Голубая звезда против красной. Как сионисты стали могильщиками коммунизма - Владимир Большаков

В феврале 1989 г. во время встречи с партийно-хозяйственным активом Черемушкинского района Москвы А. Н. Яковлев, отвечая на вопрос о своем отношении к сионизму, сказал: «Относительно сионизма. Есть тут (это моя личная точка зрения) определенное непонимание. Есть ведь сионизм религиозный, и, я думаю, он может иметь право на существование… Если говорить о религиозном сионизме, то, как к любой традиции, к нему надо отнестись с уважением….Есть сионизм политический, и отрицать этого нельзя». («Откровенно, по-партийному». Информационный бюллетень «Слово “Науки”», 17.02.1989). Эта «личная» точка зрения Яковлева была воспринята сионистами, как индульгенция на выход из подполья и открытую сионистскую деятельности в СССР. Особенно, если учесть, что уже в 1988 г. Горбачев дал разрешение на открытие в СССР первой ложи сионистского масонского ордена Бнай Брит.

В 2003 г. Яковлев говорил, что еще в 1985 г. предложил Горбачеву план изменений в стране, однако Горбачев ответил, что пока «рано». Он тогда еще не решил, что «с советским строем пора кончать», выжидал, готовился вычистить из ЦК всех своих противников. Яковлев также отмечал, что ему приходилось преодолевать сильное сопротивление части партийного аппарата «Для пользы дела приходилось и отступать, и лукавить. Я сам грешен — лукавил не раз. Говорил про «обновление социализма», а сам знал, к чему дело идет», признался он задним числом в своем предательстве. (Независимая газета, 2.12.2003).

Свое 80-летие Яковлев решил отметить на родине, в Ярославле. Главное чествование должно было состояться в областной библиотеке имени Некрасова. Однако праздник не удался: ярославцы встретили земляка плакатами «Иуда всех времен» и «Яковлев — позор Ярославля». Охрана буквально протаскивала «архитектора» через кордон ветеранов, под громогласное скандирование «И-у-да!» Кто-то бросил в лицо юбиляру тридцать серебряных монет… «Отпраздновав» таким образом свой юбилей, Яковлев прожил недолго: ровно через год он умер в Москве. Как сообщалось — «после тяжелой, продолжительной болезни».

Засланный казачок

Сейчас уже мало кто сомневается в том, что Бафомет-Яковлев был именно тем кукловодом, через которого Запад руководил всеми действиями Горбачева и его командой «перестройщиков». В самой этой команде, увы, политическая слепота странным образом сочеталась с удивительной покорностью Горбачеву и Яковлеву, что говорит не столько о зомбировании последнего Политбюро в истории КПСС, сколько свидетельствует о его идейной бесхребетности и угодничестве перед начальством. Яковлева в этой команде не любили. Но и ничего не сделали, для того, чтобы его остановить. Бессилен оказался даже шеф КГБ Крючков. Только, уже отсидев после путча ГКЧП в Матросской Тишине, он осмелился признать, что «начало развала СССР сегодня можно точно датировать приходом к власти Горбачева» (Гласность, 31 мая 1996, с. 8).

Между тем еще в бытность его шефом КГБ сионистская ложа Бнай Брит с подачи Яковлева получила прописку в Москве, а за ней легализовались в СССР и другие сионистские организации и «регулярные» масонские ложи. Именно по инициативе «Бафомета» делегация «Трехсторонней комиссии» во главе с Генри Киссинджером изучала в Москве в 1990–1991 гг., как идет подготовка к демонтажу социализма в СССР под видом «перестройки», используя в качестве консультантов самого Яковлева, а также директора Института США Г. Арбатов и будущего премьер-министра РФ и затем шефа СВР Е. Примакова. Время от времени консультации давал этим трехсторонним «ревизорам» и сам Горбачев. А он выбалтывал такое, за что в ЦРУ готовы были выложить целое состояние.

И, хотя по свидетельству одного из бывших старших офицеров КГБ, «руководство КПСС, начиная с 1985 г., вело дело к реставрации капитализма» (День. 1992. № 30. С. 3), никого это не насторожило! А Крючков зачитал Верховному Совету свой доклад об агентах влияния Запада в СССР и их подрывной деятельности, практически не назвав ни одной конкретной фамилии, только в 1991 г. когда уже все шло к финалу. Замечу только, что и после развала СССР при Ельцине, как и Путине Киссинджера встречали в Кремле с почетом. А ведь именному ему, руководителю Трехсторонней комиссии и сионистской ложи Бнай Брит, принадлежат слова: «Я предпочту в России хаос и гражданскую войну тенденции воссоединения ее в единое, крепкое, централизованное государство». Дружбан, одним словом!

По всем «ленинским нормам» с Горбачевым надо было разобраться еще в 1985 г. Тогда, после катастрофы в Чернобыле, которая как многие теперь утверждают, была далеко не случайной, Горбачев запретил отменять первомайскую демонстрацию в Киеве и ничего не подозревавшие люди прошли по Крещатику с красными флагами и его портретами под радиоактивным дождем. Это уже не говоря о том, как «тушили» реактор и сколько там погибло людей.

