Ратные подвиги древней Руси - Владимир Волков

2. Пищальники и стрельцы

Первое упоминание о существовании в русском войске отрядов «пищальников» (стрелков из пищалей) относятся к началу XV в. В писцовых книгах этот термин упоминается в записях, относящихся к 1505–1506 гг. Более подробные сведения о существовании подразделений воинов, вооруженных ручным огнестрельным оружием, относятся к 1510 г., когда было осуществлено подчинение Москвой Пскова. По свидетельству псковских летописцев, это были достаточно большие отряды, составленные из воинов, вооруженных за государственный счет. В составе прибывшего тогда с великим князем в Псков войска находились 1000 «пищальников казенных и воротников». Покидая город, Василий III оставил в нем гарнизон, состоявший из 1000 детей боярских и 500 новгородских пищальников.

После присоединения к Москве уже Псков должен был высылать на службу к великому князю своих земских даточных (сошных) людей и в их числе пищальников. Они принимали участие в многочисленных войнах Москвы с Великим княжеством Литовским. Так, зимой 1512/13 г., выступая в поход на Смоленск, Василий III взял из Пскова 1000 стрелков, сыгравших заметную роль во время этой неудачной осады. Именно псковские пищальники были посланы на штурм Смоленска, но, встреченные неприятельским огнем, не смогли овладеть городом и отступили с большими потерями.

Пищальники в составе отрядов даточных людей принимали участие в военных действиях на восточных и южных рубежах Московского государства. Начиная с 1512 г. отряды пищальников и посошных людей участвуют в охране и обороне южной границы. Воеводы, командовавшие сосредоточенной там армией, должны были их «розделити по полком, сколько, где пригоже быти на берегу». Сохранились точные свидетельства об участии пищальников в походах русского войска против Казанского ханства.

Важные сведения о имевших место мобилизациях даточных людей и пищальников для войны с волжскими татарами содержат «Разрядный и разметный списки, о сборе с Новгорода и Новгородских пятин ратных людей и пороха, по случаю похода Казанского». Названный документ датирован сентябрем 1545 г. Наряду с конными ратниками, выставляемыми жителями Новгорода и его пригородов, по воину с 3 «белых с нетяглых дворов» (таковых было 1111 дворов, «наряжавших» 370 человек) и по воину с 5 тяглых дворов (8013 дворов; 1603 человека). Позднее норма сбора даточных людей увеличилась в отношении состоятельных новгородцев. Наместники и гости должны были выставлять по 1 человеку со двора, купцы-суконники — по 1 человеку с двух дворов. Помимо воинов с обычным вооружением власти предписали собрать в поход с того же числа дворов «2000 человек пищальников, половина их 1000 человек на конех, а другая половина 1000 человек пеших». Все собранные в поход пищальники должны были иметь с собой крашеные (возможно, одноцветные) однорядки или сермяги, по ручной пищали, запасы пороха («по 12 гривенок безменных зелья»), свинца («да по 12 гривенок безменных же свинцу на ядра»). Другие города Новгородской земли (Старая Русса, Порхов и др.) также выставляли воинов, вооруженных ручными пищалями. Отправленные в Нижний Новгород отряды пищальников делились на сотни, командовали которыми сотники, назначаемые, по-видимому, из числа детей боярских.

В нашей исторической литературе до сих пор остается не опровергнутым ошибочное утверждение А. А. Зимина о том, что пищальники «образовали войско, составлявшееся главным образом из людей по прибору, посадских по своему происхождению». Отсутствие единого командования (отряды пищальников подчинялись городовым приказчикам), централизованного снабжения (пищальники из городов вооружались за свой счет, исключение составляли казенные пищальники, вооружавшиеся за счет собиравшегося с монастырей «пищального наряда»), обеспечение их службы в военное время путем расклада соответствующей земской повинности на определенное число посадских дворов, не позволяет согласиться с выводами Зимина. Несмотря на вооружение и, несомненно, более высокое боевое значение по сравнению с посошными людьми, даже очень крупные отряды пищальников продолжали оставаться вспомогательными подразделениями.

Сложность изучения времени и обстоятельств появления в составе русского войска пищальников, неоднократно отмеченная в литературе, связана не только с поразительно малым количеством источников, в которых упоминаются пищальники, но и с тем, что в документах того времени термином «пищальники» зачастую обозначались и артиллеристы — пушкари и затинщики.

