Полигон - Ирина Гостева

Бен все-таки остановился на площадке за "предбанником" охраны, тяжело плюхнул на пол рюкзак и навалился грудью на перила.

- Ром, я лучше здесь подожду, ладно? А то вдруг там совсем не "искра", и нечего зря ходить…

- Нет, спускаемся все вместе! Без вариантов! Иди, иди, рюкзак можешь тут оставить, я за ним потом поднимусь. Геныч, слышь, а эта "искра", она полностью вылечивает за один раз? То есть, употребил ее, и здоров? Или как?

- Нет, конечно. За одну ночь все не заживет, это ж вам не как в сказке… Но если началось воспаление, то оно пройдет за несколько часов. А заживать потом все будет в несколько раз быстрее.

Два пролета вниз… Коридор… Четыре пролета вниз… Ноги у Бена заплетались, и он два раза чуть не навернулся со ступенек. Ладно, Роман вовремя поймал за ремни.

На "минус третьем", в углу, отгороженном аномалией, Завхоз уже вовсю шуровал сачком. Осторожно пятясь спиной, он вытянул сачок из аномалии. Потом махнул через "электру" полутораметровой ширины, как кенгуру.

Генка заглянул в сачок, и разулыбался во всю физиономию, радостно и вымученно:

- Она! Как есть она! Завхоз, только руками ее не хватай, а то тебе начнет энергию отдавать. Бен! Иди сюда!

Принял у Завхоза древко сачка и поднес к Бену.

- Вот, держи… Снимай перчатки и держи.

"Эх, Паша, Паша… Вот она, твоя "искра". Оказывается, она тут тебя дожидалась, а ты до нее так и не добрался… Досталась какому-то желторотику…"

Внутри плотной капроновой сетки пульсировал алый шарик - мягким и теплым светом, словно лампочка с новогодней елки.

- Ух ты… - прошептал Бен. - Какая…

- В смысле? - не понял Ёж.

- Если бы ты мог чувствовать… От нее примерно на полметра такая животворная сила расходится… Как если, например, ты весь задубевший прижимаешься к печке, и чувствуешь, как оживаешь от тепла. Вот такую же жизненную энергию она вливает…

- Ну и замечательно. Присядь где-нибудь здесь и зажми ее в кулаке. Надо держать, пока не погаснет. Наверх не понесем - не надо ее далеко от месторождения уносить. Чем ближе к месторождению - тем она сильнее.

Бен держал "искру" на сложенной лодочкой ладони, все еще не сжимая кулак, и разглядывал артефакт.

- А долго держать?

- Без понятия! Ну, поглядывать надо время от времени, погасла или нет. Да ты зажми кулак-то, зажми!

- Сейчас… - взгляд Бена отчего-то беспокойно забегал.

Явно тянуло опасностью. Слабые толчки этого ощущения он заметил еще наверху, но не мог понять, что за новая струйка вливается в завихрения потоков опасности, исходящих от аномалий. И не придал ей значения. В конце концов, вокруг было полно всего, что могло "фонить" таким образом. Но чем ближе к Ежу - тем сильнее становилось ощущение опасности. Он опасен? Он замыслил что-то нехорошее? Нет, не так… Опасность исходила не от Генки. Опасность чувствовалась рядом с ним, но направлена была на него же самого. Это было нечто, что находилось у Ежа и могло навредить ему же…

- Ген, у тебя какие-нибудь артефакты с собой есть? Ну, в карманах там, в рюкзаке…

- А тебе зачем?!

Бен шумно сглотнул вязкую слюну. Почему-то очень пересыхало горло, прямо першило. Надо бы воды глотнуть, что ли…

- Понимаешь, я чувствую опасность. Сейчас у тебя есть что-то такое, что может тебе очень сильно навредить. Может, ты какой-нибудь артефакт подобрал… И не знаешь, что он вредный…

Насколько можно было разглядеть в неровном изображении ПНВ, лицо у Генки стало очень встревоженным.

- Нет, я ничего радиоактивного в принципе не таскаю! Даже в контейнере!

- Ну, может, оно вовсе не из-за радиации вредное, а из-за чего-то другого… Что у тебя с собой есть? Ты покажи, тогда я пойму.

Генка неловко задергал одной рукой хлястики на подсумках:

- Вот, смотри, у меня только все без побочных эффектов - "бусы", "ракушка", "нитки"… Черт, не расстегну никак… Да на, сам залезь!

Как будто тому было проще! Бен тоже мог расстегнуть застежку только одной рукой - во второй он держал "искру". Генка повернулся к нему левым боком, подставляя висящий на поясе подсумок для досмотра. А Бен замер и прислушался. Точно… Вот оно. Понял…

- Вот оно, - повторил он вслух, указывая на повязку, белеющую среди клочьев рукава. - Отсюда опасность.

- Что? - переспросил Ёж, и его лицо вытянулось.

- Наверное, зараза какая-то. С когтей снорка… Рана ведь сама по себе - царапина, от такого не умирают. А опасность очень большая… Я чувствую.

