Утраченные иллюзии - Оноре Бальзак

- Что ты тут делаешь?! - вскричал Люсьен, с ужасом глядя на нормандку.

- Вот двадцать франков! Они могут дорого мне обойтись, но вы все же уедете,- отвечала она, сунув в руку поэта четыре монеты по сто су.

Береника исчезла так поспешно, что Люсьен не заметил, куда она скрылась; и к чести его следует сказать, что эти деньги жгли ему руку и он хотел их возвратить; но он был вынужден принять их как знак последнего бесчестия парижской жизни.

Часть третья СТРАДАНИЯ ИЗОБРЕТАТЕЛЯ

На другой день Люсьен засвидетельствовал паспорт, купил вязовую палку и сел на стоянке, что в улице Анфер, в кукушку, которая за десять су доставила его в Лонжюмо, а далее он пошел пешком. На первом привале он ночевал в конюшне какой-то фермы, в двух лье от Арпажона. Когда он пришел в Орлеан, силы уже его оставляли, так он был истомлен; но лодочник переправил его за три франка в Тур, и во время этого переезда он истратил всего лишь два франка на пищу. От Тура до Пуатье Люсьен шел пять дней. Пуатье было уже далеко позади, в кармане у него оставалось всего лишь сто су, но Люсьен, собрав последние силы, продолжал путь. Однажды ночь настигла Люсьена среди поля, и он уже решил было ночевать под открытым небом, как вдруг заметил карету, подымавшуюся по склону горы. Украдкой от почтаря, путешественников и лакея, сидевшего на козлах, он примостился на запятках экипажа, между двумя тюками и, устроившись поудобнее, чтобы не упасть при толчках, заснул. Поутру, разбуженный солнцем, светившим ему прямо в глаза, и шумом голосов, он узнал Манль, тот самый городок, где тому полтора года он ожидал г-жу де Баржетон,- как ликовало тогда его сердце от избытка любви и надежды! Он был весь в пыли, а вокруг него толпились зеваки и почтари, и он понял, что его в чем-то подозревают; он вскочил на ноги и хотел было заговорить, но, увидев двух путешественников, выходивших из кареты, лишился дара речи: перед ним стояли новый префект Шаранты граф Сикст дю Шатле и его жена Луиза де Негрпелис.

- Если бы мы знали, что случай пошлет нам такого спутника! - сказала графиня.- Пожалуйте к нам в карету, сударь.

Люсьен холодно поклонился этой чете и, метнув в нее взгляд униженный и одновременно угрожающий, скрылся на проселочной дороге, огибавшей Манль; он надеялся встретить там какую-нибудь ферму, где бы он мог позавтракать молоком и хлебом, отдохнуть и подумать в тиши о будущем. У него оставалось еще три франка. Автор "Маргариток", гонимый нервным возбуждением, быстрыми шагами прошел немалое расстояние; он шел вниз по течению реки, любуясь окрестностью, которая становилась все живописнее. Около полудня он очутился близ заводи, образовавшей некое подобие озера, осененного ивами. Он остановился, чтобы полюбоваться свежей и тенистой рощицей, взволновавшей его душу своей сельской прелестью. Из-за вершин деревьев виднелась соломенная, поросшая молодилом, кровля домика, прилегавшего к мельнице, которая приютилась у излучины реки. Единственным украшением этого незатейливого строения были кусты жасмина, жимолости и хмеля, а вокруг, среди тучных, густых трав, пестрели флоксы. На вымощенной щебнем плотине, выведенной на крепких сваях, способных выдерживать самые сильные паводки, сушились на солнце сети. За мельницей, у запруды, в прозрачном водоеме, между двумя бурлящими потоками плавали утки. Доносился задорный шум мельничных колес. Поэт увидел сидевшую на простой скамье толстую добродушную женщину; она вязала, приглядывая за ребенком, который гонялся за курами.

- Голубушка,- сказал Люсьен, подходя к ней,- я страшно устал, меня лихорадит, а в кармане всего лишь три франка; не согласитесь ли вы покормить меня неделю хлебом и молоком и не разрешите ли поспать на сеновале? А я тем временем напишу родным, и они пришлют мне денег или приедут за мной.

- С охотой,- сказала она,- только бы муж согласился. Эй, муженек!

Мельник вошел, оглядел Люсьена и, вынув трубку изо рта, сказал:

- Три франка в неделю? Да лучше ничего с вас не брать.

"Как знать, не кончу ли я батраком на мельнице?"- сказал про себя поэт, наслаждаясь прелестным пейзажем, прежде чем лечь в постель, постланную для него мельничихой, и заснул таким непробудным сном, что напугал хозяев.

- Ну-ка, Куртуа, поди погляди-ка, не помер ли наш гость? Вот уже четырнадцать часов, как он спит, я даже заглянуть к нему боюсь,- говорила на другой день около полудня мельничиха.

- А по мне,- отвечал мельник жене, оканчивая расставлять сети и рыболовные снасти,- так этот пригожий малый не иначе как какой-нибудь бродячий комедиант без единого су за душой.

