Инжиниринг. Истории об истории - АО АСЭ

В портфеле зарубежных заказов Инжинирингового дивизиона — Белорусская АЭС, АЭС «Аккую» (Турция), АЭС «Пакш-II» (Венгрия), АЭС «Эль-Дабаа» (Египет), АЭС «Куданкулам» (Индия), АЭС «Руппур» (Бангладеш), Тяньваньская АЭС и АЭС «Сюйдапу» (Китай).

Проектам сооружения Инжиниринговым дивизионом АЭС в России и за рубежом посвящена вторая половина книги. Эта история пишется в наши дни. Масштабы ее вдохновляют и вселяют веру в прорывное энергетическое завтра. В будущее для всего человечества и самой биосферы Земли. В будущее, которое невозможно представить без чистых, экологичных и безопасных источников энергии — энергии атомных электростанций.

Александр Локшин «Гармония атома»

Александр Маркович Локшин. Первый заместитель генерального директора по развитию новых продуктов атомной энергетики Государственной корпорации по атомной энергии «Росатом», президент АО АСЭ с 2018 по 2023 год

В судьбе каждого человека есть кто-то или что-то, определяющее выбор жизненного пути. Для меня знаковой фигурой стал мой брат Михаил. Он всегда был и остается для меня образцом не только потому, что он старше меня на семь лет. Михаил всегда выделялся на фоне своих сверстников. Серьезно увлекался точными науками, побеждал на олимпиадах. Поэтому, когда я пришел в ту же самую школу, меня воспринимали не иначе как «брата Локшина». И я по определению должен был преуспеть в точных науках.

После школы Михаил поступил в Московский институт электронной техники. Таким образом, мой путь был предопределен: я тоже должен был выучиться на физика. Оставалось выбрать институт. Мне в то время Ленинград нравился больше Москвы, город на Неве был овеян какой-то особой романтикой. Я нашел в Ленинградском политехническом институте физико-механический факультет, который как раз удовлетворял моим требованиям. Во-первых, это была физика, причем очень интересное направление — теплофизика, а во-вторых, экзамены начинались на месяц раньше, чем в обычных вузах. Это давало возможность в случае неудачи попытаться поступить еще и в «обычный» институт.

Экзамены я сдал и стал учиться в Ленинградском политехе, хотя физик во мне всегда соперничал с лириком. Параллельно с обучением играл в вокально-инструментальных ансамблях. Это «раздвоение» у меня осталось до сих пор. Но тем не менее главное внимание в жизни было отдано точным наукам. Это стало магистральным направлением. Правда, пару раз я все-таки стоял на распутье и подумывал, а не поменять ли это самое магистральное направление. Первый раз еще в институте, а второй — когда уже работал на Смоленской АЭС.

Судьба

В реестре вузовских специальностей тех лет теплофизика шла под номером 309, а под номером 310 — электрические станции. И меня по сей день терзают смутные сомнения: а может быть, энергетиком я стал по ошибке? И в кадрах просто что-то напутали? Впрочем, в то время массово сооружались атомные станции, не хватало профильных специалистов, и всех, кто получал диплом, хоть как-то связанный с атомной энергетикой, направляли туда. Тогда было принудительно-добровольное распределение. Диплом у меня был не красный, хоть и с высоким средним баллом, и из списка предприятий, который нам был предложен, я выбирал третьим или четвертым.

Мои родители тогда жили под Киевом, и меня привлек вариант работы на Чернобыльской АЭС. Недалеко от родителей, живописная природа, хорошая зарплата. В общем, не задумываясь, выбрал ЧАЭС, но, когда туда приехал (а, замечу, на последнем курсе я женился), понял, что не очень-то и нужен на Чернобыльской станции. Потому как меня даже не на саму АЭС направили, а в филиал проектного института (группа рабочего проектирования) и предложили минимальную зарплату. Обиделся, пришел перераспределяться. Мне сказали: «Перераспределиться можно, но только уже в границах ВПО “Союзатомэнерго”». Предложили работу на Смоленской АЭС, где и зарплата была выше на 10 рублей, и комнату давали, а в перспективе обещали отдельную квартиру. Когда после 1986 года я встречался со своими институтскими друзьями-товарищами, многие удивлялись, что жив. Потому как прошел слух, что я погиб во время взрыва на Чернобыльской станции. Многие просто не знали, что я сразу перераспределился.

«Живешь на Смоленщине — будь строителем!»

Как уже было сказано, я подозревал, что из физиков в энергетики попал случайно. И уж совсем не думал не гадал, что мне придется стать еще и строителем. Но на смоленской земле стал им, можно сказать, с первых дней. Подъезжая к площадке, можно было увидеть огромный плакат с лозунгом: «Живешь на Смоленщине — будь строителем!» И действительно, чем бы ты ни занимался на САЭС, не почувствовать себя строителем было невозможно. И лучше всего это ощущали ноги, обутые в резиновые сапоги. Дело в том, что в этом регионе очень хорошая глина и, если шел дождь, уровень грязи мог подняться до колена. Сапоги — это первое и самое главное, что нужно было приобретать тем, кто поступал туда на работу.

Чтобы было понятнее, какой была стройка тех лет, упомяну один факт. Кроме плаката «Будь строителем!» на самом видном месте висело большое табло, которое информировало о том, сколько дней остается до пуска блока. Когда я приехал в мае 1980 года, до пуска, по-моему, оставалось 130 дней, хотя всем было очевидно, что это абсолютно невозможно. Эти 130 дней закончились, и какое-то время табло показывало 0 дней, потом появилось число 200. В общем, за то время, пока запускали станцию, эти сроки менялись раз пять-шесть, не меньше. Должен сказать, это произвело на меня неизгладимое впечатление. До сих пор очень болезненно отношусь к заведомо ложной информации. И когда мы формулировали на уровне Госкорпорации памятку для руководителя, настоял на включении в нее заповеди: «Не лги и не умалчивай». Передать заведомо недостоверную информацию — худшее, что может сделать сотрудник. Это «кривой патрон», с которым людей потом посылают на фронт. Думаю, что ложь и недомолвки — одна из главных причин развала Советского Союза.

Цех

В 1980-е годы была практика, когда ребят с высшим образованием сначала отправляли на рабочую должность. Если пришел в эксплуатацию, то сперва побегай по насосам, поизучай трубопроводы, а потом уже пойдешь работать либо начальником смены, либо на блочный щит — кнопки нажимать. Но когда мне предложили рабочую должность в реакторном цехе, я опять сильно обиделся. Все-таки почти ученый, да и специальность у меня не энергетическая. В отделе кадров так и сказал: «Не для того меня шесть лет учили физике и высшей математике, чтобы гайки крутить».

И тут рядом как нарочно оказался какой-то парнишка, пришедший на станцию на полгода раньше и уже все понимавший.

— Хочешь наукой заниматься — иди вон в ЦНИИ, — сказал он мне.