Куявия - Юрий Никитин

Цепи уже не звякали, а грохотали при каждом шаге. Женщины пугливо вздрагивали. Блестка рассматривала нижний зал с любопытством, но лицо держала непроницаемым, да не увидят эти свиньи на ее лице интереса к их жалкой жизни. Здесь все огромное, просторное, в левой стене вовсю полыхает очаг, на металлическом штыре чуть раскачивается большой котел, в нем булькает, брызги плещутся через черный чугунный край. Угли зло шипят, плюются в ответ сизыми дымками.

Все из камня, огромных глыб, только пол из дерева. Она прислушалась к своим шагам, толстые доски на таких же каменных плитах, а то и вовсе дом поставлен на сплошной скале. Несколько шкур на полу, в основном возле окон. Там же столы и широкие лавки со спинками.

Две женщины разделывают мясо, одна возле окна подслеповато штопает одежду, еще две быстро-быстро орудуют спицами, вяжут что-то длинное – не то одеяло, не то рубашку для великана.

Пребрана поспешила Блестке навстречу, но помочь сойти с лестницы не успела, зато повела к самым опрятным молодым женщинам со спицами в руках. Те умолкли и уставились на нее испуганными глазами. Цепи зловеще звякали даже на ковре и на шкурах. Блестка про себя злобно улыбнулась, видя, как побледнели эти хорошенькие, чистенькие, как круто сваренные яички, женщины, такие домашние и такие нежные.

Пребрана усадила ее рядом с собой, некоторое время наблюдала, как артанка управляется с одеждой, потом ушла, с ее уходом стало еще тише. Блестка ловила бросаемые исподтишка испуганно-любопытные взгляды, но едва поднимала взгляд, все поспешно опускали головы.

– Ладно, – сказала она громко, – я хочу, чтобы всем все стало ясно. Я артанка, я в плену. Я буду делать здесь ту работу из предложенной… которую изволю делать. Какую не изволю – никто меня не заставит. И так до тех пор, пока меня не выкупят или сюда не придут конные тысячи героев и не сожгут здесь все и всех!

Они совсем притихли, у одной спицы вывалились из рук. Блестка пожалела, что сказала так резко, эти бедные и слабые, как беззащитные овцы, существа вообще помрут от страха. Даже Пребрана сжалась у очага, плечи ее поникли, она бросала на Блестку угрюмые и вместе с тем испуганные взгляды.

До обеда они не перемолвились ни словом, и только во время еды, а Блестка изволила разрешить поставить ее миску здесь же, Пребрана осторожно задала ей пару вопросов, в любой момент готовая нарваться на артанскую грубость. Блестка отвечала мило, щебечущим голосом, часто улыбалась, и хотя улыбка адресовалась не ровням, а слугам, все равно все постепенно ожили, осмелели, начали разговаривать, правда только друг с другом, потом решились робко спрашивать что-либо у нее, сами ужасаясь своей смелости и безумной отваге.

В то же время эти женщины по куявской болтливости проговаривались о многом, за что Иггельд их убил бы на месте. А Блестка задавала вопросы осторожно, окольно и скоро уже знала как количество мужчин в доме-крепости, так и толщину стен, откуда подается вода, есть ли еще другие входы в эту Долину, смогут ли выдержать долго осаду, если артане в самом деле придут и перекроют единственную дорогу.

Кое-что уже знала, но со жгучим интересом слушала, что у Иггельда этот дом совсем недавно. Сперва для него домом была только пещера поблизости, ей из окна указали далекую щель в горе и объяснили с гордостью, что их хозяин раньше жил там только со своим драконом. Она пыталась представить себе это, плечи сами по себе передернулись. Не всякий артанин, призналась неохотно, сумел бы выдержать такое испытание. В течение года этот сумасшедший жил только охотой, стрелял горных козлов и кормил молодого дракончика, потом охотились уже вместе, и только когда дракон научился летать, они сумели оказать ряд услуг князьям и берам, те начали расплачиваться с Иггельдом золотом. Потом к нему потянулись такие же сумасшедшие, тоже поселились в пещерах.

Самое удивительное, что Иггельд оставался удельным хозяином, податей в казну не платил, власти куявского тцара не признавал, но, когда началось нашествие артан, недолго оставался безучастным. Правда, артане успели захватить половину Куявии, прежде чем он впервые для пробы пролетел над их войсками, они пустили в его дракона стрелы, и с того дня началась и его война с захватчиками.

Иггельд, как узнала сразу же в первый день, не только не женат, но почти не общается с женщинами. Здесь их немного: жены слуг да человек пять служанок, что проводят ночи больше в помещениях для солдат, чем в своих постелях. Хозяйство запущено, присматривает за ним Пребрана, но это не ее дом, она мать смотрителя драконов Шварна, живет в его доме, а сюда приходит по просьбе самого Шварна, тот Иггельда любит, просто обожает. Потому огромный дом-крепость выглядит старым и обветшалым, хотя построен, как уже объяснили раньше, совсем недавно.

Блестка, хотя никогда не жила в таких каменных хоромах, сразу же прикинула, что здесь надо убрать, переставить, где почистить, где прорубить добавочные окна, а где постелить ковры на пол или повесить на стены. Все это сделать легко, у хозяина этой Долины, как шепотом переговаривались женщины, уже есть несметные богатства, он их добыл, когда на своем драконе влетел во владения одного злого мага и сокрушил его, воспользовавшись внезапностью. За этот подвиг остальные маги позволили ему взять все сокровища и к тому же обязались помогать ему. Это сделать легко, Долина просматривается с двух башен, так что маги могут как наслать сюда снежную бурю, так и убрать ее, могут открыть в недрах гор целебные ключи и вывести на поверхность или поглотить их Но пока что они сумели выдавить к самой поверхности залежи золота, железа и меди.

Раньше этот Иггельд не смог бы заманить сюда людей, а сейчас приходят сами, просят дозволения поселиться на его земле. Приносят присягу верности, платят налоги, а взамен он клянется защищать все рудники и дома, что расположены по всей, отныне его, Долине.

Блестка украдкой посматривала по сторонам. Иггельд не появлялся. Либо в пещерах со своим драконом, подумала она зло, либо носятся над облаками, высматривают продвижения артанских войск, расположение их лагерей. Сердце сжалось от зависти, вспомнила, как много видно с драконьей спины, даже крупные города видно целиком, а если подняться выше, то даже города оттуда не больше, чем грязные миски, разбросанные по необъятному зеленому полю, изредка расцвеченному голубыми пятнышками озер и синими прожилками рек.

К ужину женщины осмелели, начали переговариваться робкими птичьими голосами и друг с другом, на нее поглядывали искоса, пугливо, готовые умолкнуть в любой миг. Блестка сперва делала вид, что не замечает их, потом, когда они чуть освоились с ее присутствием, попросила одну дать ей иглу потолще. Бедняжка так испугалась, что сама исколола себе пальцы дрожащей руки. Над нею сдержанно похихикали, улыбнулась и Блестка, это как прорвало плотину, со всех сторон ее засыпали вопросами, она отвечала легко, шутливо, женщины осмелели, начали придвигаться ближе, донельзя гордые собой, что не страшатся находиться рядом с ужасной артанкой из страны чудовищ и людоедов, где не знают вина, не едят свинину и убивают всех, кто умеет читать и писать.