Императорская Россия - Евгений Анисимов

Соответственно купцам, по мнению Теплова, требуется, «чтоб они больше у нас свободы и почтения имели», были освобождены от подушной подати, а налоги им начислялись с капиталов и торговых оборотов. Принципиально важной мыслью Теплова было признание того факта, что в России нет условий для возникновения «третьего класса» людей, ибо он может появиться только при наличии свободы. Говоря о причинах «неискусства» российского «рукоделия», он отмечал, что для ремесленного производства хронически не хватает «вольных работников»: «Прочие все или в службе находящиеся, или крепостные» работают плохо.

Преодоление этой общей несвободы Теплов видел, в частности, в том, чтобы крестьянин-ремесленник имел право «выкупиться от помещика» и стать членом сообщества свободных мастеров. Только эта мера «возвысить, кажется, может всем рукоделиям в государстве искусство, а напоследок произведет между дворянством и крестьянством третий стан людей, то есть мещанский».

Создать новое сословие мог только «фундаментальный» закон, относящийся к «третьему сословию». Екатерине II были близки мысли о конструировании общества, образовании с помощью законодательства, помимо дворянского сословия, и «среднего рода людей». В здании «законной монархии» Екатерины II «средний род людей» был «вторым этажом», прослойкой между дворянством и крестьянством. Логичная стройность задуманного плана самым удачным образом совпадала с вполне реальными ожиданиями выгод для казны от нового положения купцов и ремесленников.

Эти мысли перекликались с разрабатываемой в то же время реформой школы. Весной 1764 года императрица одобрила идеи И. И. Бецкого о создании таких школ, которые бы позволили через качественно новое воспитание образовать из подкидышей и незаконнорожденных детей «третий чин» общества.

Идея создания нового среднего сословия проявлялась в тех законах, которые регулировали статус горожан, купечества, определяли их положение, налоги. Итогом стало появление «Жалованной грамоты городам».

Екатерина II и церковь

Екатерина II, воспитанная на идеях Вольтера, была далека от истинной веры в Бога. Рационализм, ценность позитивного знания, презрение ко всякому обскурантизму были характерны для ее мировоззрения. Но при людях, в церкви, она никогда этого не проявляла, оставалась примерной прихожанкой дворцовых храмов, хотя на укромном балконе во время длинной православной службы раскладывала многочасовые пасьянсы. Судьба Русской православной церкви решилась задолго до рождения Екатерины II. Полное подчинение ее светской власти произошло еще до Петра I, в ходе же его церковной реформы секуляризация лишь усилилась. Объясняется это не только явным преобладанием светского начала над церковным в русском обществе XVIII века, победой рационализма с примесью просветительского безверия, но и приземленными желаниями светской власти прибрать к рукам огромные богатства церкви.

Секуляризация сознания – характерный процесс второй половины XVII века – сменился в XVIII веке другим процессом – секуляризацией церковного имущества. Екатерина II лишь завершила этот процесс. Сама она была в целом далека от веры в Бога, хотя соблюдение православного ритуала считала для себя обязательным, никогда не забывая о том, что она – глава Русской православной церкви. Незадолго до ее восшествия на престол в 1762 году Петр III отобрал у церкви ее земли, подчинив их созданной специально для этого Коллегии экономии. Это устраивало Екатерину II, но спекулятивные соображения, желание упрочить свою популярность после свержения Петра III, имевшего скверную репутацию царя-богохульника, возобладали, и в августе 1762 года имения были возвращены церкви, а Коллегия экономии ликвидирована. Но это оказалось лишь тактическим ходом. Созданная той же осенью Комиссия о духовных владениях под руководством Г. Теплова встала на путь «упорядочения» духовных имуществ, что было лишь эвфемизмом секуляризации.

Подавив оппозицию в церковном управлении (дело Арсения Мациевича), Екатерина II перешла в решительное наступление. Ее речь, произнесенная перед Святейшим Синодом, была решительна и демагогична. Преклоняясь перед ученостью и высокой моралью иерархов, указующих пастве путь истины, она заявила:

Вы – люди просвещенные, но отчего происходит, что вы равнодушно смотрите на бесчисленные богатства, которыми обладаете, и которые дают вам способы жить в преизбыточестве благ земных, что совершенно противно вашему званию? В преемники апостолов, которым повелел Бог внушать людям презрение к богатствам, и которые были очень бедны, Царство их было не от мира сего – вы меня понимаете?… У вас много подвластных. Вы просвещенны: вы не можете не видеть, что все сии имения похищены у государства, вы не можете владеть ими, не будучи несправедливы к нему.

Это – демагогическая речь в стиле и духе Просвещения.

