Полет над грозой - Анна Бильченко

— Это самая справедливая ловушка из всех, в какие вы попадали. Просто сделайте свой выбор. Слово "главком" давно стало синонимом компромисса. Я не предлагаю вам компромисс. Я предлагаю будущее.

— Моя роль была предрешена с самого начала?

— Безусловно. Я был заключен в Черной эре и не смог бы все провернуть собственными руками. История с "воином из будущего" была лучшей зацепкой, на которую могли купиться не только Юджин, но и аллены с дарками. В конечном счете каждый из них получил по заслугам. Мы проникнули в сознание Монка через Холстена, который давно находился в нашей власти, соблазненный шансом отомстить бывшим вожакам из Черной эры. Вот как нам удалось заставить всех поверить в существование "воина из будущего". Монк признал подлинным фальшивый межвременной тоннель; он же внес в систему данные о несуществующих ракетах AVES, которые были якобы запущены. Перемещение в прошлое было действенным трюком для того, чтобы заставить вас, Майкл, вернуться в эпоху "Quo", где находился мой самый верный соратник.

При этих словах Зиггард криво усмехнулся.

— Кто был Запредельным? — спросил Майкл.

— Все просто, боец, — ответил Цвайфель. — Вы нуждались во враге? Я готов был его предоставить. Тот, кого вы называли воином из будущего, на поверку оказался мной — конечно, исключая подлинного "стража". Что меня больше всего умиляет в этой истории? Да то, что толпа высших, включая Юджина, так и не смогла разобраться, что к чему. Хьюз, каэровский шпионишка… великие Ронштфельд и Симмонс… А Руди так старался продать нас Лотту, из кожи вон лез… Черт возьми, мы промыли мозги даже Кэнаду: он-то всерьез поверил, что с его ресурсами и нашим старанием мы предотвратим неизбежное расторжение договора с алленами и передачу Земли под "власть" дарков. Он поставлял нам нужное оборудование; мы, в свою очередь, добились сделки с Росса, который выстроил Земле космический флот, а заодно придумал дестабилизатор Нереальности и построил на верфи с два десятка межпланетных ракет, которые мы запустили с новенького флагмана Комических Сил и которые сейчас летят к Земле. Бедняга Юджин опомнился только тогда, когда мы сделали первую, пробную попытку с несуществующими ракетами. А мы-то хотели сделать ставку на него: только главком может собрать всех Координаторов, вернуть их в настоящее — и дать им разрешение перекроить историю. Но Юджин был умен, чертовски умен. Он вышел на Монка, потом на тебя.

— Зачем вы пытались сделать из меня высшего?

— Эх, Майк… — вздохнул Зиггард. — Если бы ты знал, каких усилий мне это стоило… Ты оказался прекрасным кандидатом: с твоей врожденной нелюбовью к соседям по Галактике мы не боялись, что ты примкнешь к нашим недругам. Шаг за шагом, ты учился ощущать свою силу, приближаясь к тому порогу, за которым ты бы окончательно растворился в сознании Флэтча. Если бы не крайне счастливая случайность с Юджином, который, как ты знаешь, погиб, это был бы наш главный способ вернуться в настоящее. Лотт высчитал нас через Стила, который — по старой дружбе с Флэтчем — согласился вытренировать тебя как высшего. Как он это сделал? Слишком долгая история. Скажу лишь, что он вовремя закрыл тебе глаза. Честно говоря, не представляю, на что рассчитывал Лотт: вступить в конфликт с Эшли мог либо сумасшедший, либо самоубийца. А он ведь пронюхал, кто ты такой, Майк, у них на эти дела острое чутье…

— Почему Стил? Что он получит от передела земной истории?

