Обсидиановые нити - Анна Михайловна Восковатая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лерон шутливо поклонился. И с кривой усмешкой ответил:
— Я попробую, ладно. Только все бои в «королевском дворе».
Он подал иларам знак и молчаливые воины погнали лордов к порталу. Это так все, ерунда. Настоящие сложности у дворца «королевского величия». Лерон никогда не боялся своих лордов, но они не основная движущая сила в войне. Далеко не основная и не самая опасная. Он прямо на озере Мрака мог перебить каждого по очереди, а струсивших лишить колец. Но не стоит раньше времени подавать повод к мятежу. У дворца его ждет тридцать воинов, от которых зависит будущее всего домена Озер и его в частности.
Узнав о случившемся, все тридцать уставились на своего сюзерена с изумлением, которое сменилось ненавистью и презрением. Виктор даже сплюнул ему под ноги. Лерон пригласил их ко дворцу «королевского величия» в одиночестве, но прекрасно понимал, что личные отряды где-то поблизости. Все объяснения, которые он дал лордам, тут не помогли. Воины не понимали, как так быстро можно поменять позицию. Они продолжали прожигать в нем дыры своей ненавистью. И Лерон понимал, что убив всех, настроит против себя все войско. Да и не хотелось уничтожать элиту.
Ещё раз попытался что-то объяснить. Но Виктор не позволил. Сплюнул на траву и вытащил свои топоры.
— Хватит трепаться, — рыкнул он. — Ты — жалкий предатель. Я требую боя доверия!
Остальные поддержали лидера возгласами. Лерон поднял мечи и кивнул, приглашая к бою. Он не опасался удара в спину. Виктор будет играть по правилам, а илары не позволят остальным их нарушить. Они сошлись. Лерон пытался уворачиваться и не наносить разящих ударов. Виктор нужен, его нельзя убивать.
— Чего ты этим добьешься? — спрашивал Лерон в очередном блоке. — Я не вру насчет Речного.
— Я не буду воевать на стороне замка, — рявкнул Виктор.
— Пора прекратить вражду. Ты же не дурак. Подумай, что будет с нами.
— Я ненавижу замок! Тебе не понять, твою семью не убивали.
Они продолжали биться, на мгновения застывая в блоках.
— Нет. Но я потерял очень много в этой войне.
Виктор только хмыкнул и с новым рвением бросился его атаковать.
— Тебе не понять!
— Конечно, куда уж мне?
Лерон едва успел отбить серию ударов. Виктор отступил на пару шагов и они застыли друг напротив друга, изучая позицию.
— Где ж мне понять? Это не меня гоняли по всей Симфонии правители замка. Не моих иларов перебили по одному. За то, что они были всего лишь преданы мне! — Лерон уже кричал.
Виктор пока приостановил атаку, присматривался, пытаясь не слушать его слова.
— Мы отдали свой долг, — продолжал попытки Лерон. — Я убил тех, кто уничтожил твою семью и моих иларов. Отправил в Бездну всех лордов замка на озере Мрака. А сейчас там сейчас другие люди. Другие! Они не заслужили такой ненависти.
— Заткнись, — рявкнул Виктор.
— Почему?! Мы уничтожаем их семьи и их воинов. Но не они виноваты в гибели твоей семьи…
Виктор заорал и бросился в бой. Видимо, ярость придала ему сил, потому что Лерон оказался на земле, а воин завис над ним с занесенным топором.
— Ну, давай, — Лерон даже натянуто улыбнулся. — Пусть Речной закончит то, что начали прошлые правители замка.
Виктор колебался. А у Лерона появилась надежда. Воин с ненавистью посмотрел на своего сюзерена и прорычал сквозь зубы.
— Я требую боя доверия. Я сам выберу тебе противников из недовольных. И, возможно, подумаю над твоими словами. И моим ответом будет либо помощь моя и моих соратников и братьев по оружию, либо ещё один бой.
Он убрал топоры. Лерон поднялся с земли и кивнул. Он понимал, что шансы мизерные, слишком многие хотели его крови. Но Виктор дал ему этот шанс. Последовавшие за ним и за остальными лидерами воины вышли из укрытия. Виктор объявил о союзе с замком и выбрал из числа недовольных противников для магистра «королевского двора».
Лерон не хотел убивать. Он многим хотел бы оставить жизнь. Конечно, лорды в их число не входили. А Кегура он отправил в Бездну с удовольствием. Лерону практически не было равных в одиночном бою. Он старался ранить, обезвреживать для себя, так сказать. Но большинство дралось насмерть.
Лерон уже покрыт кровью своей и чужой. Она заливала руки, лицо, одежду. Остался последний из выбранных Виктором. Магистр чувствовал, что едва стоит на ногах от усталости. Серьезных ран не было, но множество мелких порезов и ушибов давали о себе знать. И снова ненависть в глазах противника. Какой молодой и неопытный. Очень не хотелось его убивать. Да и сражался уже больше машинально, усталое сознание практически не следило за боем. Он свалил мальчишку на землю и пронзил плечо.
— Не дергайся, ради Всезнающего, и я оставлю тебе жизнь, — прошипел поверженному воину и, выдернув меч, повернулся к Виктору.
Хотел что-то сказать, но резкая боль в боку затолкала слова обратно в глотку и заставила магистра захлебнуться криком. Острый клинок прошел насквозь. Лерон видел его лезвие, торчащее из живота. Мальчишка напал со спины! Послышался рев со стороны иларов. Ранер не сдержал своего слова, в два прыжка добрался до поля боя и обезглавил парня, посмевшего напасть на сюзерена со спины.
— Вытащи меч, — прошептал ему Лерон.
Ранер повиновался и дикий крик магистра огласил поле боя. Он не удержался на ногах, но успел упереться мечами в землю и остаться в таком состоянии.
— Еще кто-то? — он уже практически не слышал своих слов и из-за кровавой пелены в глазах не видел Виктора.
— Твои илары вмешались, — возмущенно ответил воин.
— Он напал со спины, — огрызнулся Ранер.
— Выходишь на бой? — едва ворочая языком, спросил Лерон у Виктора.
— Ты едва на ногах стоишь.
— Я жду, — сам не понимал, как до сих пор держится, но продолжил говорить. — Или присяги на верность, или боя…
— Бездна! — заорал Виктор. — Ты сумасшедший! Бездна с тобой, я буду воевать вместе с замком. Кто согласен со мной — сейчас уйдет.
Лерон не видел, остался ли кто-то из лидеров. Руки уже не держали, Ранер подхватил своего сюзерена и с ликованием заорал:
— Они все ушли. Все тридцать. Твою мать, Лер, ты — чертов магистр до сих пор. Ты выдержал бой доверия.
Лерону было уже глубоко наплевать на его восторги, потому что, кажись, жизнь медленно оставляла его.
— Целителя! — потребовал кто-то громко, и это было последним, что он помнил.
