Лалиса и её друзья. - Вахтанг Глурджидзе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тем временем, директор Сонхва схватил за холку котёнка, и поднял на вытянутой руке.
- Что это! Как животное очутилось в школе?! – Грозный рык директора заставил вздрогнуть даже иностранных гостей.
«Вот это голос!» - Искренне восхитился Иван Петрович.
К директору подбежала длинноногая азиатка, так понравившаяся русским, поклонилась, и переводчик зашептал на ухо иностранцам:
- Извините господин директор! В нашем общежитии устанавливают дополнительное оборудование, и приказали временно вывести котёнка. Пришлось взять его с собой! Больше такого не повторится.! – Девочка ещё раз поклонилась.
- Манобан, чтоб я больше не видал твоего кота в школе! Возьми его у меня!
- Иди сюда, Лего! – Школьница прижала к себе испуганного котёнка, поклонилась, и отошла к группе стоявших рядом с окном разновозрастных ребят.
- Кто эта девочка? – Заинтересовался Яровой.
- Это Лалиса Ким Манобан. Кстати, для неё пришлось делать специальную программу балетного обучения.
- Почему?
- Она тайка, и занимается с четырёх лет танцами, поэтому опережает многих трейни из своего класса в этом компоненте обучения.
- А можно с ней познакомиться?
Директор Сонхва немного подумал, а потом согласился. Всё равно, надо формировать списки студентов, которые отправятся на год стажироваться в Россию. Может этим он сможет угодить главному спонсору школу, господину Ким Дже Уку?
Место действия: Сеул, школа искусств Сонхва, кабинет директора.
Время действия: восьмое декабря две тысячи девятого года, три часа дня.
Меня вызвали к директору школы. Вот, сижу рядом с секретаршей, жду, когда меня пустят внутрь. Всё из-за Лего, который сейчас спит на коленях у Розэ. Ведь чувствовал, что-то будет нехорошее! Нет, эти козлы из лэйбла, заставили взять кота с собой. Думал оставить его по дороге в доме отца, но котёнок так жалобно стал мяукать, что пришлось взять его с собой. Да и ребята начали меня упрашивать взять Лего в школу. И чего эта хвостатая тварь вдруг соскочила с колен, и побежала в коридор? Вот и попали под руку директору. Потом нам сказали, что рядом с ним шли какие-то иностранцы и переводчик. Я особо на них не глядел. В голове только крутилось одно:
«Вот, жопа! Наверное, накажут из-за этого хвостато-усатого! Так глупо вляпаться!». При иностранцах директор не хотел наверное применять наказание, поэтому, вроде всё обошлось…
Это я так думал, по наивности. Дурак! А вот теперь сижу, и жду, когда откроется дверь в кабинет, и я предстану пред очи высокого начальства, будь оно неладно! Напомнят мне все мои мелкие грешки, накопившееся к этому времени…
- Манобан, можете пройти в кабинет! – Секретарша смотрит на меня с некоторой жалостью. Наверное, она уже в курсе, что произошло. Бреду к дверям. Открываю, вхожу, кланяюсь. Выпрямился. На меня глядят четыре пары глаз.
- Манобан, как ваш отец отнесётся к тому, что я включу вас в список кандидатов на двухлетнее обучение в балетной школе заграницей? – Неожиданно спрашивает директор Сонхва.
- Ээээ. Не знаю, господин директор. – Лепечу я, пытаясь сообразить, плохо это или хорошо.
- А ты сама, что думаешь по этому поводу?
Вопрос сбивает. С каких это пор у малолетки кореец спрашивает её мнение? Тут что, что-то с дуба рухнуло?! Или в местном лесу сдохло что-то большое и вонючее?!
Но тут на ум приходит мысль о группе. Она же развалится, если я уеду на два года! Но танцевать смогут только Розэ, Дженни и Джису. А остальная тройка явно не потянет балетную подготовку высшего класса. Поэтому, набравшись смелости, говорю:
- Господин директор! Я поеду только в том случае, если разрешит отец, и со мной вместе в список попадут обе Ким и Пак из моего «Блэк Пинка».
Директор удивлённо смотрит на меня, переводчик бормочет над ушами иностранцев. Они переглядываются. А потом один другому говорит по-русски:
- А вообще-то, можно попробовать, ведь группа будет человек двадцать.
- Да, с этим никаких проблем. Поселим их всех вместе, в одном общежитии. Надо только выяснить, как у них с русским языком.
Не выдерживаю, и расплывшись в улыбке. Нарушая все правила, говорю:
- Извините! Не знаю вашего имени и отчества, но у меня с языком в порядке. А девчонки знают английский. Нам даже переводчик не потребуется. Я им прямо с русского на корейский переводить буду, если понадобится.
Переводчик, услышав, что я болтаю по русски, как пулемёт, вначале застывает, но потом переводит мои слова директору Сонхва.
Русские переглядываются. А то что это именно они, и ежу понятно! Не будут же французы или ещё какие-нибудь европейцы говорить между собой на русском языке.
Один из иностранных гостей, тот, который постарше, задаёт мне вопрос:
- Манобан, а вы хотите стать балериной?
- Нет! Но такая подготовка поможет стать айдолом.
- Айдолом?
- Да, я трейни музыкального лэйбла. Нашу группу, если мы постараемся, конечно, руководство решило выпустить на сцену года через два-три. Так сказал директор лэйбла. А вы ведь, наверное, видели по телевизору К-поп. Танец вместе с песней. Вот нам и поможет танцевать балетная подготовка.
- Ты слишком трезво рассуждаешь для двенадцатилетней девочки! – Удивляется второй русский.
- Что делать, не мы такие. жизнь такая! – Вижу, что не только у русских, но и у корейцев вытянулись лица от удивления. Вот чёрт! Здесь ведь может не быть таких выражений, это ведь не старая Земля!
- Ладно, Манобан! Можете идти! – Говорит мне по корейски директор Сонхва. Кланяюсь. И покидаю кабинет…
Место действия: Сеул, школа искусств Сонхва, кабинет директора.
Время действия: восьмое декабря две тысячи девятого года, четыре часа дня.
- Интересная девочка! И как свободно говорит по русски! – Обращается Яровой к Кайману.
- Да, хотелось бы узнать, кто она такая. – Обращается тот к корейцу.
Через пять минут на экране компьютера появляется досье на ученицу Сонхва, Лалису Ким Манобан. Легкое переключение кнопок на клавиатуре. И русские читают на экранах своих телефонов этот же текст, но уже кириллицей.
- Значит, она дочь
