Рождение экзекутора. 1 том (СИ) - Становой Марика "Marika Stanovoi"

Джи, если был недоволен, то замыкался и не излучал вообще ничего. Вроарристу было смешно?!

Крошка осторожно шагнула ближе.

Старый седой арн дернул ее за руки и уронил к себе на колени. Обнял и лизнул в ухо. — Почему ты боишься? Я чую твой страх! Ты же не виновата, аришка-трусишка! У нас достаточно еды. Тебе надо есть, ты кормишь маленьких. Хотя и рановато ты начала усиленно питаться, но зачем прятаться?

— Я больше не буду, — Крошка впервые не верила своему скану, но арн, правда, не хотел ее наказывать! И даже не злился.

— Тут все семейное. То есть моё, твое, Хорхи и остальных! И чтобы я никогда не слышал извинений за еду! Настоящий арн всегда думает о доме, детях, добыче. Это моя ошибка, что я не заметил твой голод во-время. Прости меня, Арришка.

Глава 31. Уход

Искра скользит по расколу, жжет на разрывах души,

Знаю, ладони забыли форму и ощущенье в тиши.

Тихо, глубокое тихо, темень, движения нет.

В маленькой, гаснущей искре светится скрытый ответ.

Тело не помнит движений, разум устал вспоминать.

Тихие робкие чувства тают и не стремятся летать.

Малую искру накрою рваным разбитым крылом.

Перья сгорают и с кровью. Радуюсь, боль на излом!

Памяти чуждо терпенье, память сжигает меня,

Встану на слабые ноги, вспомню биенье огня.

Голос несется из ветра, пламя зовет и манит…

Слышу, иду, вспоминаю! Мною не будешь забыт!

(дневник шестой Крошки)

***

*

Пыхтя и балансируя пузом, чувствуя себя тяжело груженой арсавой на горном склоне, Крошка встала на низкую скамеечку и высыпала в котел ведро перемытого и нарубленного на четвертинки местного картофеля — сегодня как раз началась его выкопка. И сразу притащили кучу слишком крупных клубней — пояснив, что такие здоровущие начинают гнить изнутри посреди зимы. Зато в супе голубоватые на срезе клубни разварятся в пюре и получится отличная кремовая похлебка.

Обед почти готов. Осталось подождать, пока закипит, притушить огонь, поднять рычагом котел повыше и ещё немного проварить.

Еле убедила Хорху оставить ее одну на кухне. Поздней осенью биомехов уложили в спячку, а стая занималась заготовками на зиму. Урожай громадился под навесами, а оттуда разбирался и раскладывался в ящики и бочки. Что-то пересыпалось соломой, что-то песком. Арны кропотливо перебирали, что съесть сразу, а что выдержит хранение. Тыквы-таки заполнили погреб до потолка. Через день обеды отменялись, пеклись лепешки с начинкой, а в отскобленном котле кипятились варенья или маринад для солений. Кладовая заполонялась плотными рядами банок...

Ариш казалось, что она жила на кухне целую вечность. И всю эту вечность готовила еду и ела. Ела и варила, мыла посуду, зелень; резала корнеплоды, мясо, потрошила рыбу... И снова варила, жарила, ела, мыла...

На ночь, тяжело переваливаясь, как ожиревший пеликан, брела в спальню.

Пузо с дозревающими арнятками лезло впереди неё и страшно мешало. Ни сесть, ни лечь. Движение утомляло, двигаться вообще стало неудобно. Сместился центр тяжести. Вчера она даже упала, всего навсего присев на корточки, чтобы заглянуть в духовку. Перепугала не только Хорху, но и обоих помошников: Мрайса и Роввара. После этого они еще с меньшей охотой оставляли ее одну. Постоянно рядом кружили арны. Заботились. Арны не давали ей делать ничего сложного или тяжелого. Даже от несложной кормежки пауков отогнали. И рыбьи яйца собирали без неё. Конечно, небеременным арнам проще шарить сачком под помостом! Но вокруг нее еще никто и никогда столько не прыгал! Джи настаивал, что экзекутор должен со всем справляться сам... Беременный экзекутор. Бред! Скорей бы это кончилось...

Вроар еще на первой диагностике заметил, что ее не радует появление Криса и сам, неизвестно как и когда, договорился, чтобы регент больше не приезжал. Теперь за анализами наведывался Эйр. И приносил сплетни. Жасса умерла, оставив Ингррису сына. Арнеки на императорской базе благополучно разродились и выкармливали потомство. Скоро их всех перевезут на Северную базу.