— Если бы я знал… Быть может, удовлетворенное честолюбие. Он давно стал врагом алленского правящего режима, а свобода от алленов — наша первичная цель. Впрочем, не берусь судить. Его цели — это его цели. А вот до достижения наших остается меньше десяти минут…

— Что же… — произнес главком КС, и его бледные пальцы слегка шевельнулись. — Наши позиции предельно ясны. Вы мастерски загнали Майкла в угол, не дав ему ни единого шанса на спасение. Я понимаю это и мне нечего добавить, кроме одной маленькой детали, необходимой для того, чтобы вы, Флэтчер, могли понять мой выбор.

Роджерс медленно кивнул. Пальцы главкома сжались в холодной хватке и голос, вдруг набравший силу, спокойно произнес:

— У меня для вас плохие новости.

— Какие же?

— Я не Майкл.

— Что?.. — прошептал Флэтчер.

Чужая ладонь уперлась в подлокотник. Шрам рассекал ее касанием маятника, застывшего между прошлым и настоящим в плену бесконечно долгой секунды. Худая, невысокая фигура отделилась от спинки кресла — тень собственной тени, бледнее мела, слабее предсмертного вздоха.

— Ты… — выдохнул Зиггард сквозь бешеный оскал.

Эксман вернул его взгляд с болезненной холодностью. Блеск его глаз, прозрачных, немигающих, напоминал бесстрастное стекло, отражавшее в себе двух палачей Земли.

— Значит, высший… — бросил Флэтчер. Его пальцы слегка шевельнулись, но первая проба силы погасла тусклым огоньком, разбившись о непробиваемую стену.

— Флэтч… — шепнул Зиггард, чьи пальцы намертво вцепились в ремешок винтовки. — Он же… он…

Но Роджерс не нуждался в его словах. Лицо Эксмана вбирало в себя сотни лиц, глаза — тысячи глаз, пустых, будто его душа, разделанная ударом в сердце и проданная по кусочкам. Он видел то, чего не знали Флэтч и Зиггард, пойманные, словно пауки в банке, готовой разлететься на куски.

Земля не должна погибнуть.

Вверенная ему Земля.

Сознание Эксмана распахнулось навстречу бесконечности. Память, дарованная Майклом, и жизнь, возвращенная Стилом, вспыхнули пламенем на пальцах, вырвавших первую страницу из книги земной истории.

— Зиггард!.. — грянуло на другом конце времен, но Эксман был недостижим. Тонкий лед Реальности почернел — мгновенно и пугающе, лопнув, будто мутное стекло. Небо раскололось на две половины, два солнца — белое и алое — впились в землю холостым вращением. Мир гибнул и воскресал под безумное вращение стрелок: росчерки на камнях сменялись нитями строк, чьи гроздья спели над кострами на площадях, пропитавшись чумой, будто машинным маслом, струившимся с подшивки веков, что пылилась в картонной папке, вздрагивая от дьявольского перестука печатных машинок. Век сломался с громовым хрустом, отголоском бури в небесах-шестеренках, вращавших раскаленные суставы солнц. Очертания фонарей… тусклые, неживые лампы… а за ними, все глубже и глубже, — мертвые вышки, дома с заколоченными окнами… здания, здания, стены, поблекшая краска, битое стекло, отравленный дождь, капли, бьющие по ржавому металлу… Его рука взметнулась вверх, оборвав колючую проволоку, и кровь, хлестнувшая из плеча, падала на пожелтевшие страницы агитброшюр. Черная эра вцепилась в его шею бесцветной удавкой, сводя с ума бледными лицами, безымянными звездами, пеплом костров, на которых жгли историю, так, как он делал это сейчас, пытаясь вырвать из омута дрожащих теней высшего, чье имя несло гибель, того, кто хотел новой Земли, новых легенд, новой крови… Он забывал его. Вычеркивал из памяти высокую фигуру, вытянутое лицо, монокль, каждую секунду, которую прожил Флэтчер. Кровавый след протянулся на века: вытравить зло, спасти планету от гибели, помнить, помнить, помнить… Новая площадь всплыла перед ним, новый костер взметнулся к небу — и в лесах факелов, взращенных ночью, он услышал тихую мелодию "флейты"…