Конечно, в темноте невозможно было увидеть цвет его лица, но наверняка Ёж побелел от страха - судя по тому, какая гулкая испуганная тишина повисла между ними. Рядом тихо сопели Роман и Завхоз.

- То есть… - севшим голосом выдавил Ёж.

- Не факт, что ты дотянешь до Янтаря. Тем более, что ты говорил - туда могут и не впустить. А до периметра ты точно не дотянешь…

Ёж внутренне содрогнулся. Этот желторотый юнец ничтоже сумняшеся, спокойным тоном, выдает жуткие прогнозы, от которых кровь в жилах стынет и волосы на голове шевелятся… Да с чего он это взял?! Можно ли вообще ему верить?! На какой-то миг Генку охватили страх и паника.

- И что ты предлагаешь?! - стараясь говорить как можно спокойнее и тверже, спросил Ёж.

Вместо ответа Бен ловко сдернул с Генкиной правой руки перчатку, ухватил за запястье и накрыл его ладонью свою - ту, в которой лежала "искра".

- Поделим, - сказал он. - Будем держать вместе - пусть нас обоих лечит. Другого выхода нет.

- Да ты чего, обалдел?! - Генка рванул было руку, но Бен держал его крепко. - А если не подействует ни на тебя, ни на меня?! Задаром же пропадет!

- Не дергайся! - резко оборвал его Бен. - Не пропадет.

- Откуда ты знаешь?!

- Знаю!

- Не дергайся, - теперь Роман тоже перехватил Генкино запястье, не давая тому отдернуть руку. - Бен знает, что говорит. В этом ему точно можно доверять.

- Теперь бесполезно тебе руку отпускать, - сообщил Бен Ежу. Как тому показалось, с некоторой ехидцей и осознанием превосходства. - Потому что "искра" уже потянулась к тебе своей энергией. Если ты сейчас ее выпустишь, то эта часть энергии все равно будет тянуться к тебе… Она будет просто проливаться мимо, и мне все равно не достанется. И тогда точно зря пропадет! Так что не брыкайся. Сядем и будем ждать вместе, пока она погаснет…

Сквозь пальцы сомкнутых, словно в рукопожатии, ладоней просачивался теплый красный свет, а сама "искра" ощущалась твердой и гладкой, как теннисный шарик. Не бесплотный сгусток света…

- Давай хотя бы вон туда отойдем, от аномалий подальше, - хрипло предложил Ёж.

Роман отцепил от рюкзака и раскатал коврик-пенку:

- Вот, садитесь… Пол-то холодный.

Бен и Ёж пристроились под стеной так, чтоб была возможность прислониться к ней хотя бы боком. Бен устало привалился к стене, свободной рукой расстегнул ремешок, стащил шлем, и с удовольствием прижался пылающей щекой к холодному бетону. Ломота уже скручивала тело, и больше всего на свете он сейчас мечтал о теплом одеяле, грелке в ногах и чем-нибудь этаком шипучем от простуды, со вкусом меда и лимона… Хотя не поможет оно ни хрена и ни разу… А "искра" - когда еще поможет… Надо ждать. Черт побери, как ломит ноги… И в голове гудит, словно излучающая установка и не выключалась.

Когда он снял шлем с окуляром ПНВ, то все вокруг погрузилось в почти полную темноту, лишь немного нарушаемую вспышками "электры". Может быть, это даже хорошо. Когда темно, проще заснуть. Наверно, ему надо поспать…

- Ром, прихвати-ка наши руки сверху пластырем, или скотчем, что у вас там есть клеящегося, - раздался голос Генки. - А то смотри, парень-то совсем сомлел, того и гляди - руку разожмет… Да как бы мне самому не уснуть… Слышал я про такие побочные эффекты.

Возня, шуршание и хруст пластиковой ленты. Неприятное прикосновение липкого к коже. Скотч обернулся вокруг кисти дважды, крест-накрест. Брр, волоски прилипли… Ничего, так лучше - а то и в самом деле он того и гляди уснет, и рука разожмется. Загораживая слабый отсвет "электры", мимо бродили туда-сюда два силуэта. Бен как-то отстраненно чувствовал, как ему под спину подсовывают спальник.

- Завхоз, мой коврик тоже отстегни - к стене подложить, холодная она, зараза… Спальник не доставай, не надо, я его на самое дно затолкал, а то еще, чего доброго, что-нибудь нужное в темноте посеешь…

Генка сдвинул ПНВ - глаза от него быстро уставали. И очутился в темноте, только между ним и Беном краснел слабый отсвет "искры". Как будто лампа в домашней фотолаборатории далекой доцифровой эпохи, когда приходилось проявлять фотопленку с помощью химикалий. Генкин дед, пока был жив, баловался этим развлечением - Генка помнил таинственный красный свет в ванной, когда удавалось мельком заглянуть туда во время проявки и печати фотографий. "Искре" еще явно долго до угасания - ишь ты, как светит сквозь пальцы… Ладонь Бена в руке - сухая и горячая; температура у парня уже заметно переползла выше нормы.