Тонкая работа - Сара Уотерс

— Не спрашивай почему, — повторила я. — Но какую же злую шутку со мной сыграли! Они придумали, что я безумна, Чарльз.

Он огляделся по сторонам.

— Это дом для умалишенных? — сказал он. — Я думал, это богатая гостиница. Думал найти там мисс Лилли. И... мистера Риверса.

— Мистер Риверс! — вздохнула я. — О, дьявол! Он обманул меня, Чарльз, и укатил в Лондон с деньгами, которые должны были стать моими. Вместе с Мод Лилли укатил! Ох, ну и парочка! А сами бросили меня здесь — умирать!..

Голос мой зазвенел от гнева, я не могла сдержаться, словно кто-то и впрямь безумный заговорил вдруг моими устами. Я сжала руку Чарльза. Так крепко стиснула, что чуть не вывернула ему пальцы. А сама с опаской поглядела на сестру Спиллер. Та как раз отвернулась — прислонясь к косяку, беседовала с другими сестрами и с санитарами, все дружно чему-то смеялись. Я снова посмотрела на Чарльза и хотела продолжить разговор. Но в лице его я заметила перемену, и это меня остановило. Лоб и щеки его из пунцовых стали белыми, и он прошептал:

— Как? Мистер Риверс уехал в Лондон?

— В Лондон, — кивнула я, — или еще куда. Хоть к черту на кулички, с него станется!

Он открыл было рот, дернулся. Потом вырвал руку и закрыл ладонями лицо.

— Ох! — проговорил он сипло, почти как я прежде. — Ох, тогда я пропал!

И, к моему великому изумлению, заплакал.

И, давясь слезами, поведал мне свою историю. Оказалось, что — как я и предполагала несколько месяцев назад — жизнь в «Терновнике» после отъезда Джентльмена показалась Чарльзу невыносимо скучной. Он начал хандрить. И так долго хандрил, что мистер Пей решил его высечь.

— Он сказал, что шкуру с меня сдерет, — пожаловался Чарльз, — да так и сделал. Боже мой, как же я орал! Но это бы еще ничего — я хочу сказать, мисс, мне бы и сотня порок нипочем, — если бы не сердечные муки.

Он так об этом сказал, что я поверила: он действительно страдал. Потом он замолк, словно представлял, что я стукну его или усмехнусь, он был готов снести любой удар. Но я ответила лишь — с горечью, конечно:

— Я тебе верю. Мистер Риверс умеет помучить.

Я в тот момент подумала про Мод. Чарльз, похоже, не заметил.

— Да! Что за джентльмен! О, разве я не прав?

Он утер нос. Потом опять принялся плакать. Сестра Спиллер поглядела на него и скривилась — и только. Может, посетители здесь всегда плачут.

Когда она снова отвернулась к собеседницам в холле, я посмотрела на Чарльза. При виде его горя у меня у самой прояснился разум. Я подождала, пока он выплачется, а потом пригляделась к нему получше. Я заметила то, что с первого раза не разглядела: шея его грязна, волосы всклокочены, как у цыпленка, местами слиплись, словно он приглаживал их, послюнив ладошку. К рукаву пристала соломинка. Брюки в пыли.

Он отер слезы и, увидев, что я изучаю его, засмущался и покраснел пуще прежнего.

Я тихо сказала:

— Расскажи мне правду, как хороший мальчик. Ты сбежал из «Терновника», да?

Он закусил губу, потом кивнул.

— И все из-за мистера Риверса? — спросила я.

Он снова кивнул. Потом вздохнул.

— Мистер Риверс все говорил мне, мисс, что с радостью взял бы меня к себе в услужение, если бы у него были деньги на нормальное жалованье. Я и подумал, уж лучше работать у него, пусть даже без денег, чем оставаться в «Терновнике». Но как отыскать его в Лондоне? Потом — вся эта заварушка с побегом. Как мисс Мод удрала, все в доме стало вверх дном. Мы решили, она к нему убежала, но наверняка никто не знал. Все охали: какой скандал! Половина девушек уволилась. Миссис Кекс тоже взяла расчет — и теперь кухаркой у других господ. Маргарет встала у плиты. Мистер Лилли в уме повредился. Мистер Пей кормит его с ложечки!

— Миссис Кекс, — повторила я, нахмурив брови. — Мистер Пей. — Эти имена были для меня как яркие огонечки: едва зажигался один, в голове тотчас становилось светлей. — Маргарет. Мистер Лилли. — А потом: — С ложечки! И все из-за... И все из-за того, что Мод сбежала с мистером Риверсом?

— Не знаю, мисс. — Он покачал головой. — Говорят, его лишь через неделю проняло, потому что поначалу он был вроде спокоен, пока не обнаружил, что кто-то повредил его книги — или что-то вроде того. Как был в библиотеке, так и упал замертво. И вот теперь даже перо в руку взять не может, а слова все забыл. Мистер Пей велел мне возить его в кресле на колесах, а я пройду десяток шагов — и в слезы! Вообще ничего делать не могу. В конце концов меня услали к тетушке, ходить за черномордыми свиньями. Говорят, — он снова шмыгнул носом, — говорят, уход за свиньями лечит от меланхолии. Хотя мне вот не помогло...