Действующие лица

Митрополит Арсений Мациевич

Арсений (в миру Александр Мациевич) один из множества выходцев из Польши – стал крупным деятелем Русской православной церкви. Он родился в 1697 году в семье священника, учился за границей и в Киевской духовной академии, во время учебы принял постриг, жил в Киево-Печерском и в других монастырях. Несомненно, он был подвижник, глубоко и истинно верующий человек, проникнутый идеями миссионерства. В 1730 году он проповедовал в Сибири, затем был на Соловках. В 1734—1736 годах участвовал во 2-й Камчатской экспедиции как флотский священник.

С ранних лет Арсений проявил себя как талантливый, образованный, страстный проповедник, полемист по натуре. Он многократно пытался обратить к официальной церкви старообрядцев в Сибири и на Севере, учил священников дискутировать с ними, написал несколько письменных «обличений» старообрядцев и лютеран. С 1737 года он стал преподавать Священное Писание в гимназии Академии наук в Петербурге. Успешным было его продвижение по лестнице церковных чинов. В 1741 году он был посвящен в митрополиты Сибирские, а в 1742 году занял очень важную в тогдашней церковной иерархии Ростовскую кафедру, стал членом Святейшего Синода. Арсений был сторонником образования духовенства, что было по тем временам очень важно – невежество русских священников было притчей во языцех. В 1747 году Арсений открыл в Ярославле семинарию. Его яркие проповеди пользовались большой популярностью в народе. В этом смысле он был истинным и достойным преемником Феофана Прокоповича. В целом в середине XVIII века он являлся самой яркой фигурой в церкви, причем, в отличие от Феофана, был человеком смелым и даже отважным. Он стоял за самостоятельность церкви, подавляемой государством, и при этом своих взглядов не скрывал. Арсений был единственным из всех церковных иерархов, кто в начале секуляризации церковного имущества открыто выступил против такого курса власти.

Екатерина II крайне болезненно восприняла протесты Арсения и с тех пор стала считать его своим личным врагом. Был найден повод для преследования Арсения. Он был арестован, судим неправедным судом своими коллегами в Синоде, который, послушно исполняя волю императрицы, лишил Арсения сана и отправил его сначала в Белозерский Ферапонтов монастырь, потом в Николо-Корельский. Там его поместили в каземат под алтарной частью собора, рядом поселилась охрана из инвалидов. Он пользовался в монастыре большой свободой, вел вольные беседы с охраной, посетителями, монахами, произносил проповеди, сурово укоряя монахов за повальное беспробудное пьянство, что и стало в 1767 году причиной доноса на него и новой ссылки. Везде Арсений, несмотря на тяжкое заключение, страстно обличал политику императрицы Екатерины II, вызывая уважение своим аскетическим, праведным образом жизни даже у солдат охраны, которые видели, как опальный церковный иерарх сам носил воду и колол дрова. Доносы его недругов, которых у него, человека яркого, страстного и честолюбивого, было много, стали причиной ужесточения содержания Арсения. При всем своем гуманизме императрица обошлась с Арсением крайне жестоко. По-видимому, зная его экзальтированность и страстность, его авторитет и талант проповедника, она опасалась, что Арсений будет дискредитировать ее политику, а публично униженный и гонимый, он превратится в почитаемого в народе мученика. Поэтому все репрессии в отношении Арсения совершались в глубокой тайне. В 1768 году его расстригли и тайно отправили на Камчатку, но потом передумали и отвезли в Ревельскую крепость. Вначале там он пользовался некоторой свободой – его водили в церковь, разрешались и прогулки по крепости. Но потом, когда до Петербурга дошел слух о готовящемся побеге, условия заточения опального священнослужителя резко ужесточили. Когда узника, подлинное имя которого не знали ни конвой, ни охрана, поселили в крепостном каземате, из Петербурга прислали особую инструкцию о его содержании. В ней говорилось о Мациевиче как о «некотором мужике Андрее Бродягине». Потом Екатерина «переименовала» Бродягина во «Враля». С тех пор по документам он проходил как «Андрей Враль». Автор инструкции предписывал, чтобы офицеры и солдаты охраны «остерегалися с ним болтать, ибо сей человек великий лицемер и легко их может привести к несчастию, а всего б лучше, чтоб оные караульные не знали русского языка… Буде ж иногда, как он словоохотлив сам, станет о себе разглашать, то сему верить не велеть, а в то ж самое время наистрожайше ему запретить говорить с таким при том прещением, что если он еще станет что-либо говорить, то положен будет ему в рот кляп, которого отнюдь однако в рот ему не класть, а иметь его только в кармане, для одного ему страха, и в случае иногда его непослушания, тот кляп ему и показать».