- С чего ты это взял, муженек? -сказала мельничиха.

- Фу-ты, да ведь он ни князь, ни министр, ни депутат, ни епископ, почему же у него руки, как у белоручки?

- Удивительно, как только голод его не пробудит,- t сказала мельничиха, готовившая завтрак для гостя, посланного ей накануне случаем.Комедиант?-повторила ' она.- Куда же он путь держит? Ярмарка в Ангулеме еще не открыта.

Ни мельник, ни мельничиха не могли представить себе, что, помимо комедианта, князя и епископа, существует человек, и князь и комедиант одновременно, человек, на которого возложена высокая миссия поэта, который, казалось бы, ничего не делает и, однако ж, властвует над человечеством, ежели сумеет его живописать.

- Кто же он такой? - сказал Куртуа жене.

- И не опасно ли его в доме держать?-спросила -мельничиха.

- Э-э! Вор, тот зевать не стал бы, он бы уже обчистил нас,- возразил мельник.

- Я не князь, не вор, не епископ, не комедиант,- печально сказал внезапно появившийся Люсьен, который, как видно, услышал через окно разговор жены с мужем.- Я беден, иду пешком от самого Парижа и очень устал. Мое имя Люсьен де Рюбампре, я сын покойного господина Шардона, бывшего аптекаря в Умо; господин Постэль его преемник. Моя сестра замужем за Давидом Сешаром, типографом, что живет на площади Мюрье в Ангулеме.

- Постойте-ка,- сказал мельник,- а не отцом ли ему приходится старый плут, что нажил себе изрядное именьице в Марсаке?

- Увы, да!

- Ну, и отец же, можно сказать,- продолжал Куртуа.- Говорят, он вконец разорил сына, а у самого добра, пожалуй, тысяч на двести, да еще в кубышке кое-что припрятано.

Когда душа и тело разбиты в долгой и мучительной борьбе, час наивысшего напряжения сил влечет за собой или смерть, или изнеможение, подобное смерти; однако натуры, способные к сопротивлению, черпают в нем свежие силы. Люсьен, находившийся в состоянии именно такого припадка, едва не умер, услыхав о несчастье, постигшем его зятя, Давида Сешара, хотя известие это не вполне дошло до его сознания.

- Сестра!-вскричал он.- Ах, что я натворил, презренный!

И, смертельно побледнев, он упал на деревянную скамью; мельничиха проворно принесла кувшин с молоком и заставила его выпить, но он обратился к мельнику с просьбой помочь ему добраться до постели, извиняясь заранее в том, что причинит ему хлопоты своей смертью,- он думал, что пришел его последний час. Чувствуя близ себя призрак смерти, этот прелестный поэт проникся религиозным настроением: он пожелал пригласить кюре, исповедаться и причаститься. Столь жалобные просьбы, высказанные столь слабым голосом и исходившие от такого очаровательного и стройного юноши, как Люсьен, тронули за живое г-жу Куртуа.

- А, ну-ка, муженек, садись на коня и скачи в Марсак за врачом, господином Марроном; пускай он поглядит, что приключилось с мальчуганом; по мне, так он при последнем издыхании; и попутно привези кюре; они, пожалуй, лучше твоего знают, что стряслось с типографом с площади Мюрье; ведь Постэль зятем приходится господину Маррону.

Куртуа пустился в путь; мельничиха, как все деревенские люди, держалась того мнения, что больных прежде всего надо усиленно питать, а потому принялась усердно кормить Люсьена, и тот покорно принимал ее заботы. Жестокие угрызения совести терзали его; однако они оказались спасительными в его унынии, ибо послужили своего рода нравственной встряской.

Мельница Куртуа находилась на расстоянии одного лье от Марсака, главного местечка кантона, лежащего на полпути между Манлем и Ангулемом, поэтому добрый мельник быстро доставил врача и кюре из Марсака. Оба они слышали о связи Люсьена с г-жой де Баржетон, ведь в ту пору весь департамент Шаранты только и говорил, что об ее замужестве и возвращении в Ангулем с новым префектом Шаранты, графом Сикстом дю Шатле, а потому и врач и кюре, услыхав, что Люсьен находится у мельника, почувствовали неодолимое желание узнать, какие причины помешали вдове г-на де Баржетона выйти замуж за юного поэта, с которым она бежала, и разузнать, не для того ли он воротился на родину, чтобы выручить своего зятя, Давиду Сешара. Таким образом, любопытство и человечность соединились, чтобы оказать скорую помощь умирающему, поэту. И вот через два часа после отъезда Куртуа Люсьен; услыхал, как по мощеной плотине мельницы продребезжала плохонькая пролетка деревенского врача. Господа Марроны, (врач приходился племянником кюре) не замедлили прибыть. Итак, Люсьен встретился с людьми, близкими к отцу Давида Сешара, насколько могут быть близки соседи в маленьком винодельческом поселке. Врач, осмотрев умирающего, проверив пульс, попросив его показать язык, взглянул, на мельничиху... с улыбкой, способной рассеять все тревоги.