотря на все это, вы каким-то странным образом очень похожи. Во-первых, Франческа, едва увидев мою квартиру, сразу заявила, что она напоминает кабинет врача. И потом, Далли, она, вероятно, скоро обставит тебя по части подбирания бродяг. Сначала это были кошки. Потом она перешла на собак, что само по себе интересно, поскольку она боится их до смерти.

Наконец она начала подбирать людей — девочек-подростков четырнадцати-пятнадцати лет, сбежавших из дому и торгующих своим телом на улице.

— Кроме шуток? — сказал Далли, в котором наконец пробудился интерес. — И что же она с ними делает, если ей… — Он внезапно осекся, когда Холли Грейс сняла жакет и в глаза ему бросился синяк у нее на шее. — Эй, а это что? Похоже на засос.

— Не хочу говорить об этом. — Приподняв плечико в попытке закрыть синяк, она исчезла на кухне.

Далли последовал за ней.

— Черт побери, не видывал таких штук уже много лет. Помнится, я и сам ставил их тебе несколько раз. — Он оперся о дверной косяк. — Не хочешь ли рассказать о нем?