Дочь вне миров - Карисса Бродбент

— Это не имеет значения. Ты не можешь дать ему так много, чтобы он использовал это против тебя.

Лицо Макса ожесточилось.

— Этот человек обращался с тобой, как с животным, и он просто смотрел на тебя, как на… — он выдохнул сквозь зубы. — И ты говоришь мне, что я недостаточно хорошо играл?

Мне хотелось смеяться. Как кто-то может быть таким циничным и в то же время таким наивным?

— Ты понимаешь, сколько мужчин смотрели на меня таким образом? Как на вещь, а не как на человека? Я бы и недели не прожила при дворе Эсмариса, если бы…

— Но это неправильно.

— Конечно, это неправильно, но так оно и есть. Единственное оружие, которое у меня есть — это использовать его.

Макс посмотрел вниз на свое плечо. На сверкающую черную гниль.

— Я не думаю, что это даже отдаленно похоже на правду, Тисана.

Шепот, далекий, когда глаза упали на этот участок гнили: {Посмотри, что мы можем сделать вместе. Прекрасно.}

Один отголосок шепота, и он снова исчез. Это было всегда, всегда так устало.

— Я связан с орденами, — сказал я Максу. — Это правда, нравится ли это мне или тебе. И это… гниль… — я подняла руку к его плечу, сдерживая отвращение к этому слову. — Это не принадлежит мне. Это принадлежит им.

Привязана к Зериту. Связана с Нурой. Привязана к королеве Сесри. И, конечно, что, возможно, опаснее всего, привязана к Решайе. Все эти веревки, режущие мою кожу. Моя кожа, которая может убить. Мои руки, которые могли разлагаться.

Было проще, признавала я в глубине души. Легче было злиться на Макса за то, что он делает то, что я не могу, чем думать обо всем, что это подразумевает — чем думать о том, что эти люди сделали из меня и что мое рабство, мое рабство заставит меня делать.

Потому что это? От этого мне становилось плохо, сколько бы раз я ни говорила себе, что все это будет стоить того, если это означает освобождение тех, кого я оставила.

— Но ты больше, чем все эти вещи, — тихо сказал Саммерин. — Не забывай об этом.

— Я буду той, кем мне нужно быть.

— А как насчет того, кем ты хочешь быть? — Макс наклонился вперед, морщась от этого движения. — А что насчет тебя?

А как же я? Я была средством для достижения цели. Моя мать отослала своего единственного ребенка. Серел был готов пожертвовать своей жизнью. То, от чего они отказались ради меня, должно было чего-то стоить.

— Сейчас не время быть эгоистом, — сказала я. — Еще не время.

И потому что я не могла больше смотреть на это — на Макса и то, как он меня видел, на рану, которую я нанесла ему, на все, что подразумевало, что меня будут использовать, — я повернулась и пошла наверх, найдя небольшое облегчение в соленом бризе и неумолимом суровом небе. Зерит отдыхал в одном конце лодки. Но меня тянуло к задней части, где Нура ходила кругами.

Твимп.

Звук был резкий и чистый. Через каждые три шага Нура бросала маленький ножик на мачты, высекая серебряные отблески на дереве. Я подошла к ней и не могла не поразиться тому, что ее ножи были выстроены в прямую, идеальную линию, почти касаясь друг друга, точность была безупречной.

Ее лицо поднялось, чтобы поприветствовать меня. Это небольшое движение испугало меня, несмотря на меня саму. Иногда, когда я впервые видела ее, мне казалось, что острые края моего сознания зацепились за обтрепанный кусок ткани, зацепившись за нити воспоминаний, которые мне не принадлежали. Иногда они были окрашены горько-сладкой привязанностью. В других случаях — яростным гневом. Чаще всего я видела печальный, решительный, не признающий никаких сомнений взгляд в ее глазах, когда ее рука поднималась к моему — Макса — виску в Сарлазае, в паре с тем разрушительным предательством.

— Я слышала этот беспорядок внизу. — ее внимание вернулось к ее метательным ножам.

Твимп.

— Я забыла, какими занимательными могут быть эти стычки, — добавила она.

— Я бы не назвала это развлечением.

Она пожала плечами.

— В любом случае, похоже, это была не самая интригующая часть. — ее взгляд переместился на мои руки. — Гниль. Интересно.

Самосознательно, мои пальцы скрючились.

— Да.

— Разве тебе не повезло, что ты обладаешь такой силой…

Я не чувствовала себя счастливчиком. Но я сказала — ей и себе -

— Если это поможет достичь моих целей, то да.

В голове пронеслось воспоминание об издевательском лице Эсмарис, и измученное шипение Решайе проскользнуло в мои мысли. Я поморщилась.

— Посмотрим, что мы сможем с этим сделать, — сказала Нура. — Но это впечатляет и уникально. Я уверена, что он вселит страх в сердца ваших треллианских лордов. Да и вообще кого угодно.

Твимп.

Ее пальцы двигались так быстро, что превратились в тонкие белые мазки. Эта впилась в дерево немного не по центру. Она скорчила гримасу, а затем посмотрела на меня долгим, задумчивым взглядом. Под таким взглядом легко было бы сморщиться.

Чего хочет Нура? Спросила я себя. Я умела отвечать на этот вопрос. Но Нура… С Нурой было трудно. Она была жестокой и холодной. Но она была так нежна со мной, когда я болела. И она давала показания в пользу Макса, когда никто другой не мог этого сделать. Она прокляла его, но и спасла.

И все же она и глазом не повела, чтобы разрушить целый город, убить сотни невинных людей, предать человека, которого, как она утверждала, любила больше всего, самым ужасным образом.

Она слегка наклонилась ко мне, когда заговорила снова.

— Зерит преследует Макса, потому что видит в нем угрозу, и ему нужно доказать свое превосходство при любой возможности, — сказала она, ее голос был низким, когда она бросила короткий взгляд на Зерита на другом конце корабля. — Он делает то же самое со мной, что очевидно. Ты либо друг Зерита — то есть тот, кого он может использовать, либо угроза.