И конечно следовало убрать Горбачева после его «исторических» переговоров с Рейганом в Женеве в ноябре 1985 г. «Правда» направила меня туда в составе нашей бригады журналистов-международников для освещения этой встречи. Конечно, мы не могли тогда знать о том, что уже тогда приготовили Советскому Союзу в Белом доме и ЦРУ. Мы искренне верили, что эти переговоры пойдут нашей стране на пользу и позволят снять напряженность в отношениях с США, найти какое-то понимание с Рейганом, объявившим СССР «империей зла». Не буду вдаваться в детали. Отмечу лишь два момента. Весь ход переговоров в Женеве достаточно ясно показал, что особой заинтересованности в них у Рейгана и его команды не было. Они и так уже все решили, и примерно знали, сколько еще просуществует Советский Союз, если у кормила власти останется Горбачев. Уже в ходе первой пресс-конференции в Женеве Горбачев отодвинул в сторону предложения, подготовленные для него группой переговорщиков из нашего Генштаба, и принялся излагать свои. Он готов был подписать соглашение о взаимном уничтожении ракетно-ядерных арсеналов СССР и США здесь и сейчас, прямо в Женеве. Сидевший рядом со мной на той пресс-конференции наш переговорщик побледнел и шепнул мне на ухо: «Слушай, чего он несет?». Потом уже Замятину, который ведал в ЦК отделом информации, пришлось пояснять журналистам, что хотел сказать господин генеральный секретарь. Рейган над Горбачевым тогда просто посмеялся. Он сказал ему: «Сломайте берлинскую стену для начала, а потом поговорим», и отказался вывести американские ракеты средней дальности из Европы. Официальным итогом встречи Горбачева и Рейгана стала мало к чему обязывающая торжественная Декларация о недопустимости ядерной войны. А Горбачев и после Женевы, где он сдавал одну позицию за другой, продолжал демонстрировать «добрую волю». В конечном итоге он подписал договор согласно которому США сократили на половину меньше баллистических ракет чем СССР, а уж о ракетах средней дальности я не говорю. 20 декабря 1987 г. был подписан Вашингтонский договор, по условиям которого стороны согласились уничтожить РСМД как класс ракет под контролем инспекторов. В результате сговора Горбачева с Рейганом были уничтожены наши лучшие ракеты средней дальности СС-20 («Пионер») и СССР вообще остался без БРСД, а американцы из каждых 10 своих БРСД «Першинг» уничтожали только каждые 7. А там пошло поехало. Советский Союз заставили уничтожить твердотопливные баллистические ракеты шахтного базирования и мобильные МБР на железнодорожных платформах, самые неуязвимые из всех имевших у нас на вооружении.

Горбачев и его «перестройщики» принялись вдалбливать в головы наших сограждан идею о прекращении военного противостояния России со странами «Большой семерки» и блоком НАТО. Горби, как его прозвали тогда в Женеве, сдавал все. Бесплатно. Уже после развала СССР я встречался в Москве с бывшим советским диссидентом Димой Цимесом. Когда-то он был мальчиком на побегушках у Боннер и Сахарова, а затем перебрался в США, где возглавил Фонд Никсона и стал Дмитрием Саймсом. Именно в этом качестве он часто выступает по российскому телевидению.

«Вот я недавно читал последнюю книгу Анатолия Черняева, — рассказывал мне Сайме. — Он пишет очень интересную вещь. Его спрашивают: “Когда Советский Союз согласился на объединение Германии, был ли поставлен вопрос о том, чтобы Восточная Германия и другие государства, выходившие из Варшавского пакта, не вступили в НАТО?” Черняев говорит: “Нет, так вопрос не был поставлен”. Тогда его спрашивают: “Были ли у Горбачева какие-то советники, которые сказали бы ему, что нужно поставить этот вопрос перед американцами?” Нет, говорит Черняев, нам такое в голову не пришло. “И это было бы абсолютно неправильно при тех новых отношениях доверия, которые были у нас с американской администрацией, с госсекретарем Бейкером и президентом Бушем-старшим”.

«В Америке, — не без юмора комментировал Сайме эту благоглупость Черняева, одного из самых бездарных помощников Горбачева, — есть такое выражение: “Длинный контракт— большая дружба”. Как ты можешь ждать, что твои друзья и партнеры дадут тебе долгосрочные обязательства по соблюдению твоих интересов, если ты сам эти интересы не побеспокоился четко сформулировать? Это были действительно какие-то уникальные люди во главе Советского Союза, которые абсолютно были не способны мыслить стратегически, у которых было какое-то упоение своей честностью и открытостью и ощущение, что им эти качества компенсируют. К сожалению, мне это неприятно говорить, но в политике услуга, которая ценится наибольшим образом, — это услуга еще не оказанная. Вот за эти услуги готовы платить и заранее готовы быть за них благодарны. А когда ты все уже отдал сам по себе, фактически по своей инициативе — ну сделал, и, слава Богу, — то не приходи и не требуй от меня компенсации после свершившегося факта».