Я на миг отвлеклась от его рассказа. В голове у меня блеснул маячок — ярче остальных. Я снова взяла его за руку.

— Черномордые свиньи, говоришь? — Я впилась в него взглядом.

Он кивнул.

Тетушкой его была миссис Крем.

В деревне всегда так. Я ведь никогда не интересовалась, какая у него фамилия. Он спал в той же комнате, что и я, на том же соломенном матрасе, полном мелких жучков. Когда его тетушка принялась рассказывать про джентльмена с дамой, что приехали к ней и тайно обвенчались, он сразу догадался, кто они, но, не веря до конца своему счастью, счел за лучшее промолчать. Он узнал, что они вместе выехали в карете, а двоюродный брат, старший сын миссис Крем, который беседовал с кучером, сказал ему, как называется дом доктора Кристи и где он находится.

— Я думал, это шикарная гостиница, — повторил он, опасливо глядя по сторонам: на голые серые стены, на лампы, забранные сеткой, на оконные решетки.

Он убежал от миссис Крем три дня, вернее, три ночи назад — спал в придорожной канаве да под кустом.

— Было слишком поздно возвращаться, — сказал он, — когда я пришел сюда. У ворот я спросил мистера Риверса. Они проверили по книге и сказали: должно быть, я имею в виду его жену. Тогда я вспомнил, какой хорошей и доброй была мисс Мод, и уж если кто и может упросить мистера Риверса взять меня в услужение, так это она. И вот!

Губы его снова задрожали. Да уж, прав был мистер Пей: негоже такому большому мальчику реветь, и в другое время в другом месте я бы сама дала ему подзатыльник. Но теперь я смотрела на его слезы, и для моих измученных глаз они были как россыпи отмычек и спасительных ключиков.

— Чарльз, — сказала я, изо всех сил пытаясь казаться спокойной. — Тебе нельзя возвращаться в «Терновник».

— Еще бы, мисс, — ответил он. — Конечно нельзя! Как я вернусь? Мистер Пей с меня шкуру сдерет!

— Смею предположить, что и тетушка не очень тебе обрадуется.

Он кивнул:

— Ну да, начнет обзывать дураком.

— Тебе нужен мистер Риверс.

Он закусил губу и кивнул, не переставая плакать.

— Тогда послушай меня, — сказала я, на этот раз тихо-тихо, едва выдыхая слова, из боязни, что сестра Спиллер услышит. — Послушай меня. Я могу отвести тебя к нему. Я знаю, где его найти. Даже дом знаю. Я тебя туда отведу. Но прежде ты должен мне помочь отсюда выбраться.

Если я и слукавила, говоря, что знаю, где искать Джентльмена, то это была не совсем ложь, потому как я знала почти наверняка, что, стоит мне добраться до Лондона и заручиться помощью миссис Саксби, я быстро его отыщу. Но тогда я готова была и солгать. Думаю, и вы бы так поступили на моем месте. Чарльз уставился на меня и отер слезы рукавом.

— Помочь вам выбраться? Но как? — спросил он. — Почему вы сами не можете выйти, когда вам захочется?

Я не сразу ответила.

— Они считают меня сумасшедшей, Чарльз. Есть бумага с подписью — не важно чьей, — которая удерживает меня здесь. Таков закон. Видишь вон ту сестру? Какие у нее руки? У них тут двадцать таких же, и ручищи у них дай боже, они знают, как пустить их в ход. А теперь посмотри мне в глаза. Разве я безумна?

Он посмотрел, поморгал.

— Ну...

— Конечно же нет. Но здесь есть такие искусные безумцы, которые выдают себя за нормальных, и врачи и сестры не видят разницы между ними и мной.

И снова он огляделся по сторонам. Потом посмотрел на меня — точно так же, как за минуту до того я сама на него смотрела: как будто увидел меня впервые. Посмотрел на мои волосы, на платье, на грубые резиновые ботинки. Я поспешно спрятала ноги под платье.

— Я... я не знаю, — сказал он.

— Не знаешь — чего? В чем сомневаешься? Хочешь назад к тетушке, в свинарник? Или хочешь служить у мистера Риверса, в Лондоне... В Лондоне, заметь! Вспомни про слонов, на которых можно покататься за шиллинг. Трудно сделать выбор?

Он потупил взор. Я глянула на сестру Спиллер. Та зевнула и достала из кармана часы.

— Свиньи? — быстро проговорила я. — Или слоны? Выбирай. Ради бога, выбирай скорей.

Он пожевал губами.

— Слоны, — сказал он, помолчав немного.

— Молодец. Молодец. Слава богу. А теперь слушай. Сколько у тебя денег?

Он помялся.

— Пять шиллингов и шесть пенсов, — ответил он.