Пищальники набирались преимущественно из городского населения и в отличие от «посохи» выставлялись на службу не с сохи, а с посадского двора. Население обязано было снабжать пищальников оружием, боевыми запасами, одеждой и продовольствием. Существовали и «казенные» пищальники, получавшие огнестрельное оружие от правительства. Вряд ли они получали какое-то денежное или продовольственное содержание из казны, хотя Павел Иовий записал в свое время, что Василий III «учредил отряд конных стрельцов», однако никаких других свидетельств существования этого подразделения не обнаружено. Между тем именно этот фрагмент «Книги о московитском посольстве» Павла Иовия содержит много погрешностей в описании русского войска. Так, по ошибочному мнению Павла Новокомского, русские продолжали использовать в это время щиты, и лишь немногие из них имели сабли, сражаясь обычно копьями, булавами и стрелами.

Как отмечалось, включавшиеся в состав походного войска отряды пищальников, как и другие отряды даточных людей, предназначались для непосредственного участия в военных действиях, заметно отличаясь от отрядов «посохи», выполнявших по преимуществу инженерные работы, лишь в крайнем случае вводившиеся в сражение или посылавшиеся на штурм. В боевых действиях пищальники участвовали в конном и пешем строю, в последнем случае их доставляли на войну на телегах или судах.

Появление отрядов пищальников позволило правительству впервые широко применить ручное огнестрельное оружие, усилив конницу, вооруженную, по преимуществу луками со стрелами и сулицами (дротиками).

Главным недостатком ополченской организации службы пищальников был ее временный характер, необходимость подниматься в поход со своим оружием и за свой счет. Основная тяжесть этой повинности ложилась на «черных людей», неоднократно протестовавших против ее обременительных условий. Летом 1546 г., во время подготовки очередного похода на Казань, вспыхнул мятеж новгородских пищальников. По сообщению летопица, воспользовавшись выездом Ивана IV из Коломны со свитой дворян «на прохлад потешитися», за городом «начаша государю бити челом пищалники ноугородские, а их было человек с пятдесят». Иван IV не захотел принять их челобитья и приказал отогнать новгородцев, но обиженные люди начали в государевых дворян «грязью шибати», а затем под Коломной «пищалники все стали на бой и почяли битися ослопы и ис пищалей стреляти, а дворяне из луков и саблями, и бысть бой велик», с убитыми и ранеными с обеих сторон. Пищальники «государя не пропустили тем же местом к своему стану проехати», и ему пришлось возвращаться в Коломну другой дорогой. Разгневанный Иван IV приказал дьяку Василию Захаровичу Гнильевскому расследовать произошедший инцидент и установить, «по чьему науку быть сие супротивство». Виновными были признаны трое бояр: князь Иван Иванович Кубенской, Федор Семенович и Василий Михайлович Воронцовы, по-видимому, переадресовавшие жалобу пищальников более высокой инстанции, за что и были казнены. Впрочем, из «супротивства» пищальников великий князь и его советники сделали важные выводы.

В 1550 г. на смену пищальникам-ополченцам пришло царское стрелецкое войско, первоначально состоявшее из 3 тыс. человек. Стрельцы были разделены на 6 «статей» (приказов), по 500 человек в каждом подразделении. Командовали стрелецкими «статьями» головы из детей боярских: Григорий Желобов-Пушешников, Дмитрий Дьяк Ржевский, Иван Семенович Черемесинов, Василий Фуников-Прончищев Федор Иванович Дурасов и Яков Степанович Бундов. Детьми боярскими были и сотники стрелецких «статей». Расквартировали стрельцов в пригородной Воробьевой слободе. Жалованье им определили по 4 руб. в год, стрелецкие головы и сотники получили большие поместные оклады. Стрельцы составили постоянный московский гарнизон, участвовали в военных действиях, приняв боевое крещение под Казанью в 1552 г.

На источник комплектования новой категории служилых людей «по прибору» проливает свет упоминание о них как «выборных стрельцах ис пищалей». По-видимому, в стрельцы были отобраны лучшие из пищальников-ополченцев, выходцев из тяглых посадских общин, участвовавшие в походах, где они на практике осваивали военное дело. Поэтому категоричное заявление Е. А. Разина, что «стрельцы набирались из вольных людей» должно с большой натяжкой отнести лишь к последующим «приборам» в стрелецкую службу. По сути, на этой же позиции стоят и авторы коллективной монографии «На пути к регулярной армии», отметившие, что первый стрелецкий «отряд комплектовался путем набора вольных «охочих» людей, свободных крестьян и посадских». А. В. Чернов, отмечавший, что «стрельцы набирались преимущественно из местного населения», что «это были беднейшие представители посадского населения», вслед за этим начинает утверждать прямо противоположное: «Наибольшее распространение получило привлечение на стрелецкую службу «вольных охочих людей». В стрельцы принимались только свободные люди (не холопы и не крестьяне), вообще не тяглые. Требовалось, чтобы они поступали на службу по своему желанию, были собой «добры», т. е. здоровы и умели стрелять».