Бродяга, Плутовка и Аристократ - Александр Фарсов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вскоре они вернулись в зал заседания. И на этот раз Гриша вошёл в него с высоко поднятой головой. Роза начала говорить первой:
— Многоуважаемый совет принял решение?
— Принял, — горделиво издал Гриша. — Ваш план не лишен полезности… только вот он не учитывает мнение религиозной части населения. Как бы парадоксально это не звучало.
— Прошу пояснить, — встревожилась она.
— Как мы все знаем львиная доля граждан исповедует Единство. У нас огромное количество храмом, где предполагается деятельность теистов. Здесь же стоит отметить различные ответвления, вроде Григориянства. Или же совершенно отличные культы как Храм Техномагом. Для Вашего плана нужно иметь разрешение от лидеров этих организаций. Вы располагаете ими? — они примолкли. — Что даже от достопочтенного Феодора не удосужились получить?
— Разве это не обязанность совета, распоряжаться о таком? — неуверенно ответила Роза.
— А разве Вы сами не член совета? — парировал Григорий. — Нужно уважать мнение всего населения. Пусть для начала хотя бы Феодор самолично одобрит Вашу миссию, а потом посмотрим, что делать с другими.
— Мы живём в светском государстве, и не дикари, чтобы просить разрешения у церкви, — встал на защиту Фарль. — Закон выше веры, они просто обязаны.
— Мы уже вступили за грань светскости, когда решили допустить религию в политику, — выступил Сатори на подхвате. — Если уж начали, то давайте заканчивать до конца. Совет не должен злоупотреблять своей властью, чтобы добиться подчинения.
— Верно, господин Сатори, — одобрительно кивнул Гриша. — Наша цель — компромисс.
— Григорий, Вы лишь тянете время, — заметил Пьер. — Феодор разумный человек и, конечно же, он одобрит этот план.
— В таком случае Вам нечего бояться, — ответил, разведя руками. — Моя просьба вполне конституционна, поэтому не думаю, что есть смысл проводить голосование.
— Вы абсолютно правы, — радостно заявил Сатори. — Разрешение иных конфессий необходимое условие принятия Вашего плана, госпожа Розалия.
«Ай да парень. Очнулся наконец», — торжествовал он в мыслях.
— Я вас поняла. Мы получим это разрешение, — согласилась Роза, покусывая губы.
На этом заседание закончилось. На выходе Гриша и Роза столкнулись, и парень кинул лишь одну острую фразу, которая ознаменовала начало бури:
— Я способен отбросить чувства во имя цели. Надеюсь, ты это осознаешь, Розалия Бен Кильмани.
Глава десятая: Начало конца
I
«И воскликнули люди: во славу тебе! И ответил я: во славу человечеству! Но не поняли они, и тогда понял я, что человечество не верит в мою веру в них. И сказал я тогда: Постройте дом себе и детям вашим, живите мирно и творите и себе, и людям и миру дела полезные. Наказу они моему вняли, но славу им понять так и не смогли. Решил я, что время не пришло и потому ушёл. На вопрос их: Куда же ты пророк человеческий? Ответил я: в ничто», — Откровение человеческое от Григория.
Как много может изменить один вечер и одна встреча, встреча, которая положила начала чему-то большему. Пусть встретившиеся были и незаурядными, но никто не ждал от них великих свершений. Ни родители, ни окружение и думать не могли, что эти двое незнакомцев однажды станут первым из аристократов и первой из бунтующих. Их встреча случилась очень давно, почти тридцать три года назад на одном из балов в Аристократии.
Стоял 182-ой год со дня открытия пара Земли.
— Моё имя Симон Кол Галланд, — гордо произнёс мальчик, — сын Густава Кол Галланда и будущий наследник семьи.
На такое заносчивое приветствие девочка лишь ехидно фыркнула, чем озлобила юношу. А её ответ и вовсе вывел его из себя.
— Розалия Бен Кильмани, — представилась тоненьким голосом. — Рада познакомиться, Симон Кол Галланд сын Густава Кол Галланда и будущий наследник семьи, — мальчика отдернула. — У Вас такое длинное имя, можно просто Сима? Боюсь ошибиться, постоянно проговаривая эту скороговорку.
Он стиснул зубы, только бы выдержать это нахальство.
— Лучше просто Симон, — сказал и протянул руку.
Роза, не сняв перчатку, ответила тем же жестом, что ещё сильнее распылило маленького аристократа. Такая выходка была показателем неуважения к собеседнику. Их отцы — Пьер и Густав — тихонько посмеивались, наблюдая за сценой.
— Видимо, они поладят, — прошептал Пьер.
— Ты так думаешь? — озадачено переспросил Густав. — По-моему, они уже поладили, — добавил, смотря, как эти двое пошли за напитками с недовольными гримасами.
— Неужели это Роза и Симон? — вступил в беседу Гильмеш. — Как же они выросли! А вроде совсем недавно я был их акушером. Года летят, они растут, а мы стареем.
— Не брюзжи, Коля, — ответил Бен Кильмани. — Лучше бы своих детей завёл наконец. Марта девушка видная, и будущее Гильмешей будет как минимум красивым, — подколол он.
— Я передам ей твои слова, Пиер, — исказил его имя, посмеиваясь. — Честно говоря, мы планируем детей. Но Марта болезненна, поэтому мы решили не торопиться. Время у нас есть. И что значит, как минимум красивым? — осознал Гильмеш. — Это снова намёк на мои бакенбарды, верно? Они вам двоим никогда не нравились…
— О, Святая Душа, он завелся. Ведите сюда Марту поскорее, — рассмеявшись, произнес Густав.
В то время нашим героям было всего по восемь лет. Их семьи дружили, поэтому детям приходилось часто проводить время вместе. Вдобавок к этому они ходили в одну и ту же академию Фауста Гильмеша. Но стоит признать, что увлечения их кардинально различались. Симон предпочитал замуроваться в библиотеке Бен Кильмани и читать там часами напролёт, пока Роза активничала во дворе. Она носилась по газону, размахивая палкой, настолько ловко и бойко, будто держала в руках самый настоящий меч. Так случилось, что из окна за этим всякий раз наблюдал Симон. Её крики и возгласы, которыми она приободряла свои воображаемые войска, не давали ему полностью погрузиться в книгу. В один день он не выдержал и прокричал:
— Бешенная, хватит орать! Мешаешь!
— Что? Ничего не слышу. Может, спустишься и лично это скажешь, зубрила? — спровоцировала она с привычным для себя задиристым тоном.
— Ах, ты…
Он зайчиком спустился вниз. Оперевшись на палку, его ожидала Розалия. Её волосы были повязаны лентой и заплетены в две аккуратные косички, а под её платьицем скрывались наколенники, которые она выставляла на показ стоило подуть ветру.
«Срамота», — подумал Симон, отведя взгляд.
— Ты мешаешь читать, — упрекнул он. — Играйся в другом месте.
— Ну, во-первых, я не играюсь, а практикуюсь. А во-вторых, заставь меня прекратить, если я тебе так мешаю, — проговорила девочка, бросив ему под ноги деревяшку.
— Брось, Розалия. Я не буду
