Одиссея Грина - Филип Фармер

Короче говоря, люди занимали всего лишь нижнюю половину зала. Зал был полон человеческих существ, которые сидели, держа в одной руке телефон, а в другой — пластико-графитный карандаш, которыми они писали на пергаментах. Пергаменты делались из человеческой кожи, с которой удалялись волосы. Кожа, конечно, белая или желтая, поскольку на темной коже след карандаша почти не виден. Кожа применялась потому, что бумаги не было. Здесь росли только каменные деревья, а бумага из их листьев была препоганая.

Кожу на Биржу поставляли различные агенты. Биржа не задавала никаких вопросов, а расплачивалась со своими поставщиками странными товарами. Иногда Власти хватали поставщиков. Тогда случался дефицит пергамента и длился, пока кожевенники не набирали и не обучали новых рабочих. Власти могли, как все полагали, покончить с этой организацией разом и навсегда, если бы захотели этим заняться. Но они не хотели применять магию, а использовали руки людей или лапы дьяволов. Поставщиков людей побивали камнями до смерти на улицах, их ловили и пытали, а затем разрывали на части.

Люди у телефона делали свои заметки, а потом подзывали курьеров. Те бегом поднимались по проходу, брали записку и опускались к основанию помещения. Посередине основания располагалась на возвышении платформа, окруженная широким проходом. Вокруг платформы за каменными столами сидели служащие и отвечали на телефонные звонки. Если они находили сообщение важным, его передавали другому курьеру, и тот относил его президенту.

Президент сидел в огромном диоритовом кресле в центре платформы. Этот своеобразный трон был исключительно массивным, и в то же время его можно было повернуть простым толчком ноги. Между троном, который весил тонны две, и платформой, на которой он стоял, не было заметно никакого зазора. То ли между троном и платформой было слишком малое трение, то ли под ним был спрятан механизм — все попытки поднять трон ни к чему не привели, — но трон продолжал поворачиваться легко, а если оттолкнуться посильней, то он мог довольно долго вращаться.

На троне сидел президент. Он был крупным мужчиной, уверявшим, что физически ему семьдесят лет, хотя по хронологии ему было все тысяча семьсот. Это, конечно, относилось к адскому времени, которое трудно назвать временем. Его длинная седая борода спадала едва не до земли, он заворачивался в нее, как в плащ. Он называл себя Анжело, что было несколько странно для жителя Ада. Ходила молва, что президент знал самого Данте, который тоже был жителем этого города.

Ад был переполнен различными, чаще всего противоречивыми слухами. И кому, как не Каллу, было об этом знать.

Когда Калл вошел в зал, его встретил шум голосов и звонки сотен телефонов. Он взглянул на песочные часы у входа — так и есть, опоздал! — и поспешил занять свое место. Но увидев лица мужчин, сидящих в зале, он в ужасе замер. Он не мог в это поверить: все мужчины в зале, за исключением президента, были чисто выбриты, ни одного с усами.

Он чувствовал себя униженным, пораженным и преданым. Почему ни один из так называемых друзей не сказал ему, что усы вышли из моды? Тоже мне, друзья! Да они погубить его хотят!

Теперь он не только выделялся своим опозданием, но и стал общим посмешищем.

Он ничего не мог поделать. Повернуться и побежать домой сбривать вышедшие из моды усы? Но тогда он опоздает еще больше, а это совсем уж не понравится президенту. Более того, над этим будут смеяться еще больше.

Опустив голову, с горящими щеками Калл поднялся по проходу и скользнул на свое место. Его телефон звонил так, как будто человек на другом конце провода хотел сообщить нечто сногсшибательное. Возможно, что так оно и есть.

Калл снял трубку.

— Алло! Кто говорит? Что нового?

Голос на другом конце говорил на ломаном древнееврейском со скандинавской певучестью.

— Говорит агент Свен Ялмар. Я в секторе XXБ-ЗН/Б.

Калл припомнил огромную карту, висящую в соседней комнате. Он знал, где находится Свен. Примерно знал, потому что план города, конечно, изменился после последнего расширения. Он ожидал, что телефонная линия долго будет неисправна после землетрясения, но ее уже починили.

— Будь спокоен, у меня кое-что действительно хорошее, — заверил Свен. — Сколько падших ангелов может поместиться на острие иглы?

— Чуть больше, чем на твоей тупой башке! — оборвал его Калл. — Или ты забыл, что мы здесь заняты делом? Ты что, только ради этого и позвонил? Не трать попусту рабочее время!

— Что? Время? Где? Здесь? Ну и хохмач же ты! Нет, агент Калл, я звоню не для того, чтобы выслушивать твои отповеди, у меня и вправду кое-что горяченькое. По крайней мере, я так думаю.

— Ты думаешь, велика важность! Лучше подтверди это фактами, а то я живо доложу, что ты попусту тратишь мое время.

— Господи, — воскликнул Свен. — Какие тебе нужны факты? Ты что, хочешь увидеть свидетельство, сделанное под присягой и подписанное? Все, что я нашел — это парень, может, конечно, и чокнутый. Дьявол его знает, тут много таких.

— Парень? — переспросил Калл. — Что еще за парень?

— Он называет себя Федором. И утверждает, что он славянин и юродивый, божий человек. Сам лысый, с длинной бородой. Похоже, что он прошел через Ад, еще не покинув Землю. Да он и сам может с тобой поговорить. Он, правда, тараторит, но весьма убедительно, как сам Сатана. Подожди минутку, не вешай трубку. Я сейчас его позову.

Он куда-то смылся прежде, чем Калл прокричал ему, чтобы он не занимал линию. Президент одарил Калла таким взглядом, что у того похолодели ноги. Он понял, что Свен должен преподнести что-нибудь из ряда вон выходящее, иначе оба они могут кончить, — возможно, буквально — в кипящем котле. Биржа умела поддерживать дисциплину и наказывать провинившихся. И от них не спрячешься. Он-то уж стопроцентно знал это: сам когда-то выслеживал беглецов, решивших порвать с Биржей. Раз уж тебя сюда взяли и ты узнал кое-какие секреты, ты здесь навсегда. Обратного пути нет.

Калл барабанил пальцами по каменной столешнице и кусал губы, пока не почувствовал вкус крови. Этот вкус напомнил ему, как недавно наказали человека, рассердившего президента.

Калл сидел и потел, несмотря на прохладный поток воздуха из древних, но эффективных невидимых кондиционеров. Прошел, казалось, целый час, — а может, так оно и было, — прежде чем он снова услышал голос Свена.

— Извини, что так долго. Передаю трубку Федору.

— Федор, славянин, юродивый у телефона, — сообщил высокий голос. — У меня для вас хорошие новости.

«Еще один псих», — подумал Калл.

— Короче, — строго сказал Калл. — Ты и так занимаешь линию слишком долго. Давай самую суть. Если я решу, что дело стоящее, расскажешь подробно. — Потом, подумав, спросил: — Ты раньше не звонил сюда? Что-то твой голос мне вроде знаком.