Крошка подвинула скамейку ногой к стене и села. Брюхо свесилось между колен. Как она себя ненавидела — такой неуклюжей и неповоротливой она не была никогда!

На маленькой табуретке неудобно сидеть. Крошка пересела на пол, вытянула ноги и оперлась о пухлый мешок с неудачными кусками тканей. Надо не просто сидеть, а вытягивать длинные нити и мотать в клубки... Надо потихоньку разбирать этот мешок, пока не набрался еще такой же. Всё время что-то надо. А хотелось посидеть в тишине и слушать маленьких. Такие минутки, когда она оставалась одна, бывали крайне редко. Арны не могли просто так даже пройти мимо. При каждом удобном и неудобном случае обнимали, гладили, лизали уши, заглядывали в глаза. Но она знала — вся эта любовь не для неё, а для приплода. Для двух маленьких чудовищ, зреющих внутри. Она же инкубатор. Дополнение. Обманщик, прокравшийся на чужой праздник в костюме юбиляра, чтобы украсть то, что никогда не может быть её. Понимание давно вошло острой иглой в сердце, отрастило колючки и беспрестанно царапалось.

Её арнятки почти дозрели... Такие маленькие, лежат внутри, свернутые как тыквочки с ножками. А вместе с радостью, что дети здоровы и довольны; арны счастливы и всё хорошо получается — изнутри набухал страх. Внутри, там, куда не мог достать даже Джи, два существа выедали её изнутри .

Она никогда на самом деле не видела никакой ауры, о которой постоянно говорили люди. Биополе живых ощущалось сложной мозаикй чувств, желаний и эмоций… Это было как запах, пронизанный музыкой и цветом, меняющийся в зависимости от настроения, состояния. Но у каждого свой и всегда узнаваемый и всегда постоянный в своём изменении. Неживое ощущалось сканом как серые пресные абрисы... Но она всегда могла отгородиться от всех. Втянуть восприятие в броню своего тела и оставаться собой! Дети же взломали ее оборону изнутри. Оказались частью её самой. На четвертом месяце, перед самым рождением, дети начали разговаривать. Нет, не словами, какие слова? Но дети уже не выдавали плавно меняющиеся волны растущих и постоянно жрущих пиявок, а могли сформировать четкие и личные эмоции, ясно реагировали на её настроение… Ариш боялась, что дети окажутся телепатами. Как на это среагируют арны? Или когда они родятся, то связь прервется? Арны не телепаты. Она станет не нужна...

— Ариш! — в кухню вбежала Хорха и бросилась к печи, засуетилась. — Почему ты на полу? Дыму-то, дыму! У тебя суп сгорел! Ты сама-то не угорела? Принеси пустые ведра! Окно открой! Ты суп помешать забыла!

— Прости, я... — Крошка поднялась, придерживаясь за стену. На глаза навернулись слёзы: опять она всё испортила! От криков Хорхи вздогнули и зашевелились дети. Отяжелел живот.

— Прости, — всхлипнула Крошка. Открыла окно, вдохнула прохладный воздух. И правда, дымовуха, даже глаза ест. Какая она... Корявая! Ничего толком не может. Даже у окна стоять муторно.

Хорха подняла рычагом котел и большим черпаком начала переливать пригоревшее варево в ведро.

— Ариш, давай быстренько. Сейчас исправим... Проварим с мукой таки, запах уйдет. Я смотрю, ты вместе с кожурой все сварила? — Хорха выловила несколько шкурок от корнеплодов. — Шкурка у батафы тонкая, но твердеет как деревяшка!

— Я не знала, что их надо чистить. Я их первый раз вижу! Прости, я...

— Ничего страшного. Давай за ведрами!

Ариш задержала плач и обхватила затвердевший живот руками, успокаивая малышей. Всё хорошо, маленькие. Все будет хорошо! Если она прямо сейчас не лопнет...

Дошла до прихожей. Ноги одервенели. Кажется она, как напуганная улитка, сжалась в дрожащую массу внутри панциря своего тела. А панцирь вдруг дал трещину и... Крошка сползла на пол среди обуви и разрыдалась. Толку от нее нет! Суп сварить и то не смогла. Испортила задание... Она — инкубатор, вещь!