Жнецы Страданий - Алена Харитонова

На вопли, рев и треск кустов прибежал Клесх. В одном сапоге. Оглядел поляну: цветы, девку, медвежью тушу — лицо ладонями потер и спросил:

— Что ж ты, окаянная, орешь так, будто мужика голого встретила и ссильничать на радостях собралась!

— Дак он поднялся, — виновато ответила девушка.

— Вона что, — с напускным пониманием протянул крефф, — а зевала ты так, словно тут погост поднялся среди бела дня. Ну, чего смотришь? Шкури теперь.

Обдирая огромную тушу посреди поляны первоцветов Лесана на чем свет стоит костерила и себя, и свою любовь к подснежникам, и Клесха, и медведя. А наставник потом целую седмицу ее поддевал, спрашивая, не ошибся ли он, увидев в ней ратоборца, не надо ли ее отдать на вечное вразумление лекарям?

Поэтому, когда они остановились на отдых в Елашире, Клесх, у которого слово редко расходилось с делом, всучил выученицу тамошнему целителю со словами: «Она у меня травы полюбила. Погоняй ее по припаркам да кореньям. Пусть ум потрудит. А то он ей частенько отказывать стал».

Как же велико было Лесанино удивление, когда к исходу второй седмицы (выученица тогда затвердила едва не пять целительских свитков), крефф протянул ей крохотное зеркальце в берестяной оправе. Послушница взяла безделушку, как нечто незнакомое — покрутила, увидела выжженный на бересте подснежник — искусный, будто настоящий. Залилась жгучей краской и вскинула глаза на Клесха. А тот со вздохом ответил на немой вопрос, застывший в синих глазах:

— Забываю иной раз, что девка ты.

Она потом весь вечер украдкой глядела на себя и не узнавала…

В зеркальце отражалось незнакомое ей лицо: худое, с острым подбородком, резкими скулами, морщинкой между тонкими бровями, с колючим взглядом исподлобья и жестко поджатыми губами. Эта незнакомая девка смотрела угрюмо и настороженно. Хотя, какая девка!.. Не было у ней ничего от девки.

Лесана убрала зеркальце глубоко в заплечник, переложив холстинами, и больше не доставала. Ей не понравилась та, кто в нем отражалась.

Тяжелые створки ворот медленно расходились в стороны.

Знакомый каменный двор. Столбы вдоль высоких мшистых стен, колодец… Северная башня, занозой вонзающаяся в светлое весеннее небо. Холодное нагромождение камня, гулкое эхо, мрачные провалы узких окон.

Лесана не видела все это три года. Но за столькое время тут ничего не изменилось. Даже показалось, будто и не было тех лет. Помстились. И снова она — юная выученица, и снова впереди все то, что… Даже голова закружилась! А потом вдруг попустило, и девушка с опозданием увидела, что на колодце новая деревянная крышка, сверкающая на солнце смолистой древесиной, что подновлено крыльцо и переложен всход в Башню целителей, что выученики, снующие по двору ей незнакомы и все они — гораздо младше.

Пожалуй, это-то и было самым дивным. Послушники с любопытством оглядывались на въехавшую во двор незнакомую выученицу ратоборца. Сразу видно — из старших: лицо жесткое, в глазах ледяное спокойствие, такую ножом пырни, она и не вздрогнет…

Направляя лошадь через двор к конюшням, девушка смотрела по сторонам. Все казалось забытым и хорошо знакомым одновременно, близким и невыразимо далеким. Так бывает во снах, когда ты оказываешься там, где отродясь не бывал, но при этом знаешь, куда идти и, будто бы, уже видел все это, просто не помнишь — когда.

У конюшен суетилось порядком народу: двое выучеников из молодших чистили лошадей, один чинил старую повозку, другой, обходя новоприбывших, тащил мешок с овсом.

Клесх уже спешился, когда Лесана обернулась и увидела, что у дверей одного из стойл стоит к ней спиной высокий мужчина в сером облачении колдуна: широкие плечи, в волосах проблескивает седина, движения выверенные, скупые.

Девушка тронула пятками свою кобылку, направляясь к нему, зная, чьелицо сейчас увидит, собираясь с духом и понимая, что не дрогнет, нет.

— Эй… — негромко позвала она.

Мужчина обернулся. Скуластое худое лицо. Темная щетина на подбородке и скулах. Тяжелый взгляд. Бледная кожа.

Обозналась.

Незнакомый ей молодой обережник поставил ногу в стремя, одним движением забросил себя на спину коню и сказал, проезжая мимо новоприбывшей:

— Поэйкай мне.

Она хмыкнула и заставила свою кобылицу слегка преступить с ноги на ногу, уступая дорогу. А не то бы чиркнули стремя о стремя.

Лесана спешилась, думая о том, что ей, видно, на роду написано не ладить с колдунами.

Впрочем, он уехал, а она тут же о нем позабыла. Были дела поважнее.

…Через пол-оборота, поднимаясь из мыльни, чистая, переодевшаяся с еще сырыми волосами девушка торопилась по коридору к наставнику. Он велел время попусту не терять — смыть с себя дорожную пыль и сразу идти к нему. Нэд и другие креффы ждали. Все старшие послушники — одногодки Лесаны — уже были опоясаны и разъехались в большинстве своем, кто куда. Ныне же станет ясно — опояшут ли выученицу Клесха. Получит она облачение ратоборца или так и запомнится здешним стенам Счетоводом дур.

Девушка почти бежала по коридору, когда…

Он вышел ей навстречу. Один. И тоже, как видно спешил, потому что Нэд не любил ждать.

Гулко стучали каблуки сапог по каменному полу. В этом переходе всегда было мрачно. Тишина и холод крепости тут казались почти осязаемыми. Лишь подумаешь — сколько камня над тобою, вмиг не по себе становится.

Колдун торопился в мыльню. Спать хотелось… Но дернул же Встрешник Клесха возвратиться нынче утром — ни раньше, ни позже! Теперь сиди на Совете, слушай кудахтанье и всеми силами сдерживайся, проглатывая зевоту.

Тускло горел чадящий факел. И в этом неверном мерцании навстречу Донатосу торопливо шагал молодой обережник — не шибко высокий, не сильно дюжий, рожу впотьмах особо не разглядишь, да и не больно надо. Видать, кто-то из заезжих, остальные все примелькались уже…

Они бы так и разошлись в узком переходе, слегка посторонившись, чтобы не задеть друг друга плечами. Донатос бы и в лицо не заглянул. Но парень остановился, преграждая наузнику путь.

Крефф вскинулся, дивясь такой наглости, и в полумраке разглядел-таки ратника.

Лесана спокойно смотрела в лицо своему давнему обидчику.

Сколько раз она представляла как произойдет их встреча! Как мечтала голыми руками вырвать у колдуна сердце, отомстить, отплатить! За поруганную юность, за болящую и по сей день рану в душе, за страшные ночи, когда она просыпалась в слезах. Как ей хотелось поквитаться с ним! Много чего все эти годы мерещилось, много о чем думалось, а теперь вот встретились, а в душе ни страха, ни ярости.