Остров русалок - Лиза Си
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И мне тоже так показалось. А здесь что? — Я ткнула пальцем в последний абзац, где было вымарано меньше слов.
— Там сказано: «Все матери беспокоятся. И я беспокоюсь о том, что будет и как справится Ё Чхан. Если бы вы… Пожалуйста… Будь я дома на Чеджудо… Вы бы тогда… Помните, что я вас люблю. Чжун Ли». — Мин Ли посмотрела на меня. — Как думаешь, что это значит?
— Похоже, она скучает по дому. — Но на самом деле мне показалось, что дело куда серьезнее.
— И что ей ответить?
— Какая разница, если цензоры все равно половину вычеркнут?
Старшая дочка упрямо посмотрела на меня:
— Я все равно напишу.
Мне осталось только пожать плечами.
— Поступай как знаешь.
* * *
Через месяц мы получили еще одно письмо. Конверт опять вскрыли, оторвали марку и вымарали большую часть письма, но почерк был другой. Мин Ли прочитала: «Дорогая матушка Ён Сук, это Ё Чхан. Я пишу от имени моей матери». Тут я встала и ушла. Потом Мин Ли сказала, что никаких внятных новостей в послании не было: удалось разобрать только отдельные фразы то тут, то там.
— Все равно что пытаться составить представление о морском дне по десяти крупинкам песка, — пожаловалась она. На этот раз отвечать Мин Ли не стала.
Дальше письма стали приходить в начале каждого месяца. Конверты опять были распечатаны, но самих посланий я не доставала, а попросту прятала их в маленькую деревянную шкатулку. Мне нравилось думать, что победа за мной, раз уж я могу отринуть любую ложь, которую Ми Чжа с сыном попытаются мне внушить.
Весной расцвели желтым поля рапса, которые тянулись от гор до изрезанного бухтами побережья. Океан продолжал свое неустанное движение. Глубокие синие воды то покрывались белой пеной, то вдруг почти полностью замирали. Я работала в поле и ныряла. Под водой мне удавалось забыть о дочери и внучке. Часто я вспоминала доктора Пака и тайну, которую он пытался разгадать: как хэнё умеют выдерживать холод лучше любых других людей. Кажется, теперь я нашла ответ. У меня не просто царил холод в сердце, который никак не удавалось растопить, — я словно вся заледенела изнутри. Мне не удалось последовать советам шаманки Ким, Ку Сун и многих других. Но если не получается простить, можно хотя бы спрятать гнев и горечь в ледяную оболочку. Каждый раз, погружаясь в море, я выталкивала сознание наружу, за пределы этой ледяной оболочки. «Где тут морские ушки? Где тут осьминоги? Мне нужно зарабатывать деньги! Нужно кормить семью!» Я собиралась и дальше, сколько выдержу, трудиться лучше всех.
2008: ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ
(продолжение)
Ён Сук не идет обратно в мемориальный зал искать родных и друзей. Вместо этого она выходит на парковку, ждет, пока такси высадит очередную группу посетителей, а потом нанимает водителя отвезти ее домой. После разговора с Кларой и записи голоса Ми Чжа у Ён Сук все внутри перевернулось. А вдруг все эти годы она ошибалась? Или не совсем ошибалась, но не до конца поняла некоторые вещи? Она снова и снова вспоминает вопросы, которые задавал сегодняшний оратор: «Разве может смерть не быть трагичной? Как найти смысл в потерях, которые мы пережили? Разве можно сказать, что одни страдали больше других? Мы все жертвы. Нам надо простить друг друга».
Ён Сук знает, что она уже старая, но сейчас впервые осознает значение возраста. Годы летят, и солнце жизни клонится к закату. У нее не так много времени осталось на любовь, ненависть и прощение. «Если ты постараешься, то сможешь жить хорошо», — сколько раз свекровь повторяла эту фразу? Оказывается, это правда. Ён Сук работала целыми днями, и потом у нее ночами все болело, но она бы еще раз прошла через то же самое ради детей, ведь без них жизнь не имеет смысла. Но при этом Ён Сук упустила Чжун Ли. Собственный гнев не дал ей выслушать младшую дочь, Ё Чхана и Ми Чжа — а надо было их найти, когда отменили принцип коллективной ответственности и всем наконец выдали паспорта. Ён Сук много раз ездила в Лос-Анджелес в гости к родным. Надо было хоть раз проехать мимо дома, адрес которого указывался на конвертах, и посмотреть на тех, кто там живет. Пусть даже только из окна автомобиля.
Такси едет вдоль извилистой береговой линии Хадо и наконец останавливается у ворот Ён Сук. Она щедро платит водителю, даже не заметив, сколько потратила, и торопится внутрь. Достав шкатулку с письмами из Америки, Ён Сук тяжело бредет на берег. Она оглядывается по сторонам, но, поскольку сегодня открытие мемориала, на берегу нет ни одной хэнё и даже туристы куда-то разбрелись.
«Все понять — значит все простить». Вспоминая эти слова Клары, она лезет в шкатулку, достает стопку писем из Америки и переворачивает, чтобы начать сначала. Ён Сук ведет пальцем по буквам на первом конверте, надписанном рукой Чжун Ли, и вспоминает, о чем говорилось в письме. Потом идут послания от Ё Чхана. Поначалу они приходили раз в месяц. Потом он стал писать дважды в год — в даты смерти ее матери и гибели Чжун Бу, Ю Ри и Сун Су. Так продолжалось до прошлого года. Поначалу всю почту вскрывали цензоры, но упрямство Ён Сук не позволяло ей даже доставать письма. А теперь она вынимает из конверта листок, где Ё Чхан писал от имени своей матери. Цензоры хорошо над ним поработали, так что очень немногие слова можно прочитать. С чего вдруг Ми Чжа решила, что сумеет объясниться, думает Ён Сук. Она достает письмо из следующего конверта, разворачивает его, и на этот раз внутрь вложен еще один лист. В самом письме опять большая часть вымарана. Второй листок Ён Сук узнает сразу. Это страница из книги отца Ми Чжа. Ён Сук разворачивает бумагу, и руки у нее дрожат. Их первый с Ми Чжа оттиск: грубая поверхность камня, которую они заштриховали в день знакомства.
Ён Сук берет следующий конверт: он опять распечатан, но внутри прячется еще одна страница из книги отца Ми
